https://wodolei.ru/catalog/drains/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Просто...
И она мчится вниз. Брин слышит, как хлопает дверь.
Эмили начинает плакать.
— Дерьмо, дерьмо... что за дерьмо... — причитает она.
Брин еще никогда не видел мертвецов.
— Хреново, — замечает Пол. — И давно он умер?
— Недавно, если это он стучал. — Как ни странно, Джейми спокоен.
Паук шевелится.
— Блядь! — сквозь зубы цедит Брин. Назад пятятся все, кроме Пола.
— Его паук укусил? — спрашивает Джейми.
— Нет, это тарантул, — отвечает Пол. — Они не ядовиты.
Паук удирает в угол и прячется.
— А я думал, ядовиты, — неуверенно возражает Брин.
— Городская легенда, — отмахивается Пол. — Тело остыло?
Проверить никто не решается.
— Але! — зовет Пол, не дождавшись ответа.
— Я к нему не подойду, — заявляет Брин. — Хочешь — пробуй сам. Надо сваливать отсюда.
Похоже, все парализованы. Проходит несколько секунд, и вдруг Энн шагает к трупу и протягивает руку. Все затаивают дыхание, словно ожидая, что мертвец сейчас ухмыльнется или зашевелится. Она невозмутимо трогает его шею.
— Холодный, как камень, — объявляет Энн.
В комнате повисает зловещая ледяная тишина.
— Интересно, кто же тогда шумел... — бурчит себе под нос Джейми.
— Что это за хрен? — спрашивает Брин. — Что ему здесь нужно?
— Я его где-то видел, — замечает Пол.
— Твою... мать... — ахает Эмили. — Он же собеседование проводил!
— Бог ты мой! — восклицает Джейми. — Кошмар!
— Точно, — соглашается Пол. — Идем отсюда.
Тия ждет у подножия лестницы, переминаясь с ноги на ногу и всхлипывая.
— Убежал? — сквозь слезы спрашивает она.
— Кто? Труп? — уточняет Пол.
— Иди ты в задницу! Паук!
— Успокойся, — просит Энн.
— Отъебись! — вопит Тия. — Гребаные...
Тию заглушает отчаянный плач. Эмили заламывает руки.
— Да что это такое?! — кричит она. — Почему все такие злые?!
— Где паук? — допытывается Тия. — Надо его раздавить.
— Да заткнись ты со своим пауком! — перебивает Джейми. — Это всего лишь...
— Что — паук, да? — кричит Тия. — Для тебя — конечно, а я для меня... Чтоб вы все сдохли! Трупов я повидала сколько угодно. Я видела, как люди умирают. Когда вы наконец повзрослеете? Смерть — трагедия, горе, утрата, но не гребаный ужас. Все вы сдохнете! А я больше всего на свете боюсь пауков, ясно? Мертвец мне ничего не сделает, а этот сраный тарантул — еще как! — Она озирается, точно загнанный зверь. — Даже уйти от вас некуда в этой треханой дыре! Если бы я не заполнила эту треклятую анкету, меня бы здесь не было. Я хочу домой!
Эмили садится на нижнюю ступеньку, закрыв лицо ладонями.
— Я хочу к маме, — рыдает она. — Пожалуйста, сделайте хоть что-нибудь!
Тия все мечется. Наконец бежит в гостиную.
— Ну и что нам теперь делать, черт возьми? — спрашивает Джейми.
— Хоть что-нибудь! — умоляет Эмили. — Прошу тебя, Джейми!
— Чего ты от меня хочешь? Что я могу?
— Сделать так, чтобы стало лучше, — твердит она. Джейми садится рядом.
— Я не знаю, как, — признается он. — Прости.
— А ты, Пол? — Эмили поднимает на него огромные заплаканные глаза.
— Ну что? — спрашивает Пол. — Что?
— Ты мсжешь сделать что-нибудь?
Игры забыты. Все протрезвели. О сексе никто и не вспоминает.
— Воскресить его я не могу, — тихо говорит Пол.
— Да не надо его воскрешать!
— А чего ты хочешь? — спрашивает Пол.
— Исправь что-нибудь. Я не знаю, как.
— Я заварю чай, — решает Энн.
— А ты умеешь? — удивляется Пол.
— В кризисной ситуации — да, — улыбается она. — Сахар всем класть?
— Спасибо, — говорит Эмили и цепляется за руку Энн, когда та проходит мимо.
Тия сидит на диване, подтянув колени к груди.
— Успокоилась? — спрашивает Брин, входя в гостиную.
— Я хочу одна побыть, — говорит она.
— Ладно, тогда я пошел.
— Нет, погоди. Я просто... — Она снова шмыгает носом.
— У тебя шок, — объясняет Брин. — Скоро пройдет.
Тия щурится.
— Думаешь? — язвительно переспрашивает она.
— Точно знаю. Надо только подышать поглубже или еще что.
— Значит, «подышать или еще что». Я запомню.
— Я просто помочь хочу. Чего ты от меня ждешь?
— Чтобы ты выкинул отсюда паука.
— Ты серьезно?
— Да. Просто выгони его из дома. И с этого кретинского острова.
— И тебе станет легче?
— Пожалуйста, убери его, — тихо умоляет Тия. — Прошу тебя!
Она раскачивается из стороны в сторону, как помешанная.
Брин никак не может уразуметь, что все это происходит на самом деле. Ему кажется, он смотрит кино. И едва не смеется — не потому, что смешно, а от растерянности. Ему хочется разозлиться, потому что единственная альтернатива — облажаться. Его смешит герой фильма, который только что решил подняться в мансарду, где лежит мертвец, хотя больше всего на свете боится трупов. Он ведь знает, что наверху его ждет жуть. Еще Брину хочется плакать, потому что этот герой фильма — он сам.
В коридоре пусто. Наверное, все в кухне.
Брин останавливается у подножия лестницы. Вот чем плохо быть мужчиной. Ему страшно идти наверх, как любому человеку. Пенис его от страха не спасет. Брин поднимается по лестнице, не зная, хватит ли у него духу подойти к двери, и не представляя, что делать, если он все-таки войдет в мансарду. Может, паук уже по дому шастает. Но он довольно крупный и мохнатый, заметить нетрудно — конечно, если он еще здесь, а не испугался воплей Тии и не сбежал куда глаза глядят.
Брину кажется, что остальные где-то далеко, хотя на самом деле — двумя этажами ниже.
На узкой лестнице в мансарду его пробирает озноб. Дверь открыта, из мансарды тянет сквозняком. На лестнице мертвая тишина и кромешная темнота. Из двери сочится зловещий желтый свет, и Брину чудится, что какой-то демон нашептывает ему в ухо, велит к свету идти. Брин судорожно сглатывает слюну. Полная хренотень.
Хуже некуда. Брин точно знает, какой сценарий — вне конкуренции. Он войдет в мансарду и увидит, что труп исчез. Вообразите: мертвец воскрес, а может, он и не был мертв... Только притворялся.
Брин — легкая добыча для паранойи. Он-то знает, что можно умереть, совершив одну-единственную ошибку. Как его отец. Брин вздыхает. Он обливается потом. И бранится вполголоса, хотя понимает, что звучит фальшиво. Он плетется нога за ногу, но лестница все равно кончается. И ему остается только войти в комнату.
Труп на месте, в той же позе. Брин старается не смотреть на него (на случай, если труп вдруг шевельнется или подмигнет, как в «Роковом влечении»). Брин глазеет куда угодно, лишь бы не на мертвеца. Кровать в углу застелена тонким одеялом. Рядом потертый коричневый чемодан. Брина от страха парализовало. Он убеждает себя, что перед ним всего-навсего труп, мертвый человек, но этот способ не срабатывает. В отличие от детских уловок — «это же просто гроза». Хорошо бы сюда пришли остальные. Но никто не идет. Слышны только завывания ветра за окном. Ну вот, уже ветер воет. А дальше что? Живая мертвечина? Зомби?
Комната ничего себе, только пыльная. У постели старый умывальник, на нем бритвенные принадлежности. Слева — приоткрытая дверь. В щель виден унитаз. И аккуратные штабеля коробок вдоль стен. Брин не знает, сколько неизвестный прожил здесь, но скорее всего — с тех пор, как они очутились на острове. Наверное, он их сюда и привез. Говнюк. Брин вдруг радуется тому, что этот урод мертв. Брину внезапно хочется его пнуть — он с трудом сдерживается. Минутная вспышка агрессии проходит, ему вновь страшно. Торопясь уйти, он ищет глазами паука.
Паук как будто решил исправиться — сидит в прозрачной коробке. Брину кажется, что паук выглядит виноватым и немного испуганным. Все, хватит тут ошиваться. Брин закрывает коробку крышкой и несет вниз, надеясь, что не столкнется по дороге с Тией.
— По-моему, паук — это его домашняя— живность была, — сообщает Брин остальным в кухне.
Стеклянную коробку он поставил возле чайника.
— А нам-то какое дело? — спрашивает Эмили. — При чем тут этот треханый паук?
— Ты ходил наверх? — уточняет Джейми.
— Мертвец на месте, — докладывает Брин — словно объявляет, что погода не переменится.
— Ну спасибо, порадовал, — смеется Пол. — Ты в порядке, приятель?
— А то как же, старина, — в тон ему, но с дрожью отвечает Брин. — Просто решил, что с этой паучьей херней пора кончать.
Энн протягивает Брину чашку. Чай некрепкий, но очень сладкий. Брин выпивает его залпом. Который теперь час, он не знает. Часа два или три ночи. Интересно, им сегодня вообще светит лечь спать?
Эмили прижимает к груди полную чашку. Трясется, как в ознобе, по стенке чашки течет мутноватая капля. Все молчат и сидят неподвижно. Джейми, Энн и Пол спокойны, хотя Брин видит, что и они потрясены. Джейми полагалось бы чертыхаться полушепотом и психовать, но он невозмутим. Эгоистке Энн не полагается поить всех чаем — а вот поди ж ты. Что полагается делать Полу, Брин не знает. Наверное, ничего — что Пол и делает. Может, у него и нет никакого шока. Должен ведь быть. Трупы в зловещих мансардах не каждый день встречаются. Вообще такого не бывает.
— Симпатяга. — Пол разглядывает паука через стеклянную стенку.
— Только Тие не показывайте, — предупреждает Энн. — У нее будет разрыв сердца.
— Что Тие не показывать? — спрашивает Тия, входя в кухню. И видит паука. — О господи! — вопит она.
Глава 23
Все голоса и звуки — и крики, и ругань, и скрежет зубовный — эхом отдаются в ушах Эмили. Труп она увидела первый раз. Все ее родные и знакомые живы. Эмили думает лишь об одном: она во владениях смерти — внезапной, загадочной и ужасной. Только что она пролила чай с молоком на колени, но ей все равно. Влага липкая и теплая, как кровь. Эмили не в силах пошевелиться. Если не двигаться — ее здесь будто и нет, а если ее здесь нет, значит, все в порядке. Каждую минуту где-то далеко гибнут люди, но это никого не волнует. Вот и Эмили теперь далеко, в таком месте, которое увидеть по телевизору еще можно, а найти на карте — вряд ли.
Каждый вдох слишком долгий. Эмили задерживает дыхание, впервые сознавая, как дышит — вздымается грудь, воздух входит в нее, потом выходит. Как проста все-таки жизнь. А если и она умрет, как тот человек? Если она следующая? И умрет прямо сейчас? От чего тогда распсихуется Тия? Сорвется Пол или нет? Эмили не знает, на кого больше злится. Но ведь их здесь нет, верно? Просто нет, и все. Эти фигуры и голоса ничего не значат. Воздух поступает в легкие, выходит из них, слезы текут по лицу — вот ее единственная забота. Ей нравилось на острове — пока не навалилось тоскливое одиночество, и теперь она только мечтает, чтобы кто-нибудь обнял ее, приласкал, успокоил поцелуями. Но разве от них дождешься? Она среди чужих.
Только сейчас Эмили поняла, что остров и большой мир за окном — не одно и то же. В большом мире можно вызвать «скорую». Можно кому-то позвонить, они приедут и помогут. Если пожар, можно вызвать пожарных. Если посторонние ломятся в дом — вызвать полицию. Найдя в мансарде труп, в большом мире просто вызываешь долбаную «скорую». Эмили вдруг понимает: сюда может явиться кто угодно, сделать с ними что захочет — и никому не позвонишь. Достаточно одной искры, непотушенной сигареты или свечи — пых, и готово. Дом сгорит дотла, тушить некому. И даже если сойдешь с ума, никто не поможет.
Глава 24
Когда Полу исполнилось шесть лет, мама приготовила ему сюрприз. Подарка он не ожидал. Однажды весенним вечером, между «Психопатом Джеком» и «Грейндж-Хиллом», мама велела Полу зажмуриться и положила ему на колени что-то теплое и пушистое. Открыв глаза, он увидел щенка — черно-рыже-бурого. Маленького йоркширского терьера.
Пол назвал щенка Пятнашкой, хотя тот и не был пятнистым. Пол не мыл Пятнашку, не выводил у него блох и глистов, а просто любил его больше всего на свете. По ночам песик спал у него в ногах, днем сидел на подоконнике и ждал, когда хозяин вернется из школы. После уроков Пятнашка и Пол отважно исследовали местную свалку или мусорные баки за магазинами. По выходным они предпринимали более рискованные вылазки на пустыри в окрестностях Бристоля — не носились по лесам, как в рекламе, а домой возвращались всегда грязные и взбудораженные, воняя отбросами и чувствуя себя супергероями.
Японскими комиксами манга Пол увлекся, едва научившись читать. До десяти лет он даже не знал, что его отец — японец: маме вечно не хватало времени, чтобы рассказать. Сколько Пол себя помнит, манга валялись по всему дому, не чуждые и не экзотичные: они просто жили в шкафах. И уж конечно, Полу не приходило в голову спросить, откуда они взялись. А когда одноклассники обзывали его «грязнолицый», он считал, что и вправду слишком пачкается, и во время еженедельного купания (вместе с Пятнашкой) старательнее оттирал лицо.
Когда Полу было двенадцать с половиной, Пятнашку сбила машина, набитая ухмыляющимися людьми. Неслись сломя голову, не заметили усталого песика, присевшего на дороге, и мальчика, тщетно зовущего его к себе. Пролежав неделю в ветлечебнице, Пятнашка умер, а Пол еще месяц не смывал с рук его кровь.
После этого случая Пол и представить себе не мог, что заведет другую собаку или полюбит другого домашнего звереныша. Беда в том, что Пола животные любили, и он, естественно, отвечал им взаимностью. Пол не стал обзаводиться собакой или кошкой — он вступил во «Фронт освобождения животных», боролся за права ни в чем не повинных тварей и в центре Бристоля распространял листовки против вивисекции. С десяти лет он был вегетарианцем, с шестнадцати — активистом «зеленых». За всю жизнь он не убил ни единого животного, даже мухи.
С девятнадцати лет Пол перенес активистское рвение в компьютерные сети. Свой первый компьютер он получил от матери в подарок через несколько месяцев после гибели Пятнашки. Пола новая игрушка сначала не радовала — он хотел, чтобы Пятнашка вернулся. Но вскоре понял, что способен отвлечься, составляя простенькие программки. Не просто отвлечься, но и поразить немногих друзей. Впрочем, Пол дружил исключительно с девочками, а они тогда возне с электроникой предпочитали походы в кино и поцелуи в щечку. Друзей-мальчишек у Пола почти не было — они относились к нему с подозрением, может, из-за грязных коленок. Когда Полу становилось по-настоящему одиноко, он оплакивал Пятнашку и писал очередную программу — просто убить время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30


А-П

П-Я