Энн молчит.
— Ладно, — соглашается Эмили. — Ты должен пять раз обежать вокруг острова голышом.
— Прекрасно, — кивает Пол. — Давно хотел проветриться.
— Мы все пойдем с тобой, — заявляет Эмили.
— Там холодина, — ежится Тия.
— Не доверяете? — осведомляется Пол.
— Лучше выберем ему другое задание, — предлагает Джейми.
— И я так думаю, — поддерживает Энн.
— И я, — кивает Тия.
— Это не по правилам, — хнычет Эмили.
— Бегать вокруг острова мы пошлем того, кто соврет, — решает Джейми. — Годится?
— Ну ладно, — Эмили указывает на Пола. — Тогда покажи нам член.
— Это новое задание? — спрашивает он.
— Ага, — говорит Эмили.
— На фига мне сдался его член? — кривится Брин.
— А я бы посмотрела, — замечает Тия.
— Вы-ни-май, вы-ни-май, вы-ни-май! — нараспев твердит Эмили.
— Ладно, — соглашается Пол. — Приготовьтесь.
Глава 19
Энн расстроилась, убедившись, что целоваться с Полом не придется. Сама не ожидала. Интересно, почему он предпочел штраф? Прямо загадка. Наверное, не захотел целоваться — но после всех вибраций... А может, он просто защищал ее честь — зря, конечно, если так, хотя все равно ужасно мило.
И вот теперь он продемонстрирует свой член.
Энн волнуется. Настоящий пенис она еще никогда не видела. В журналах и на порносайтах насмотрелась, а в жизни — ни разу. Какого он размера? Хорошо бы разобраться, какие члены на фотках в Интернете — нормального размера или гораздо крупнее. Где-то она прочла, что средний размер эрегированного пениса — около шести дюймов. Пожалуй, маловато. Хорошо бы у Пола оказался побольше.
— Давай, — торопит Эмили. — Мы ждем.
Тия пренебрежительно показывает мизинец, явно не ожидая ничего сверхъестественного.
С одной стороны, Энн не верит, что Пол решится на такое, но с другой — игра всех расслабила. Энн убеждена, что не только ее захватило ощущение «да будь что будет!». Даже Тия заметно успокоилась, и вроде — подумать только! — наслаждается игрой. И Джей-ми, слава богу, разговорился, и даже Пол уже не кажется скрытным и отчужденным. Больше никто ничего не боится, и это здорово.
Пол расстегивает брюки. Оказывается, он носит боксеры.
— Решил показать стриптиз? — спрашивает Эмили.
— Продолжай, — говорит Энн.
— Скажите, когда уже можно открывать глаза, — бурчит Брин.
Джейми тоже отворачивается.
— Твою мать! — восклицает Эмили, когда Пол наконец спускает трусы.
— А почему он стоит? — спрашивает Тия.
— Пол представил, как будет целовать Энн, — хихикает Эмили.
— Нет, я просто эксгибиционист, — улыбается Пол.
— Правда? — спрашивает Тия.
— Нет. Можно одеваться?
— Нет, — говорит Эмили. — Я еще не насмотрелась.
Энн глаз не может отвести. Пожалуй, дюймов девять.
— Он большой? — спрашивает Энн у Эмили.
— Ты же смотрела порнушку, — напоминает Эмили.
— Да, но это другое.
— Большой, — заверяет Эмили.
— Спасибо, — усмехается Пол.
Он натягивает боксеры, которые спереди топорщатся, потом брюки.
— Можете поворачиваться, — говорит Тия Брину и Джейми.
— Похоже, вы довольны, — ревниво замечает Джейми.
— Либо есть, либо нету, — отзывается Пол.
— Продолжаем! — объявляет Тия. — Кому еще вина?
Откликаются все, кроме Энн.
— Очередь Пола, — напоминает Энн.
— Джейми, — выбирает Пол. — Признавайся или отдувайся!
— Признаюсь, — обещает Джейми.
— Ты когда-нибудь воображал себя насильником? — спрашивает Пол.
— Фу, как грубо, — морщится Тия.
— Что ты имеешь в виду? — розовеет Джейми.
— Ты представлял себе, как насилуешь кого-нибудь?
Джейми сконфужен:
— Ну, вообще-то...
— Это абсолютно нормально, — приходит к нему на помощь Эмили.
— Любой парень был бы не прочь, ну и я... — признается Джейми.
— Слишком туманный ответ, — заявляет Эмили. — Мы хотим подробностей.
— В разумных пределах, — уточняет Пол.
— По-моему, мне это слушать неохота, — говорит Тия.
— Я представлял себе одного человека, — говорит Джейми. — Знаменитость.
— Хотел изнасиловать звезду? — переспрашивает Энн. — Кого именно?
— Только не считайте меня извращенцем, — просит Джейми.
— Уже считаем, — отвечает Пол, видит, как меняется в лице Джейми, и добавляет: — Шутка.
— Тогда ладно. Принцессу Диану.
— У-у-у! — тянет Тия.
— До аварии или после? — уточняет Пол.
— До, конечно. Я же не некрофил.
— А почему именно принцессу Диану? — интересуется Энн.
— Что-то такое в ее одежде было — платья, костюмы, диадемы, — объясняет Джейми. — А еще она неприступная. Я представлял, что служу официантом в шикарном ресторане, и однажды туда приходит она. Каким-то образом мне удалось выманить ее во двор, к мусорным бакам. Мне нравилось воображать, как я прижимаю ее к этим бакам, задираю длинный атласный подол, нижние юбки и..
— Атласных платьев с нижними юбками она не носила, — перебивает Эмили.
— А в фантазиях Джейми носила, — возражает Тия.
— Вся перепачкалась, отбивается...
— Но на самом-то деле ей хочется, да? — подхватывает Пол.
— Еще бы, — кивает Джейми. — Но не сразу. Когда я ставлю ее на колени...
— И ты часто на это дрочил? — опять перебивает )мили.
— Ага, — говорит Джейми.
— Вот это мне нравится, — объявляет Эмили. — Наконец-то все разоткровенничались.
— Леди Ди, — качает головой Брин. — Ну ни хре-ца себе!
— Моя очередь, — напоминает Джейми.
— Кого выбираешь? — спрашивает Тия.
— Тебя. Признавайся или отдувайся.
— Признаюсь.
— Хорошо. Назови свой самый стыдный случай из
КИЗНИ.
— Стыдный?
— Да. Именно стыдный. Что это было?
— Хм... — Похоже, Тия всерьез задумалась. — О господи! — Кажется, что-то вспомнила. — Нет, об этом смогу.
— Придется, — говорит Эмили.
— Или — марш голышом вокруг острова. — Пол указывает на окно.
— Пять раз, — уточняет Энн.
— Помню-помню, — отзывается Тия.
Энн ни разу не пробовала спиртное, но видит, как расслабилась от вина Тия — значит, сейчас наговорит того, о чем потом будет жалеть. С идеей стыда Энн давно и близко знакома, это чувство ей не докучает. Она все время — и умышленно, и случайно — совершает поступки, которых следовало бы стыдиться, но ей начхать. Ее любимое занятие — покупать попсовые диски в местном крутом музыкальном магазине. Всех там просто передергивает, когда она просит поставить «911» или «С-Клуб 7». Энн обожает рассказывать несмешные анекдоты, ляпать что-нибудь невпопад, громко петь и фальшивить, когда ее слушают. Люди терпеть не могут неловкие паузы, моменты, когда разговор замирает, потому что собеседникам нечего сказать. А Энн этими моментами упивается.
— Это случилось в России, — начинает Тия.
— Ты вспомнила самое-самое стыдное? — уточняет Эмили.
— Да, — кивает Тия. — Но предупреждаю: вам будет противно.
— Супер! — отзывается Пол. — Продолжай.
— Ладно. В двенадцать лет я ездила на школьную экскурсию в Россию.
— На школьную экскурсию? — переспрашивает Джейми.
— Да. Мы в школе учили французский, немецкий и еще русский.
— И много таких школ? — интересуется Джейми.
— Нет, — говорит Тия. — Любопытно, что, кроме нас, на экскурсии все остальные дети были из частных школ — мальчишки из Мальборо, девочки из какой-то дорогой платной лондонской школы. Мальчишки все были какие-то не такие. Они считали, что общаться с учениками простой школы поучительно. В общем, половину поездки мы провели в Москве, а потом должны были уехать в Ленинград на поезде. В двенадцать лет я была не слишком в себе уверена. По разным причинам. Мне хотелось ходить с крутыми ребятами, которые по ночам курили и пили дешевую водку в номерах, но я общалась только с одной девочкой — ее звали Джиллиан. Толстая такая уродина, никто с ней не хотел знаться, но, поскольку она была готова стать моей лучшей подругой на время поездки, я решила ходить с ней. Кормили нас омерзительно, русские школьники вечно к нам приставали, котели джинсы купить — но, по правде говоря, мои джинсы им были не нужны. Русские клянчили только «ливайсы». И вообще моя одежда оказалась барахлом, надо мной все смеялись. Я торчала в России с жирной подругой и в дурацком старье, мне хотелось домой, но моя приемная мать выложила кучу денег за эту поездку, и я решила, что выдержу до конца. Катастрофа разразилась за день до отъезда в Ленинград.
— Какая? — спрашивает Джейми.
— Стыдно вспомнить. Я об этом еще никому не рассказывала.
— Продолжай, — просит Эмили. — Мы не будем смеяться.
— Еще как будете, — обещает Тия. — Мы в тот день уже собрали вещи, готовились вечером уезжать. Утром мы встали, оделись, сложили в сумки самое необходимое, а чемоданы сдали учителям. Учителя у нас были строгие. Они предупредили, что мы получим чемоданы только в Ленинграде. Не знаю, зачем понадобилось их сдавать так рано...
— Наверное, чтобы пораньше выселиться, — объясняет Эмили. — Тех, кто уезжает, обычно выселяют часов в одиннадцать.
— Может быть, — отзывается Тия. — В нашем отеле было этажей шестьдесят. Вернувшись туда после экскурсии, я вдруг поняла, что мне срочно надо в туалет. Это так стыдно... В общем, медлить нельзя было ни минуты, так мне приспичило по-большому. Даже сейчас рассказывать противно. Я спросила у кого-то, где туалет, узнала, что на пятидесятом этаже, и помчалась к лифту.
— А поближе не нашлось? — удивляется Эмили.
— В том-то и дело, что нет, — объясняет Тия. — Помню, я еще подумала, что в России все не как у людей. Но после дрянной еды, пустых магазинов и так далее меня уже не удивляло, что в туалет приходится тащиться аж на пятидесятый этаж. Теперь-то я понимаю, что могла просто неправильно понять, а может, надо мной подшутили. Неважно. Добравшись до лифта, я увидела, что с ним опять баловались наши ребята. Любимое московское развлечение. Лифты были до того старые и примитивные, что если нажать кнопки на сорок девятом этаже, первом, сорок седьмом, втором, двадцать пятом и восемнадцатом, лифт катался туда-сюда между этажами именно в таком порядке. И если тебе надо на восемнадцатый, ждешь целую вечность. Раньше мне казалось, что это смешно, но в тот раз стало не до смеха — я спешила в туалет и сдерживалась из последних сил.
— И что? — спрашивает Эмили.
— Я обделалась, — признается Тия.
— Паскудство, — говорит Брин.
— Бе-е-е, — кривится Пол, Эмили толкает его, он изображает сочувствие и умолкает.
— Но это еще не все, — продолжает Тия, — самый позор впереди. Рассказывать?
Все кивают.
— Хорошо. В общем, у меня, как бы это сказать, началось в лифте. Я крепилась, как могла, но все напрасно. В лифт все время заходили люди, он останав-швался чуть ли не на каждом этаже. На меня косите ь, вся кабина провоняла насквозь. Я, конечно, сдерживалась, но кое-что вышло наружу. Встал дру-i ой вопрос: как бы не пролилось по ногам. Вонь стала гакой сильной, что мне пришлось выйти из лифта и пешком топать на пятидесятый этаж. И как назло, на лестнице я столкнулась с другими ребятами из нашей группы. Поезд в Ленинград через двадцать минут, собираемся на третьем этаже, перекличка — и на вокзал. Надо было привести себя в порядок, и как можно скорее. Когда я наконец добралась до туалета, оказалось, что он занят. Я проторчала под дверью пять минут, и пока ждала, ко мне подошел один мальчишка из Мальборо. А я и забыла, что они живут на том этаже. Поговаривали, что он в меня втрескался, и я всю поездку ждала, когда он со мной заговорит. Но в таком виде я с ним общаться, конечно, не хотела. Сначала я попробовала спрятаться, но он меня нашел, заговорил, и я, наверное, вела себя, как круглая дура. Краснела, как рак, от меня жутко несло. Едва туалет освободился, я юркнула туда, а бедный парень так и стоял столбом под дверью. Ясное дело, в туалет мне уже не хотелось. Понос кончился. Я попыталась вымыться. Это был кошмар. За двенадцать лет со мной такое случилось впервые, да еще вдали от дома — хуже не придумаешь.
— Бедняга, — сочувствует Джейми.
— Трусы мне пришлось выбросить, — продолжает Тия. — Ни прополоскать, ни отстирать их было невозможно, и кроме того, положить мокрые трусы было некуда. Я подмылась, вытерла ноги и попыталась смыть бурые пятна с джинсов, но только размазала. Тут я расплакалась. Уже давно было пора бежать на третий этаж, к учителям. Я надеялась перехватить по дороге Джиллиан и одолжить у нее запасные трусы. Стыдобище. Запасные трусы я в сумку не положила — собиралась спать в тех, что на мне. Понимаете, я была не из тех детей, которые каждый день меняют трусы и носки. Наверное, таких большинство, но кому охота, чтобы про это все узнали? Мне не хотелось рассказывать Джиллиан, что случилось в лифте, и признаваться, что я не взяла с собой чистые трусы. Но учителя бы взбесились, если б я попросила разрешения открыть чемодан. В лучшем случае из-за меня все опоздали бы на поезд, а в худшем потребовали бы объяснений. Я была готова сквозь землю провалиться.
Джиллиан оказалась жадюгой и ханжой. Она согласилась одолжить мне чистые трусы, но дала понять, что просить чужое белье — отвратительно. Мне пришлось рассказать, в чем дело, и она заявила, что я дура и неумеха. Остальным я сказала, что бурые пятна на джинсах — просто грязь, я упала в лужу и все такое. Мальчишки долго надо мной издевались, но я терпела — что угодно, только не правда. В грязных джинсах я ходила до ночи, и хотя тот мальчишка из Мальборо ехал в соседнем купе, я не смела даже взглянуть на него. В поезде все развеселились, расшуме-i ись, а я сгорала от стыда. Когда мы вернулись в шко-iv, Джиллиан каждый день изводила меня вопросами про свои гребаные трусы. Она подходила и спрашивала, когда я наконец верну их, но я их потеряла до-ма, и она злилась так, будто я отняла у нее самое дорогое. Вот и все. Самое постыдное мое воспоминание.
— И вправду постыдное, — соглашается Эмили.
— Но я не понимаю, зачем тебе вообще понадобились трусы. Почему ты не надела джинсы на голое тело? Тия смеется.
— Глупо, да? Проще простого, а не каждый ребенок додумается. Все носят трусы, значит, и ты должна, а если у тебя их нет — значит, ты чокнутая. В общем, ты меня поняла.
— Еще бы, — кивает Эмили. — Я упорно носила трусы до семнадцати лет, а потом одна подруга мне сказала, что резинку видно под одеждой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30