— Туловища с головами — без остальных членов тела. Закутанные в спальные пижамы, опоясанные несущими ремнями, подвешенные к крюкам, какие обычно используют мясники. У меня еще два таких зала, — добавил майор.
Казалось, тюки беседуют друг с другом. Они открывали губы — один чуть-чуть, другой широко. Третий разинул рот, как будто смеялся. А может, зевал? Или кричал? Но все происходило в потусторонней, удушающей тишине: вахтер выключил репродукторы.
— Живые существа, как и остальные люди, — сказал майор. — Только они не могут ходить и что-либо брать. Они неподвижны и поэтому беспомощны, как дети, — но с сознанием, чувствами и потребностями людей в возрасте двадцати — тридцати лет.
Обер-лейтенант почувствовал, что силы покидают его. Его тело обмякло, стало как ватное, в мозгу образовалась пустота, перед глазами поплыли круги. Он почувствовал руку, поддержавшую его, и вновь обрел равновесие.
— Люди-короба, — сказал капитан Федерс. — Конечный плод жестокости, какую только могла изобрести война. У многих этих людей не только оторваны руки-ноги, у них отсутствует половина легких, гортани, нет части желудка, половых органов и ушей.
— Перестаньте, — мучительно выдавил Крафт. — Перестаньте. Хватит.
— Эти люди, — сказал Федерс, — считались мертвецами, павшими, погибшими. Но они — живы! Если это состояние можно назвать жизнью. И если они однажды, из медицинских или комфортных соображений, не будут переправлены в тот, другой, лучший мир — как они закончат свое так называемое земное существование? В корзинках? Беспомощные, как грудные младенцы? Их положение столь безнадежно, что они не имеют даже возможности покончить с собой. И рядом с ними нет ни женщины, ни друга, ни ближнего — только одни солдаты, изувеченные подручные войны, с искривленными позвоночниками, искореженными лицами и оторванными членами.
Обер-лейтенант Крафт отвернулся. Лицо его было бледно-серым.
— А теперь, Крафт, — сказал капитан Федерс с жесткой настойчивостью, — попробуйте в вашей дальнейшей жизни хоть одно мгновение побыть полностью беззаботным. Если вы на это способны, тогда…
Он умолк.
— Пойдемте, — мягко обратился к нему майор и повел Крафта к выходу. — Не говорите ничего, но думайте. Тогда, возможно, мы еще встретимся. И вот тогда я скажу вам: «Добро пожаловать».
15. Женщина не должна терять самообладания
— Арчибальд! — позвала жена майора.
Но муж не откликнулся. Каждый раз, когда он ей требовался, его не оказывалось на месте. Это в последнее время стало бросаться ей в глаза. Перед ней лежал список гостей на дружескую пирушку, и в связи с ним возникла одна проблема.
— Арчибальд! — крикнула она еще раз.
С некоторым облегчением услыхала, как хлопнула дверь. Шаркающие шаги раздались в коридоре — майор направился в спальню. Фрау Фелицита тотчас же пошла за ним.
— Арчибальд, — сказала она, — мне нужно срочно поговорить с тобой.
Майор сел на кровать сменить носки. Он недовольно поднял глаза, услыхав свое имя, произнесенное в тоне легкого приказания. Со времен знакомства с Модерзоном он хотел, чтобы с ним обращались таким образом лишь в случаях, когда он это разрешал. Но, в конце концов, он ведь еще не генерал и, кроме того, женат.
— Чем могу быть полезен, моя милая Фелицита? — спросил он. Голос его прозвучал в высшей степени услужливо.
— Нельзя ли обойтись без этого обер-лейтенанта Крафта? — спросила она настойчиво.
— Боюсь, что нет, — ответил майор с сожалением.
— Он нарушит гармонию моего тесного кружка, — предположила майорша.
Дружеские вечеринки устраивались у них раз в две недели, обычно в пятницу. Идею подала она сама. Майору оставалось лишь одобрить ее, что он сделал не без удовольствия. Ибо тем самым жена начальника курса школы доказывала, что она не только является первой дамой в школе, но должна пользоваться и соответствующим влиянием.
— Я хотел его не приглашать, — заверил жену майор, — и мог бы не утруждать тебя обществом этого Крафта. Но речь в данном случае идет о принципе, милая Фелицита. Удивительно, что до сих пор ты не терпела никаких исключений и, несмотря на известные трудности, всегда умела добиваться, чего хотела.
Фрау Фрей примирительно кивнула.
— Ты же знаешь, Арчибальд, что до сих пор я приглашала обычно семерых молодых женщин… — Дело в том, что, по ее мнению, больше таковых в вильдлингенском обществе и не было. — Если же появится еще этот Крафт, то в целом окажется восемь холостых офицеров — один будет лишним.
— Ах, вот как, — сказал майор, делая заинтересованный вид.
— Ведь каждый офицер должен сидеть за столом со своей дамой, — пояснила фрау Фелицита, — иначе возникнет опасность беспорядочного ухажерства.
— А что же твоя племянница Барбара?
— Исключено. Барбара до зарезу нужна на кухне: я же без нее не обойдусь. Кроме того, тебе не мешало бы вызвать какого-либо ординарца из казино, иначе я не управлюсь. Или твоей власти не хватит для этого?
— Ну конечно, это можно сделать, — быстро ответил майор.
Усомниться в его влиянии — хуже нельзя было уязвить майора. Фелицита знала слабость мужа и использовала ее как вернейшее средство для выполнения своих желаний.
— А если еще раз вернуться к этому Крафту? Нельзя ли помешать его появлению, заняв его каким-либо срочным служебным делом?
— Это может случиться, милая Фелицита, если вечерний поезд из Вюрцбурга опоздает: Крафт имеет поручение, причем персонально от генерала, встретить на вокзале фрау Барков и проводить ее в гостиницу.
— Лично от генерала? — переспросила майорша чуть зазвеневшим голосом.
— Ты не думай Фелицита, что для меня это хоть в малой степени важно. В последнее время между мной и генералом возникли существенные разногласия. Оказывается, мои взгляды на мир перестали совпадать полностью с генеральскими, что при определенных обстоятельствах может иметь практические последствия. А обер-лейтенант Крафт и так торчит у меня в глазу, как сучок. Лично я не обменялся бы с ним и словом, тем более что сегодня он почти полдня, не предупредив меня, где-то болтался. Да еще с капитаном Федерсом.
Фрау Фрей окинула мужа внимательным взглядом. Он стоял перед ней в носках и изображал живейшее участие в ее проблемах: она-то хорошо его знала, слишком хорошо, как она иногда думала. Конечно, он побаивается генерала, хоть и утверждает обратное. А этот Крафт, кажется, пользуется протекцией Модерзона. Майор счел благоразумным учесть сие обстоятельство, хотя и был недоволен собой. Она была разочарована пассивностью мужа, которая, к сожалению, часто проявлялась в последнее время.
— Надень шлепанцы, Арчибальд, — посоветовала она. — Для твоего здоровья вредно бегать в носках, да и носки надо поберечь.
— Но я хотел сейчас помыться, — сказал майор извиняющимся тоном.
Он быстро вышел, а жена долго смотрела ему вслед. Ее взгляд выражал озабоченность. Кто-то постучал в дверь. Явилась Барбара и сообщила:
— Там пришел фенрих по поручению капитана Ратсхельма.
— Заботливый Ратсхельм, — сказала майорша, тронутая его вниманием. — Он всегда как рыцарь. Настоящий мужчина!
— Я бы не сказала, — заметила Барбара.
— Ну, ты, очевидно, подразумеваешь под этим нечто иное, чем я.
— Может быть, — согласилась Барбара. — Я как раз не нахожу в Ратсхельме особых мужских качеств.
— Барбара! — воскликнула майорша возмущенно. — Как ты можешь так говорить! Господин капитан Ратсхельм отличный офицер.
— Возможно, — ответила Барбара равнодушно.
Фелицита рассматривала свою племянницу с откровенным осуждением. Ну что за девица! Никакого стиля! Но на кухне она была незаменима.
— Мы еще поговорим на эту тему, — сказала она наставительно.
— Ладно. Впустить фенриха?
— Но не в спальню же. В комнату, разумеется. Проси.
Фенрих был представителен. Майорша тотчас отметила это про себя. Спортивная фигура, светлые волосы вошедшего приятно дополнялись отличными манерами.
— С вашего позволения, сударыня, — сказал посетитель с радующей взор изысканной вежливостью и скромностью, — меня зовут Хохбауэр. Я из шестого потока учебного отделения «X». Явился по поручению господина капитана Ратсхельма, чтобы передать вам, сударыня, некоторые книги.
Фрау Фрей обворожительно улыбнулась и протянула фенриху руку. Тот с учтивой смелостью приблизился, склонился перед ней, чтобы нежно пожать ей руку. Фрау Фрей увидела шелковые, тщательно зачесанные на косой пробор волосы, высокий выпуклый лоб, свидетельствующий о решительности мышления, под ним — выражающие преданность глаза, благородный тонкий нос и рот, как у королевского пажа, так считала майорша.
— Заботливый Ратсхельм, — сказала фрау Фрей, ничего другого ей не пришло в тот момент в голову. — Присядьте, пожалуйста, господин Хохбауэр. Что хорошенького вы принесли?
— Лучшую немецкую литературу, — ответил фенрих, послушно сев на стул. Он открыл портфель, лежавший у него на коленях. — Избранное германского духа, сударыня, — Йост, Елузих и Блунк.
— Чудесно, — сказала фрау Фрей и взяла из его рук книги. Это же руки не мужчины, подумала она, а скорее ребенка, — чувствительные, благородные. — Вы тоже много читаете?
— По возможности, — осторожно ответил фенрих, — если остается время от службы. А служба, разумеется, прежде всего. Она, конечно, не исключает общения с духовными ценностями, которые волнуют нашу нацию.
— Отлично сказано, — воскликнула Фелицита Фрей одобрительно. И, услыхав, что муж выключил в ванной воду, сказала в заключение: — Может быть, при случае мы несколько поподробнее побеседуем об этих вещах.
— Большая честь для меня, сударыня, — заверил фенрих Хохбауэр с благовоспитанной признательностью. Он встал, склонился еще раз над протянутой ему рукой и пожал ее очень нежно.
Фелицита отметила: энергичная нежность. Когда Хохбауэр поцеловал ей руку, она почувствовала волнение, ощутила себя обожаемой и ей стало приятно.
— У тебя кто-то был? — спросил, входя в накинутом халате, майор.
— Ты не должен бегать по квартире неодетый, Арчибальд, — заметила она почти нежно, пребывая в блаженном состоянии. — Подумай, ведь в любой момент может войти Барбара. Я бы хотела уберечь ее от такой картины.
— Уберечь?
— Ну да, чтобы не вводить в искушение.
Майору было приятно услышать такой аргумент. Ибо он считал себя представительным мужчиной, каковым он, по общему мнению, и был, особенно в полной военной форме. И все же, чувствуя себя польщенным, он не забыл, что ответа на его вопрос не последовало.
— Кто же это был? — хотел-таки знать майор.
— А, фенрих, — ответила она небрежно, — из подразделения Ратсхельма. Принес мне книги. Кстати, очень воспитанный юноша с отличными манерами.
— Ага, — сказал майор, удовлетворенный ответом жены. — Наш людской материал не так уж плох, особенно если попадает в хорошие руки. Крафт не в счет.
— Его приход напомнил мне, что молодой дамы на вечеринку-то мне так и не хватает. В том случае, конечно, если действительно нельзя избежать приглашения Крафта на сегодняшний вечер.
— Слушай, пригласи-ка фрейлейн Бахнер, секретаршу генерала, — сказал майор.
— Я не ослышалась? — спросила фрау Фрей с неприязнью. — Уж не собираешься ли ты составить протеже этой сомнительной персоне?
— Я просто предлагаю тебе вариант, — успокоил ее майор.
— Она же любовница генерала — это все знают.
— Никто не может этого доказать, — сказал майор. — И я прошу тебя, ради всех святых, пожалуйста, будь поосторожней. Как ты могла уже заметить, с генералом шутки плохи.
— Со мной тоже, — добавила Фелицита.
— Ну я прошу тебя, — виновато сказал майор. — Что тут поделаешь: если любовь нагрянет, то куда деваться?
— Вот это верно, — неожиданно улыбнулась майорша.
— Вот видишь, — обрадовался майор. — И потом не такой уж плохой ход свести эту девицу и обер-лейтенанта Крафта. Я не позавидовал бы генералу.
Оставшись одна, фрау Фрей озабоченно покачала головой и глубоко вздохнула. Она огладила руками свое платье и при этом убедилась, что бедра ее имеют прекрасную форму — не особенно пышные, но крепкие. Она была когда-то неплохой наездницей.
Затем она позвонила по телефону.
— Дорогая фрейлейн Бахнер, — голос ее был полон сладкого дружелюбия, — пригласить вас к себе — мое давнее желание. Не доставите ли вы мне такую радость?
— Какую радость, сударыня?
— Посетить меня просто, по-домашнему… Собирается очень приятная компания — избранный круг. Да, собственно, ни к чему это подчеркивать.
— Вам и в самом деле не нужно это подчеркивать, сударыня.
— Так вы придете, любезная фрейлейн Бахнер?
— Когда прикажете?
— Сегодня вечером. Я буду очень рада.
— Я тоже, сударыня, — сказала Сибилла и положила трубку.
Фелицита тут же побежала к мужу. Он прилег соснуть. Она отметила это не без раздражения. Он, видите ли, спит, а она должна за него отдуваться.
— Арчибальд, — окликнула она мужа довольно мягко, — мне все удалось.
— Что удалось тебе еще и на сей раз?
— Я уговорила Сибиллу Бахнер — она будет.
— О, браво, — протянул майор, зевая. — Тогда торжественности прибавляется.

Приглашенные офицеры маленькими группами топали с холма вниз, к городку.
— Я кажусь себе сейчас фенрихом, — сказал один из них.
— Даже хуже, — добавил другой. — Ведь дамский приказ выполняем мы, бравые мужчины. Нас будут разглядывать, испытывать и обсуждать точно так же, как мы кандидатов в офицеры.
А обер-лейтенант Рамблер, из четвертого потока, убежденно заявил:
— Свинство какое-то!
— Полагаю, — высказался обер-лейтенант Веберман, — дело тут больше в тщеславии, сдобренном заботливостью. Или во взрыве материнских инстинктов, оплодотворенных сословным самосознанием. А в общем и целом — квазидостойное дело.
— Ваша заушательская философия, мой дорогой Веберман, меня совершенно не волнует, — объявил Рамблер. — Что мне не по нутру, так это ограничение во времени, придуманное начальством. Торжественно-семейное удовольствие — строго по служебному распорядку!
Приказная вечеринка началась точно в восемь часов и окончилась в одиннадцать, минута в минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91