Казалось, Натан сдерживал рыдания. Но ведь этого никак не могло быть. * * * Санитары уложили Ларк на носилки и понесли к машине. На прощание он успел поцеловать ее и погладить по спутанным, запекшимся кровью волосам. Стоя на краю обрыва под приятным освежающим ветром, он наблюдал за двумя отъезжающими медицинскими каретами — одна из них увозила Ларк, другая — тело убитого маньяка.“В это время года надо осторожней ездить по траве, — подумал он, — семена созрели, а они — смерть для радиатора”.— Ничего, она поправится, — сказал Трент, стоящий у него за спиной.“Знакомые слова”, — подумал Натан. Люди говорили точно так же накануне смерти его отца, а потом накануне смерти его матери.Натан достал из кармана пистолет и посмотрел на него, удивляясь, как это люди умудрились изобрести такую вещь.— Давай, — сказал Трент и забрал пистолет из его рук.— Ненавижу оружие, — сказал Натан.— Я тоже.— И хорошо делаешь.— Я считаю оружие злом, но злом необходимым. И ты все сделал правильно. Ты спас ей жизнь.Натан посмотрел вслед удаляющимся автомобилям. У его ног под свежим ветром шелестела высокая трава.— Я надеюсь, что так оно и есть. Очень-очень надеюсь.— Иди домой. Ты ужасно выглядишь.— Нет, я поеду за ней в больницу.Трент не стал возражать, скорее всего, понимая, что Натана не удастся переубедить. * * * Не заходя в дом, Натан сел в свой грузовичок и отправился прямо в окружной госпиталь.— Допуск разрешен только ближайшим родственникам, — сказали ему в приемном покое. — Мы уже известили ее родителей.Медсестра посмотрела на часы.— Раньше утра они сюда не успеют, а к этому времени операция уже закончится.Операция! А он надеялся, что все обойдется ушибом или, самое большее, несколькими стежками.— Хирург, доктор Марта Францис, должна прибыть с минуты на минуту. Мы не уверены, но доктор Бейли подозревает у больной сотрясение мозга. Необходимо принять какие-то меры для того, чтобы снизить внутричерепное давление.— Боже мой! — воскликнул Натан.Закрыв глаза, он, чтобы не упасть, прислонился к ближайшей стене.— Что-то ты плохо выглядишь, — продребезжал в ушах Натана знакомый стариковский голос.Открыв глаза, Натан увидел стоящего перед ним доктора Бейли, который рассматривал его с выражением довольного веселья.— Дай-ка я посмотрю твою ключицу, — сказал доктор и, отвернув воротник Натана, пощупал его повязку.Натана передернуло от боли.— Как там Ларк, доктор? — обеспокоенно спросил Натан.— О, она в хороших руках! — воскликнул старичок, лукаво покосился на Натана и, уходя, распорядился: — Сестра! Сделайте ему ледяной компресс.Сестра быстренько поставила Натану на сломанную ключицу компресс со льдом, сделала в плечо укол болеутоляющего и дала проглотить какие-то две пилюли, которые были, как оказалось, сильным снотворным. * * * Натан проснулся в комнате ожидания, когда яркий полуденный свет потоком лился через окно. Его шея ныла, все-таки спал он сидя. Лед в компрессе давно растаял и лужей растекся по груди и животу.Из коридора справа от него слышался приглушенный разговор. Он зевнул, поднялся, стараясь не шевелить больным плечом, и пошел в направлении голосов.Он услышал, как кто-то сказал что-то про волосы и о том, что это необходимо было сделать, чтобы снизить внутричерепное давление.— Ваша дочь скоро поправится. — Эту фразу Натан расслышал абсолютно ясно.— Слава богу, — почти в унисон отозвались два голоса.Заглянув за угол, Натан увидел пожилую супружескую пару. И он, и она были уже седые, оба одеты в одинаковые серые свободные брюки. Женщина в белом халате, с которой разговаривали старики, и была, видимо, та самая знаменитая доктор Францис.Несомненно, перед ним стояли родители Ларк. Они были старше, чем он ожидал, но выглядели весьма благородно и держались внешне спокойно.— Сначала мы пытались отговорить ее от этой поездки, — сказала ее мать, нервно теребя ремешок своей бежевой сумочки, — но она нас не послушала.— Не то чтобы мы вмешивались в ее жизнь. Она, конечно, сама давно взрослый человек, — добавил ее отец, — но она испытывает определенные сложности в плане приспособления к окружающей действительности. Мы очень за нее беспокоимся.— Все ее школьные подруги уже давно замужем, имеют детей. — Мать перехватила эстафету рассказчика из рук мужа. — Но мы до сих пор не знаем, сумеет ли наша дочь преодолеть свои затруднения…Услышав шаги Натана, она замолчала, не закончив фразы, и обернулась. Доктор Францис, воспользовавшись так кстати подвернувшейся возможностью, извинившись, поспешила удалиться. Когда ее шаги стихли в конце больничного коридора, Натан оказался один на один с пожилой парой, которые выглядели так, словно случайно заблудились в гарлемских трущобах. Полными ужаса глазами они рассматривали его руки, лицо, одежду и снова руки.Следуя за их взглядом, он посмотрел на себя и только сейчас заметил, что его одежда была вся в пятнах крови. Это была кровь Ларк. Он потрогал свои щеки и вспомнил, что не брился почти неделю, и тут наконец догадался, что выглядит так, как те, от которых они всеми силами стремятся защитить и укрыть свою дочь. Сейчас только не хватало попытаться представиться им и заявить, что он влюблен. в их драгоценное чадо!Пряча голову в плечи, он быстро повернулся и заспешил, почти побежал, по коридору в противоположном направлении.“Тюрьма округа Метамора”, — прочли пожилые супруги надпись на спине его арестантской робы и впали в столбняк.— Боже мой! — воскликнула старушка, очнувшись. — Заключенный на свободе. В больнице! Джо, надо сообщить в полицию!Натан с досадой подумал, что совсем напрасно он пожалел потратить несколько минут на то, чтобы забежать домой и переодеться до того, как отправиться вслед за Ларк в госпиталь. Глава 26 Через неделю после этих событий Натан отправился с визитом в местный приют для душевнобольных. Оказалось, что Ларк успела рассказать Тренту о том, что отцом нерожденного ребенка Нэнси был Жиллет.Многие годы назад Натан сам делал попытку убедить людей в этом, причем попробовал начать со своих собственных родителей, но и они слабо верили ему — настолько убедительно было поведение Нэнси. К тому же Натан был подавлен совершенной ею попыткой самоубийства. Он решил больше “не рыпаться”. “Чем меньше будет шума вокруг этого, — рассудил он, — тем лучше”.В приюте сиделка сказала ему, что Нэнси Трент сейчас в музыкальной комнате. Пока он шел по коридору, он услышал, как кто-то “играл” на пианино, с интервалом в несколько секунд ударяя по одной и той же клавише. Когда-то Нэнси Трент была очень одаренной в смысле способностей к музыке, но это было уже очень давно, и с тех пор многое переменилось.Не вынимая рук из карманов, Натан остановился в дверях и стал смотреть. Нэнси сидела у окна с витражом, и на фоне яркого света он не очень отчетливо видел ее черты.Почувствовав его присутствие, она обернулась. На ее лице совсем не было выражения удивления — только покорность. Она выглядела одновременно молодой и старой, а вернее, была похожа на состарившегося младенца. Ее лицо сохранило младенческую округлость, как это бывает с теми, кто не живет активной и полнокровной жизнью, но ее глаза были окружены морщинами. Ее волосы, некогда отливавшие угольной чернотой, теперь были пронизаны седыми нитями.Глядя на нее, Натан почувствовал глубокую печаль, настоящую скорбь.— Хай, Нэнси, — сказал он, подходя ближе, чтобы лучше видеть ее.— Адам сказал мне, что ты придешь.Он действительно накануне говорил с Трентом о том, что хотел бы навестить ее. Трент сказал, что и Нэнси хотела бы его видеть, чтобы извиниться перед ним и тем самым снять тяжесть со своей души.— Я хочу, чтобы ты знала, я никогда не испытывал к тебе ненависти, — тихо сказал Натан.Она икнула и покосилась на клавиши пианино.— Все так странно получилось, — сказала она. — Со временем я сама начала верить в свою ложь. Чем больше людей узнавало мою историю и чем больше говорили о ней, тем больше они мне верили.— Я всегда к тебе хорошо относился.— Я слышала про Мэри-Джейн. Я сочувствую тебе.— В этом нет твоей вины, — сказал он, вспомнив, что на днях пришел к выводу, что вины Мэри-Джейн в происшедшем тоже не было.Он не любил ее и женился на ней только потому, что считал ее достаточно сильным человеком, который не будет страдать в его обществе.— Если бы не я, ничего этого бы не случилось, — сказала Нэнси.— Это было много лет назад, тогда мы оба были еще детьми. А дети часто валяют дурака, впрочем, как и взрослые. Человеку вообще свойственно ошибаться. Не думай об этом.Но, видимо, ей было необходимо еще поговорить.— Я хотела заставить тебя полюбить меня. Разве это не глупость? Нельзя никому понравиться насильно.— Ты мне нравишься. Нет, правда, ты мне нравишься. Хотя и не так, как ты это себе представляешь.Она робко улыбнулась ему.— Адам сказал, что скоро ты вернешься домой, — сказал он.Она вздохнула и внутренне просияла.— Я могу уйти отсюда прямо сейчас, просто я еще не готова. Я уже так давно здесь. Я привыкла. Мне дают лекарство, которое мне помогает. Мне правда становится лучше. Адам говорит, что я могу переехать к нему в любое время.— Это было бы прекрасно, не только для тебя, но и для него тоже.Когда он уходил, она снова вернулась к своей “игре”, от монотонных размеренных звуков которой душу Натана захлестнула безысходная скорбь. * * * Первые две ночи родители Ларк провели в больнице в креслах комнаты ожидания, после чего больничная администрация распорядилась, пока их дочь будет здесь лечиться, выделить им для проживания свободную двухместную палату. К счастью, провинциальный госпиталь не был переполнен пациентами. Мистер Леопольд, однако, очень быстро сошелся с пациентами и персоналом больницы, которых постоянно развлекал нескончаемыми рассказами про птиц. Когда пришло время расставания, все сказали, что будут скучать по нему.— Как хорошо, что мы скоро окажемся дома все вместе! — сказала ее мама. — Когда мы вернемся к прежней жизни, ты скоро забудешь про весь этот кошмар.Но ответ Ларк очень озадачил их. Она заявила, что перед тем, как окончательно покинуть эти места, ей необходимо кое-куда съездить, чтобы внести последнюю запись в журнал наблюдений.— Ты сама поведешь машину? — ужаснулись родители.Дело в том, что несколько дней тому назад Натан заехал в больницу и оставил ключи от ее машины в регистратуре, но сам к ней почему-то не зашел. Узнав об этом, она поняла, что он вообще не придет, и перестала его ждать.— Да, я поведу сама, — твердо ответила Ларк.— Лучше мы отвезем тебя.— Нет, я поеду одна.— Ну хорошо, как знаешь.“Такой ответ дался им непросто”, — поняла она.— Не волнуйтесь за меня.— Мы не будем.“Они будут волноваться, — подумала она, — пока я не вернусь. Только тогда они сочтут, что я в полной безопасности”. * * * Натан перевернулся в постели. Часы показывали 9. 00. Проклятье, он снова проспал.Последнее время он чувствовал себя странно: всю ночь ерзал без сна, потел и вертелся, а при первых лучах утренней зари его одолевал беспокойный сон. И каждое утро он просыпался слишком поздно.Стараясь не обращать внимания на головную боль, он вышел наружу. Времени на завтрак уже не было, потому что поливку овощей надо было закончить до того, как поднимающееся солнце нагонит жары.У обочины грунтовой дороги неподалеку от его усадьбы стоял маленький белый автомобиль, и его сердце радостно встрепенулось. А он-то уже думал, что Ларк уехала вместе с родителями домой в Калифорнию! Забыв про дела, Натан бегом поднялся на вершину близлежащего холма и сразу же увидел ее — все в той же цветастой кисейной юбке, в которой она была в день их первой встречи, но вместо свитера на этот раз на ней была белая майка. Кроме того, в ушах у нее были сверкающие сережки, а на голове — низко надвинутая широкополая шляпа кремового цвета.Сбежав с холма, Натан осторожно пошел по направлению к ней, но шелест травы выдал его приближение.— Привет, Натан, — сказала она, оторвавшись от своих записей.Сказала так, словно ничего не произошло, словно они расстались только вчера.Он заметил, что она сильно исхудала и что вокруг ее глаз темные круги. Ее вид вызывал у него тревогу.— Что это ты здесь делаешь? — спросил он с деланным нахальством. Это у него всегда хорошо выходило. — Ты же всегда все бросала и никогда ничего не доводила до ума.— Точно, — ответила она и весело рассмеялась. — А теперь я бросила все бросать и не доводить до ума.— Продолжаешь свое исследование? — уважительно осведомился он, чувствуя себя как под током высокого напряжения.— Да, — ответила она, — но сегодня последний день. Сегодня вечером мы с папой и мамой улетаем в Калифорнию.— Понятно, — кивнул он с серьезным видом, но его сердце заметалось в панике.— Почему же ты не зашел навестить меня? — спросила она.“Я очень хотел, — подумал он, — но я так напугал твоих родителей”.— Просто я решил, что будет лучше, если я буду держаться в стороне, — сказал он вслух.— А я ждала тебя.— Извини.— Я хотела поговорить с тобой о том, что с нами произошло.— А я думал, что ты хочешь забыть об этом как можно скорее.— Нет, вовсе нет.“Я же все время только об этом и думаю”, — сказала она про себя.— Во-первых, я должна поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь, — произнесла она вслух совсем не то, что хотела.В ответ он только досадливо махнул рукой. Если бы не он, то ее жизни вообще бы не могла угрожать опасность.— И я очень сожалею, что тебе для этого пришлось убить человека. Адам сказал, что ты ненавидишь оружие.“Ах ты, — подумал он, — уже Адам, а не офицер Трент!”Заметив слезы в ее глазах, он присел с ней рядом и потянулся к ее шляпе.— Не надо, — сказала она, слегка отстраняясь и пытаясь отвести его руку.— Дай мне посмотреть, — ответил он. Она покорно опустила руки.Он медленно приподнял ее шляпу и не смог сдержать вздоха сожаления — вместо ее некогда великолепных волос там был короткий золотистый ежик.— Твои волосы, — прошептал он, не отрывая от нее глаз.— Я думала, ты знаешь и из-за этого не приходишь ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26