Все поплыло у нее перед глазами, горло перехватило, и, чтобы не разрыдаться у него на глазах, она вскочила и побежала прочь по направлению к своей машине.Лихорадочно дергая ручку дверцы, она вдруг почувствовала на своих плечах его руки. Она отвернулась, скрывая текущие слезы.— Оставьте меня в покое, — прошептала она, всхлипывая.— Ладно, ладно, успокойтесь, — сказал он и притянул ее к себе.Ларк обернулась и уткнулась лицом в его грудь, зная, что когда-нибудь наверняка пожалеет об этом, но сейчас ей было с ним так хорошо, так покойно. Он слегка покачал ее в своих объятиях. — Да вы просто устали, — сказал он. То, что он так прекрасно ее понимает, было ей еще более приятно и еще больше согрело ее. Ее всхлипывания стали реже, и вдруг ее словно прорвало — она начала быстро, скороговоркой, рассказывать ему все — и о том, как кто-то намеренно испортил ее машину, и что Трент решил выставить ее прочь из города, и о том, что ее фотосъемка перелетных птиц ни насколько не продвинулась.— Я сумела сделать только один снимок, — пожаловалась она. — Да и тот — обыкновенного воробья, в городе. Ни тебе техасского пересмешника, ни мексиканской мухоловки!— Если вам так нужны птицы, я покажу их вам, — пообещал он.— Правда? — обрадовалась она.Ее истерика как-то незаметно прошла, так и не успев разыграться в полную силу.— Пару дней назад я, например, своими глазами видел пестрого тетерева.— Не может быть! — восхитилась она.— Истинная правда, — улыбнулся он.Взяв ее под руку, Натан повел ее к дому. Она шла, чуть пошатываясь. То, что случилось наверху, она уже плохо помнила — она как-то очутилась в его теплой постели, а то, что он поцеловал ее в лоб, она совсем не почувствовала, потому что уже спала. Глава 15 Проснувшись, Ларк почувствовала вкусный запах. Пахло не то яичницей, не то оладьями. Здесь, в Елизавете, она с первого дня жила на строгой диете из йогурта, каши и холодных сандвичей и поэтому теперь умирала от голода. Натянув джинсовые шорты и белую футболку, она босиком прошла в ванную, где поплескала себе на лицо холодной воды и потерла зубы салфеткой из махровой бумаги. Потом она попыталась расчесать свои спутанные волосы маленьким черным гребнем, который нашла на полке над раковиной.Не преуспев в приведении волос в порядок, Ларк спустилась по деревянным ступеням на первый этаж, бесстрашно ступая босыми ногами по накопившейся здесь пыли и грязи.На кухне стол был уже накрыт. На нем стояли какие-то фантастические, страшно старомодного фасона блюда, словно это был бабушкин сервиз. Имелись и столовые приборы, каждый из которых состоял из вилки, ножа и набора салфеток, апельсиновый сок в бокалах и горка французских тостов, которые она так любила.Натан, одетый в джинсы и футболку, с лопаткой в руке колдовал над своей древней плитой. Он слегка повернул голову, поприветствовал Ларк и снова сосредоточился на своем занятии.— Сейчас будет еще один, — сказал он таким будничным тоном, словно они с ним каждый день просыпались под одной крышей.Все это было так прекрасно — и постель, и этот завтрак, — слишком прекрасно, чтобы быть реальностью.— В чем дело, Натан? К чему все это? — удивилась Ларк, опершись обеими руками на верхнюю перекладину спинки стула— Это все — к заправке, то есть к еде, — ответил он, не отвлекаясь от своего занятия.Он разбил яйцо о край сковородки и разломил его пополам так, словно открывал устрицу. Содержимое шлепнулось на сковороду и зашипело в масле. Вслед за первым яйцом туда же отправились и три других.— Я не ахти какой повар, но, думаю, есть это будет можно, — бодро произнес он.Ларк присела к столу.Рядом с дверью в металлической коробке гудел вентилятор, втягивая внутрь помещения влагу утра и свежий аромат росы. Запахи с улицы обещали очередной жаркий день, но в этот ранний послерассветный час тепло было вполне переносимым, даже приятным.Натан положил ей на тарелку два поджаренных яйца, а вернее сказать, то, во что они превратились после его кулинарных манипуляций, — нечто среднее между омлетом и глазуньей. Но в его фирменном способе приготовления яичницы, как и в такой манере сервировки стола, было своеобразное очарование.Натан сел за стол напротив нее. Косой луч солнца, падающий через окошко над раковиной, выгодно подчеркивал рельеф его лица. В косом солнечном свете его глаза казались еще голубее, а его темные волосы — черными как уголь. После хорошего сна его взгляд был мягким и зовущим и в то же время невинным.— Спасибо вам, — сказала она и развернула салфетку на столе перед собой, — за то, что приютили меня на ночь.— Можете жить у меня сколько хотите, — ответил он.Он приглашает ее поселиться у себя? Интересно, но уже, к сожалению, не актуально.— Я решила, что сегодня уеду домой.Он пожал плечами, словно говоря “поступай, как знаешь”. Потом он взял в руку вилку, попробовал свою стряпню и снял с языка кусочек яичной скорлупы.— Не думал, что вы из тех, кто легко сдается. “Все, — подумала она, — перемирие кончилось”.— И вы сильно ошибались — я именно из тех, кто пасует с пеленок. В детстве, например, я очень хотела стать герлскаутом, но двух недель в этой безобразной коричневой униформе мне хватило на всю оставшуюся жизнь. Пару лет спустя я начала заниматься верховой ездой, но через месяц постоянных падений на землю я поняла, что с меня хватит. В последнем классе школы я захотела научиться играть на пианино, но смогла одолеть только первую часть самоучителя.Она неестественно засмеялась: то, что она сейчас рассказала ему в качестве шутки, забавной истории, вдруг убедило ее саму, что она действительно слабак, неспособный ничего довести до конца.Когда они поели и он покончил со своими ежедневными утренними заботами, он повел ее смотреть диких птиц.Они пошли к другому пастбищу, расположенному на том конце его владений, где Ларк до сих пор не бывала. Только сейчас она начала замечать, насколько сильно его земля отличается от владений его соседей. Главное отличие было в том, что его пастбища не были выровнены так, как это делали его соседи. Там, казалось, некая гигантская рука сгребла с площадки на ее край все — каждый куст, каждый бугор, каждый столб. Они шли, поднимаясь на холмы и спускаясь в ложбины, пока не добрались до большой нетронутой рощи в промежутке между двумя холмами. Роща оказалась настоящим птичьим раем. Ее пернатые обитатели, оказавшиеся весьма многочисленными, то и дело порхали с ветки на ветку, наполняли рощу веселым трезвоном своих голосов. Ларк заметила самодельные скворечники, кое-где прикрепленные на стволах деревьев. Вот так раз! Выходит, Натан любит и оберегает дикую природу. А если так, то разве может такой человек быть убийцей?Не приближаясь к роще, они присели на краю пастбища, наблюдая движение птиц между ветвей. Даже не пользуясь телеобъективом фотокамеры, Ларк невооруженным глазом смогла разглядеть, как золотистый дятел долбит кору, добывая жучков, как пара американских дроздов вьет себе новое гнездо и как какая-то птица с ярким, радужным оперением тащит огромного жирного червя. Там же было множество других птиц, названия которых она даже не знала. Она начала фотографировать, едва успевая переводить камеру с одной птицы на другую.— А вон щур-дубонос, — сказал Натан, указывая на крупную птицу с красновато-коричневым хохолком.Ее очень удивило то, что он, оказывается, так много знал о птицах, но ни одно слово удивления так и не слетело с ее языка — потому что его лицо было очень близко к ее лицу, и она испугалась, что может потеряться в этом человеке, как песчинка в бездонном море.— Странно, никогда не замечал этого раньше, — сказал он шепотом, чтобы не распугать птиц.— Не замечали чего? — тоже шепотом ответила она.— Что у вас веснушки. — Он дотронулся до ее переносицы. — Вот здесь.Она от неожиданности нажала на кнопку затвора, и камера, направленная вниз, зажужжала. Ларк отвернулась и стала вывинчивать телеобъектив.— Нам пора, — сказала она, уложив все принадлежности в футляр. — Время идет, а мне еще добираться до дома.Они медленно пошли обратно. Натан лениво шел сзади нее, словно не хотел, чтобы она уезжала. Вдруг он достал из кармана перочинный нож, срезал с дерева ветку в форме буквы “игрек” и очистил ее от листвы.— Вы когда-нибудь что-нибудь слышали о лозоходцах? — спросил он.Ларк утвердительно кивнула.— Между прочим, я действительный член АОЛ — Американского общества лозоходцев, — сказал он.— Никогда о таком не слышала, — ответила она.— Неудивительно, не всякому дано быть лозоходцем — сказал он, взял лозу, как это обычно показывают на картинке, за концы, держа ее так, чтобы она находилась параллельно земле и указывала прямо, и пошел вперед мелкими шагами. — Я сам не знаю, в чем здесь дело, может быть, все зависит от какого-то таинственного физического начала в человеке. В общем, это как шестое чувство.“Что за дурацкое представление, — подумала Ларк, с недоверием глядя на него, — зачем ему это понадобилось? Наверное, он все-таки действительно сумасшедший, как про него здесь говорят, а раз так, то он может быть опасен”.Между тем он успел пройти шагов десять-пятнадцать, и лоза в его руках начала раскачиваться и трястись. Его пальцы побелели от усилия, с которым он сдерживал лозу, но вот, несмотря на его заметное сопротивление, в какой-то момент лоза резко повернула вниз, указывая точку на земле.Это зрелище показалось ей странным и неприятным.— Здесь есть подземный ключ, — сказал он таким обессиленным голосом, словно этот эксперимент совершенно опустошил его.— Не думайте, что я в это поверю, скорее я поверю в то, что вы… — не договорила она, поправляя ремешок от фотокамеры у себя на плече.— Что я сумасшедший? Вы это хотели сказать? — спросил он.“Именно это я и хотела сказать”, — подумала она.— Поверю в то, что вы заодно еще и приторговываете средством от всех болезней, — продолжила она. — Вот что я хотела сказать.Его губы сжались в жесткую прямую линию. Он протянул ей лозу.— Можете попробовать сами.— Я не хочу, — ответила она. Выражение его лица страшно изменилось, брови насупились, на лбу собрались морщины, в уголках рта залегли глубокие складки — и все только потому, что она не поверила этому розыгрышу! Только она начала искренне ему симпатизировать и верить, как он вдруг выкинул этот номер! Да он явно сумасшедший — без всякого сомнения!“Ладно, тем лучше, — подумала она, — тем проще будет его забыть. Да она, можно считать, уже его забыла”.Он тряхнул протянутой к ней рукой, которая сжимала лозу.— Попробуйте, — настойчиво повторил он.— Нет, — ответила Ларк, отстраняясь от него.— Весь секрет в том, чтобы держать лозу прочно, а не вяло, — он показал как. — Причем запястья должны быть слегка повернуты.— А, понимаю, — кивнула она, — так вы поворачиваете ее вниз.Его глаза сузились от злобы.— Она поворачивается сама, — раздельно произнес он.— Почему же она тогда сейчас не поворачивается?— Я не знаю, почему. Может быть, это связано со спецификой протекания электрических процессов в теле каждого отдельного человека. Что-то имеющее отношение к положительному и отрицательному полям.— Ну-ну, — только и смогла она ответить.— Попробуйте сами, — он снова протянул ей лозу.— Вы сказали, что не у всякого это может получиться.— Не у всякого.— Поэтому, если у меня не получится, это ничего не опровергнет и не докажет. Кроме одного, что я легковерная дура.Она взяла в руки лозу. Это была обычная свежесрезанная ветка, покрытая корой. Сегодня был такой прекрасный день, зачем Натану потребовалось его портить?— Зачем вам все это? — сердито спросила она. Из его горла вырвался клокочущий звук, он вырвал лозу из ее рук, повернулся и быстро пошел прочь, потом остановился и снова повернулся к ней.— Вы вообще хоть во что-нибудь верите? — почти закричал он. — Можете вы поверить просто так, не задавая вопросов?Он снова повернулся и пошел прочь и вскоре исчез за холмом.Ларк стояла и раздумывала над тем, что он сейчас сказал. Нет, пожалуй, она не способна никому и ничему поверить на слово, просто так, без сомнений, без того, чтобы были предъявлены. доказательства.Она пошла к дому вслед за Натаном, чуть не споткнувшись о ветку, которую он бросил на землю. Она нагнулась и подобрала ее — это просто ветка, ничего больше. Что он там говорил о том, как надо ее держать?Может ли она поверить без размышлений?Она повернула запястья так, чтобы во всей ветке почувствовалось напряжение, и медленно пошла вперед, потом изменила направление и прошла десятка полтора шагов, но ничего так и не почувствовала. Просто ветка у нее в руках, вот и все. Она попробовала еще одно направление, и через несколько шагов ветка вдруг начала заметно подрагивать. Она ухватила ее покрепче, но и дрожание тоже усилилось, и вот уже конец ветки начал заметно двигаться, поворачиваясь к земле. Несмотря на то что Ларк изо всех сил старалась удержать ветку, усилие, которое поворачивало ее, было так велико, что буквально вырвало лозу из ее рук, оставив на ладонях ссадины.Ларк долго стояла, с удивлением глядя на безжизненную ветку, лежащую на земле, разглядывала ссадины на коже ладоней. Ее взгляд устремился в направлении, в котором ушел Натан. Он давно уже скрылся из вида.Итак, ветка двигалась. Неизвестно, указывала ли она на воду, но она, несомненно, двигалась, Натан говорил правду. Она только что провела что-то вроде опыта по телекинезу — сгибание столовой ложки силой мысли.Когда Ларк добралась до дома, Натана уже там не было, и грузовичка на обычном месте под навесом не было тоже. Чувствовалось, что он хочет избежать дальнейшего общения с ней. Но Ларк надо было сказать ему, что он оказался прав и чудеса случаются. Или, может быть, ей это только показалось? Да нет же, вот они — ссадины на руках. Чудеса, да и только.Ларк остановилась во дворе и окинула взглядом двухэтажный дом. Окно верхнего этажа было открыто, и занавеска волновалась на сквозняке. Она улыбнулась самой себе — до того, как она отсюда навсегда уедет, ей надо сделать еще одно очень важное дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26