В густом воздухе на нее смотрели лица — бледные, смуглое и лоснящееся черное. Пассажирская кабина была наполнена ароматическими курениями. Они набились в нее все вместе. Табита напугала их, ворвавшись без стука.
— Боже всемогущий, ты ведь его не открывала?
Марко вскочил на ноги, опрокинув Тэла, и, минуя Близнецов, кинулся к Табите.
— Я его сразу же закрыла. А надо было бы выбросить его в шлюз!
— Послушай, Табита, успокойся. Успокойся же!
Трое людей сидели на койке, передавая друг другу трубку с длинным чубуком, и изучали листок бумаги — то ли карту, то ли диаграмму, которая немедленно исчезла в ту же минуту, когда Табита ворвалась в каюту. Близнецы, обнявшись, вскочили, когда Марко промчался мимо, и теперь стояли на койке, опираясь на левую стенку. Кстаска находился в дальнем конце каюты на своей тарелке, поднимаясь вместе со всеми, Тэл тоже взлетел в воздух, в страшной тревоге хлопая крыльями.
— Скажи мне, Марко!
Он был взволнован и рассержен:
— Сядь! Да сядь же! — просил он. — Может, ты сядешь все-таки?
Близнецы отодвинулись от Табиты, освободив ей место на койке:
— Садись, садись, — озабоченно бормотали они. У одного из них в руке все еще была дымящаяся трубка. Теперь Табита уже понятия не имела, у которого.
— Я не желаю садиться! — закричала она. — Я требую объяснений, черт бы вас всех побрал!
— Ты лучше будешь все воспринимать, если устроишься поудобнее, капитан, — промурлыкал Кстаска.
Табита погрозила ему пальцем:
— Ты будешь объяснять? Нет? Тогда не лезь!
Не обращая внимания на Близнецов, она, сверкая глазами, смотрела на Марко.
Он опустил голову, кулаки его были сжаты, глаза вылезали из орбит:
— Ты слишком бурно реагируешь! — заявил он. — Сядь, будь добра, и выслушай!
Близнец с трубкой совал ее Табите, предлагая затянуться. Саския, Табита видела по ее глазам. Она чуть не выбила трубку из ее руки.
— Я слушаю, Марко!
Марко с силой выдохнул воздух и слегка попятился. Откинул голову, потирая одну руку пальцами другой, играя своим большим кольцом:
— Это Гектор, — сказал он, сердито глядя на Табиту. — Он мертв.
— Это я вижу.
— Он больше никогда не пойдет гулять по Лайм-стрит! — вдохновенно вывел Тэл, спускаясь вниз, чтобы пристроиться на плече Марко.
Марко перенес свое внимание на Тэла, протянув ему согнутый указательный палец, чтобы тот ущипнул его.
— Он только что присоединился к нам, — коротко бросил Марко.
Табита взглянула на Саскию. Ее лицо было пристальной смотревшей маской, непроницаемой, идентичной лицу ее брата.
Марко поднял лицо к Табите. Неужели у него в глазах слезы?
— Они убили его, — сказал он.
Неожиданно он сделался воплощением заботливости.
— Послушай, Табита. Иди, иди сюда и садись. Я тебе все расскажу, мы сейчас все тебе объясним. Не стой там в дверях. Ты плохо себя чувствуешь, у тебя был шок, давай, иди сюда и устраивайся поудобнее. Хочешь кофе? Давай, я принесу тебе кофе. Я знаю, как это бывает, когда тебе плохо. Я знаю. Знаю. Мне самому плохо. Это я во всем виноват. Ты не веришь, что мне плохо? Неужели ты не видишь, как мне плохо.
Он взъерошил рукой волосы. Тэл очень внимательно следил за происходящим, вращая головой.
— Мы держали его в морозильниках Правда-Сна, — сказал Марко. — Они там об этом ничего не знали. Они ни за что не приняли бы фраска, — он рассмеялся, коротко и горько. — Что за ирония, да? Саския, кто-нибудь из вас сходите и принесите кофе капитану. — Он щелкнул пальцами в сторону Близнецов. Табита увидела, что они оба пристально смотрят на нее, на ее грудь. Она плотнее запахнула халат.
Табита обвела глазами всю компанию: Марко в центре, принявшего на себя командование, Тэла на его плече, Близнецов, скорчившихся на койке, прижавшихся друг к другу крепче чем когда-либо, Херувима, примостившегося на краешке своей тарелки наподобие рефери в матче по футболу в невесомости. Все они смотрели на нее. Снаружи в иллюминаторе в мертвенно-бледной пустоте пространства вихрем кружились пятна.
— Ты полагаешь, что я настолько глупа, — ядовито сказала Табита.
Марко нетерпеливо уселся на то место, которое только что предлагал Табите, тяжело плюхнувшись на койку. Он махнул рукой, словно отпуская ее, и стал смотреть себе под ноги.
— Скажи ей, Могул, — велел он. — Может, тебя она послушает.
— Это то, что мы украли на Изобилии, — медленно и спокойно произнес акробат из-за плеча сестры.
— А вовсе не золото, — сказала та.
— Тело нашего собственного партнера, — сказал Могул. Их глаза были запавшими, рты — печально сжаты, словно они вспоминали какое-то глубокое горе. Они, по-видимому, уже хорошо накачались наркотиком. В одно и то же мгновение они оба сели вместе на койку позади Марко, скрестив свои длинные ноги.
Табита прислонилась к косяку. Потом пристально посмотрела на Саскию:
— Вы, — спросила она, — работали с фраском?
— Гектор, — тупо сказала Саския.
— И где же это вы подцепили фраска?
Саския и Могул посмотрели в глаза друг другу. Оба молчали.
— На Поясе, — тут же отозвался Марко. — Он сидел на скале. Он был дезертир и там прятался. Он даже не знал, что война кончилась. Он захотел присоединиться к нам. Но они убили его.
— Кто? — на мгновение Табите показалось, что он скажет; «Близнецы».
— Эладельди. На Акме. В первый же вечер, — его голос явно становился все глуше. — Они вышли прямо из публики и послали в него разряд, — Марко нахмурился. Он кусал губу, борясь с гневом и скорбью. — Мы увезли его, доставили на Изобилие. Ханна нас там прикрыла. Может быть, — сказал Марко, поднимая печальные глаза к лицу Табиты, — если бы мы могли сказать им, они бы спасли его.
— Как Ханну, — сказал Могул.
— Но было слишком поздно, — сказала Саския.
Марко громко высморкался и сообщил:
— В любом случае нам пришлось его снова выкрасть, в конце концов. Как он и говорит, — он косо кивнул в сторону Могула. — Пленка должна была туда что-то подложить, что бы заглушило сигналы тревоги, но, наверное, она не сработала. Паршивая марсианская поделка, — с горечью сказал он.
Табита сложила руки на груди. Потом посмотрела на парившего в воздухе Херувима:
— А ты? — спросила она. — Ты тоже был там ради этого?
Тарелка Херувима коротко зажужжала, он подлетел прямо к Табите и заглянул ей в лицо.
— Мне нечего добавить, капитан, — прошептал он.
Табита, смертельно расстроенная, снова посмотрела на Саскию. Весь этот рейс был был сплошным нагромождением дерьма.
— Зачем в моем трюме мертвый фраск, Саския?
Марко поднял руку, затем уронил ее.
— Мы везем его домой, чтобы похоронить, — выдавила Саския.
— Ты его везешь, Табита, — сказал Могул.
— Его семья живет на Титане, — добавила Саския.
— Мы тебе очень благодарны, — сказал ее брат.
— Да ну! Тогда почему же вы мне ничего не сказали? — резко поинтересовалась Табита.
— Нам надо было сказать тебе, — заметил Марко. — Надо было. Но тут был риск, а рисковать мы не могли. Никто не хочет связываться. Мы уже нанимали одну фирму до того, как появилась ты. Как только они узнали про Гектора, тут же расторгли сделку.
— Так, значит, никакого золота нет, — тупо сказала Табита.
— Я принесу тебе кофе, — сказала Саския.
— Я сам принесу, — возразил Могул.
Они свирепо уставились друг на друга, словно вдруг вспомнили, что им полагается ссориться из-за Табиты.
— Будет, — сказал Марко, в то время, как Могул по-кошачьи выскользнул вон, протиснувшись мимо Табиты, стоявшей в дверном проеме. — Семейство Гектора даст все, что угодно, чтобы получить своего сына назад. Отдаст все.
— Я полагала, у фрасков нет ничего, — отпарировала Табита. Она уже была сыта всем этим по горло, ей хотелось вернуться назад в постель.
— О, у них остались деньги, — не очень уверенно пообещал Марко.
— У фрасков деньги по всей системе. Капелла заграбастала не все.
Он потянулся устало, но осторожно, чтобы не потревожить Тэла.
— Тебе заплатят, капитан, — нараспев произнес он, и Тэл тут же подхватил:
— Когда ты заплатишь мне, поют колокола. Когда ты заплатишь мне, поют колокола.
— Капитан, — позвал голос из прохода, — я думаю, тебе следует подойти и взглянуть на это.
Табита закрыла глаза с гримасой усталости и раздражения:
— Что там, Могул? — отозвалась она.
— Не знаю, — ответил он. — Но что-то происходит.
Табита пошла к нему.
Могул стоял у иллюминатора. Она выглянула мимо него наружу.
— Боже мой.
Снаружи все было испещрено зловещей мозаикой, маслянистые черные пятна расписывали какую-то неописуемую сверхсреду. Везде, куда хватало глаз, они делились и расползались, делились и расползались.
— Что это? — спросила Саския за спиной у Табиты.
Первой мыслью Табиты было, что они вот-вот попадут в вероятностную бурю наподобие той, что застигла ее во время ее седьмого или восьмого самостоятельного прыжка, давно, еще когда она водила старые «Василий Свенсгаарды» для «Кун Стандард». Время тогда развалилось и бросало огромный неуклюжий корабль из стороны в сторону, как распущенный конец троса, в водоворот периодических изменений, грозя разорвать его на измерения. Табита никогда в жизни так не пугалась.
— Я не уверена, — сказала она.
И уже бежала в кабину пилота.
— Элис! — закричала она. — Держи курс!
По лобовому стеклу прокатывались волны мертвенного света. Впереди пустота была вся в пунктирах, разломах, она бурлила и пузырилась, как разогретый целлулоид. Изображения на сканерах двоились, испещренные дырочками, они лопались от информации, рвавшейся изнутри, и экраны были все в пятнах конфетти света, проникавшего из реального пространства. Воздух в кабине был насыщен озоном.
Это была не вероятностная буря.
Когда Табита схватилась за свой головной телефон, вокруг корпуса «Элис Лиддел» засверкали голубые молнии, извиваясь вокруг ее медных инкрустаций. Все переговорные устройства на борту завывали, сигналя о перегрузке. Табита пристегнулась в кресле, включила штатные считывающие устройства и запустила на полную мощность стабилизаторы.
Она не обращала внимания на Тэла, что-то истерически щебетавшего ей в ухо, на Кстаску, парившего рядом, пристально наблюдая за происходящим, — буйствовавшие снаружи силы радугами играли на его костюме.
— Элис! — закричала Табита. — Что это?
— ЧТО-ТО ЗАТЯГИВАЕТ МЕНЯ НАЗАД, — спокойно сказал электронный мозг корабля.
— Не может быть!
Однако это было правдой. Влекомую неизведанной силой, «Элис Лиддел» затягивало назад, в обычное пространство.
Если она и поддавалась, то не без борьбы. Она трещала по швам, ее заклепки шатались. Маленький крепкий труженик, она сопротивлялась со всей силой своего короткого толстого корпуса.
На сей раз сил для сопротивления ей не хватало.
Пальцы Табиты летали по пульту в поисках угла, в поисках вектора. Один за другим стали выкристаллизовываться исчезнувшие изображения, но только за тем, чтобы через несколько секунд снова растаять. Как и говорил Херувим, то, что разрывало измерения под ними, было не гравитацией, не сохранением энергии и не выходом из строя систем на борту. Каким бы невероятным это ни казалось, капеллийский привод был покорен. Он отключался, повинуясь приказу, отданному откуда-то вне стен корабля. Табита ничего не могла сделать, даже чтобы отсрочить падение.
— Всем немедленно покинуть полетную палубу! — скомандовала она.
— Мы проходим!
И как только артисты рассыпались, закрепившись кто как мог, водоворот снаружи перешел в ровное пульсирование, в муаровый вихрь неестественных энергий, разверзший пасть и поглотивший их.
Очень быстро, они прошли назад, в обычное пространство. Машины «Элис» закашлялись и взвыли от неожиданного возвращения нормальной гравитации.
На мгновение экраны погасли. Затем, один за другим, они замигали и включились. На них были звезды, было солнце. Была мертвая чернота обычного пространства системы.
И был большой зеленый пиратский корабль, ощупывавший их лучом захвата и раскинувший парализующие сети, чтобы принять их.
37
— ПИРАТЫ?!
— Должно быть, — мрачно отозвалась Табита, загораживая лицо от шарившего по кораблю луча захвата. Двигатели «Элис Лиддел», рабочей лошадки, были не приспособлены для такого изощренного вмешательства. Она хорошо работала, но это был вопрос времени.
— Не полицейские? Ты уверена, что это не полиция? — тихонько спросил Марко, выглядывая из-за ее плеча.
— Это не полиция, — сказала Табита.
— Ты уверена, сейчас? Я хочу сказать, там что, какой-нибудь череп с костями на этом корабле?
— Что?! — заорала Табита. — Убирайся с полетной палубы, Марко!
Неожиданно на траверзе левого борта появилась вспышка света, потом вторая — пониже.
Марко помчался по трапу в трюм, за ним ринулся Тэл, пронзительно крича от ужаса.
Саския и Могул остались. Они вдвоем уселись в кресло второго пилота, там они были в такой же безопасности, как и в любом другом месте.
Кстаска тоже был там, он свешивался с ремней их кресел, как большая блестящая черная личинка. По его телу пробегали вспышки оранжевого огня.
— Пульсирующее оружие, — заметил он. — Они хотят взять нас живыми.
— Замечательно, — Табита сражалась с управлением. В кабине стало очень жарко. Она стерла пот со лба.
— Уберись оттуда, — сказала она Херувиму. Тот не обратил на ее слова никакого внимания.
Близнецы прижались щека щекой друг к другу, уставившись на ослепительный свет, как двое испуганных котят.
— Ох, Кстаска… — простонали они и протянули руки вверх, к нему.
— Они еще не взяли нас на прицел, — сказал он, спокойно, как комментатор, лениво освещающий какое-нибудь спортивное событие.
Табита нырнула правым крылом и увернулась. Еще один удар оранжевого пульсирующего света над головой.
— Их инструменты сейчас работают неритмично, — продолжал Кстаска. Он, конечно, был прав. Нельзя вытянуть предмет такого размера, как Элис, из сверхпространства без значительной взрывной волны.
— Мы могли бы сейчас им ответить, — сказала Кстаска.
Табита не могла больше выдерживать этот комментарий.
— Брысь отсюда, Кстаска! — крикнула она.
— Здесь нет особой опасности, — заметил Кстаска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62