Они выпили две бутылки вина, и «Бенуа» воскликнул:
— Что за вечеринка! Французский шпион, британский шпион и немецкий! Не хватает лишь парня из ОГПУ!
Капитан Эккерт направился в местное отделение Секретной полевой полиции, чтобы убедиться, что все немецкие подразделения отведены от места предстоящего прибытия катера. Затем вместе с унтер-офицером спрятался в убежище, откуда мог наблюдать всё происходящее на берегу.
Вскоре после полуночи Вомекур, «Бенуа» и «Кошка» появились на пляже. Чуть позже приглушённый звук двигателя раздался со стороны моря. После короткого сигнала с борта «Кошка» трижды зажгла в ответ свой фонарик.
Надувная резиновая лодка отчалила от катера. В ней находился английский морской офицер и двое гражданских. «Кошка» и «Лукас» бросились к лодке, которая коснулась носом прибрежного песка. Три человека выскочили на берег. Прибывшими были капитан Блэк и два агента УСО.
«Кошка» вскарабкалась на шлюпку, качающуюся на волнах. Когда она стала втаскивать свой тяжёлый чемодан, то потеряла равновесие и упала в лодку, которая сразу перевернулась. «Кошка» исчезла в тёмных и грязных волнах. Капитан Блэк и Вомекур бросились спасать её. Когда её вытащили, она действительно выглядела мокрой и грязной кошкой. Лодку унесло в море.
Насквозь промокшие, они стали держать совет, как поступить дальше. «Кошка», повредившая ногу во время борьбы с морем, лежала на песке без сил.
Вомекур, знавший, что их немецкий эскорт должен быть где-то поблизости, убеждал, что немцы должны помочь. Капитан Блэк достал фонарик и стал подавать сигналы на катер.
Капитану Эккерту и унтер-офицеру, наблюдавшим из убежища, всё происходившее на берегу стало казаться фарсом. Несколько человек из Секретной полевой полиции, которых Эккерт на всякий случай разместил неподалёку, с любопытством следили за происходящим.
Майор Бен Коубурн («Бенуа») вспоминал впоследствии:
— Итак, всё было кончено. Катер вынужден был отойти, чтобы его не увидели с берега… Мы собрались все вместе. «Лукас» решил, что два агента УСО и морской офицер должны спрятаться в лесу, а мы должны быть где-то рядом. «Кошка» рано утром установит контакт с немцами, и мы снова соберёмся в этой же точке в надежде на то, что катер вернётся.
Таким образом, группа разделилась. «Кошка», поддерживаемая «Лукасом» и «Бенуа», слабая и плачущая, поплелась в близлежащий отель. Два агента УСО, Реддинг и Абботт, пошли к ферме, где надеялись спрятаться, а капитан Блэк в своей военно-морской униформе направился в сторону леса.
Эккерт решил задержать моряка. Он настиг его и, достав пистолет, объявил, что является германским офицером и предлагает сдаться. Тому ничего не оставалось, как подчиниться.
За двумя гражданскими, которых Эккерт не без основания считал английскими агентами, была установлена слежка. Наутро они были схвачены на близлежащей ферме. Хозяин, давший им укрытие, был впоследствии расстрелян. Капитан Блэк и оба агента УСО до конца войны находились в немецких лагерях, но выжили.
Эккерт послал солдат за оставшимися на берегу чемоданами. В них обнаружили два радиопередатчика, шестьсот тысяч франков, пачку фальшивых французских и немецких документов, паспортов, удостоверений, несколько коробок с патронами, взрывчатые вещества, револьверы.
Утром «Кошка» встретилась с капитаном Эккертом и безуспешно пыталась дозвониться до Блайхера. Вернувшись, сказала Вомекуру и Коуборну, что немцы наблюдали всю операцию и были «совершенно потрясены».
Эккерт обещал «поднять на ноги» Блайхера и убедить его установить связь по радио с Лондоном с просьбой организовать приём пассажиров в этой же точке на следующую ночь.
Вся троица провела в нетерпении день, а ночью вновь пришла на то же место. В течение нескольких часов они подавали световые сигналы, но никто так и не появился. Унылые, они добрались до автобуса, а потом поездом вернулись в Париж. Во время поездки, когда «Кошка» уснула, Вомекур настоял на том, чтобы Коубурн скрылся. Тот покинул поезд и после многих приключений добрался до Лиссабона, а затем и до Лондона.
20 февраля «Кошка» и «Лукас» вновь направились к месту прибытия катера. Но… заблудились и всю ночь напрасно подавали световые сигналы. На следующий день вернулись в Париж, и… дверь в её бывшую квартиру «Кошке» открыла Сюзанна.
Произошёл скандал, Блайхер едва смог успокоить женщин. Для того чтобы доказать Блайхеру, что она ещё может пригодиться, «Кошка» идёт на ещё одно, последнее, предательство.
Она выдаёт руководителя группы Сопротивления в Лилле, Майкла Тротобаса, парашютиста, английского капитана по кличке «Сильвестр». Его арестовывают, но так как улик против него нет, выпускают. Блайхер упрекает «Кошку» в дезинформации. Выйдя из себя, она кричит, что представит ему свидетеля, который может подтвердить её донос. Это — адвокат Броль.
«Кошка» договорилась с Бролем о встрече в ресторане. За соседним столиком устроился Блайхер. Она положила перед Бролем фотографию Майкла Тротобаса и спросила, знает ли он этого человека.
— Конечно. Это «Сильвестр» из лилльской группы, которая в вашу честь эмблемой себе взяла голову кошки…
Всё это слышал Блайхер.
Бролю, заметившему подозрительного человека за соседним столом, удалось бежать и спасти свою жизнь. При попытке нового ареста капитан Майкл Тротобас оказал вооружённое сопротивление и был убит. На параде после освобождения Франции его группа промаршировала, неся во главе колонны стяг с наименованием группы и эмблемой чёрной кошки…
Несколько дней спустя состоялась последняя попытка бегства «Кошки» и «Лукаса», на этот раз удачная.
По дороге из Саутгемптона в Лондон Вомекур доложил о предательстве «Кошки» сопровождавшему их офицеру. По приезде в Лондон прибывших развели по разным местам.
«Кошку» сразу арестовывать не стали: теперь уже английская разведка начала с ней игру. Её арестовали только 29 июня 1942 года, в день её тридцатидвухлетия, по обвинению в предательстве капитана Тротобаса и полковника (адвоката по гражданской профессии) Броля и по подозрению в предательстве нескольких членов организации «Интераллье».
В 1945 году Матильда Каррэ была передана французским властям. Следствие длилось почти четыре года. Матильду обвиняли в выдаче тридцати пяти патриотов. 4 января 1949 года «Кошка» предстала перед судьями. Все они в прошлом были участниками Сопротивления, и приговор суда был предрешён — смертная казнь. Он и был вынесен 8 января.
8 мая 1949 года, в день четвёртой годовщины победы, смерть была заменена пожизненным заключением. Ещё через шесть лет, по случаю десятилетия победы, Матильда Каррэ была помилована и освобождена.
Она уехала в глубокую провинцию, где жила под чужим именем. В 1959 году издала свои мемуары.
Умерла «Кошка» в 1970 году.
Пьер Вомекур в 1942 году снова был выброшен с парашютом во Франции и возглавил группу Сопротивления. Гестапо арестовало его. Блайхер навестил Вомекура в тюрьме, оставил сигареты и сказал:
— Мне очень жаль, но теперь я ничего не смогу для вас сделать. Вам не нужно было возвращаться.
Следователи на этот раз не церемонились. Пьера избивали, выбили ему передние зубы, а затем до конца войны содержали в концлагере. В 1949 году он выступал свидетелем на процессе Матильды Каррэ.
Умер он в Париже в 1965 году.
Унтер-офицер Хуго Блайхер не был признан военным преступником. Он благополучно вернулся на родину, где стал владельцем табачного магазина.
ЭЛЬЯС БАЗНА («ЦИЦЕРОН») (1904–1970)
Цицерон был древнегреческим оратором и государственным деятелем, знаменитым своим красноречием. Именно этим именем из-за красноречивости представленных им документов был «окрещён» немецкий агент, действовавший в столице Турции Анкаре в годы Второй мировой войны.
«Цицерон» работал камердинером английского посла в Турции. Однажды он явился к сотруднику немецкого посольства и предложил за двадцать тысяч фунтов стерлингов документы, которые он смог перефотографировать у своего хозяина. Когда немец возразил, что запрошенная сумма слишком велика, камердинер молча указал рукой на расположенное неподалёку здание советского посольства, дав понять, что на его документы найдутся и другие покупатели.
Несмотря на дороговизну, немецкая разведка решила приобрести «товар» у камердинера. Как вспоминал впоследствии начальник немецкой разведки Шелленберг, это были «совершенно потрясающие сведения… совершенно секретная переписка между английским посольством в Анкаре и министерством иностранных дел в Лондоне. На документах имелись собственноручные пометки английского посла, касавшиеся взаимоотношений между Англией и Турцией, Англией и Россией».
Камердинер, теперь уже получивший кличку «Цицерон», потребовал за каждую последующую кассету с плёнкой по пятнадцать тысяч фунтов стерлингов. Эта сумма была ему обещана и регулярно выплачивалась.
«„Цицерон“ утверждал, что фотографирует один, — вспоминал далее Шелленберг, — не прибегая к чьей-либо помощи, так как два года тренировался в фотографировании документов. О своей работе он рассказывал так: будучи камердинером, он помогал послу, когда тот ложился спать. Посол имел обыкновение принимать на ночь снотворное. Когда он засыпал, „Цицерон“ оставался в комнате, чтобы почистить костюм хозяина. Тут-то он и получал возможность вынуть ключ, открыть сейф и затем при сильном свете сделать снимки, используя присланную нами „Лейку“. За полчаса „Цицерон“ успевал сделать все снимки, уложить на место документы, почистить и погладить костюм хозяина».
Но у немецких разведчиков вызвало подозрение то, что на одном из снимков были видны пальцы «Цицерона». Специалисты утверждали, что он был просто не в состоянии одновременно держать документ и производить съёмку. Поэтому эксперты заключили, что он работал не один. Кроме того, возникло сомнение относительно его прошлого. Один раз он рассказывал, что его отец проживал в Константинополе, где был убит из-за неприятной истории, связанной с сестрой «Цицерона», а другой — что отца убил в Албании англичанин, за что он и ненавидит англичан. Он говорил, что не знает английского языка, но оказалось, что знает. Все эти мелочи, собранные воедино, делали его правдивость сомнительной. В то же время в подлинности представляемых им материалов сомнений не было.
Среди них оказались документы о результатах Московской конференции министров иностранных дел, состоявшейся в октябре 1943 года, в которой участвовали Хэлл, Иден и Молотов. Очень важными оказались доклады о Тегеранской конференции (ноябрь 1943 года) с участием Сталина, Рузвельта и Черчилля.
Особое значение имело то, что благодаря полученным документам немецкая разведка сумела частично расшифровать английский дипломатический код.
И ещё. В документах «Цицерона» впервые прозвучал термин «Оверлорд» — так кодировался союзниками план открытия второго фронта — высадки в Нормандии.
«Цицерон» работал на немцев до марта 1944 года, а в апреле германское посольство в Анкаре прекратило свою деятельность, так как Турция порвала отношения с Германией и перешла в лагерь союзников.
«Цицерон» получил от немцев в общей сложности огромную сумму — триста тысяч фунтов стерлингов! Но самое печальное для него заключалось в том, что он, как считалось, так и не сумел ими воспользоваться: они оказались фальшивыми.
Долгое время настоящее имя «Цицерона» и его дальнейшая судьба оставались неизвестными широкой публике. Но несколько лет тому назад советский разведчик Хайнц Фельфе, работавший в западногерманской разведывательной организации Гелена, поведал в своих мемуарах: «Камердинер по имени Эльяс Базна, когда был завербован, получил псевдоним „Цицерон“… В 1945 году след „Цицерона“ затерялся, но позднее он объявился сам, наглядно доказав правильность оценки мотивов действий этого бывшего агента, данной его офицером-руководителем: голая жажда наживы… В 50-е годы, когда организация Гелена ещё не была немецким учреждением, а находилась на содержании у США… в ведомство канцлера в Бонне поступило письмо того самого „Цицерона“, Эльяса Базны, где он указывал на свои заслуги, оплаченные фальшивыми деньгами, и снова требовал возмещения, на этот раз в неподдельной валюте. Письмо по принадлежности переслали генералу Гелену, считавшему себя законным юридическим наследником адмирала Канариса, а свою организацию преемником бывшего абвера.
Я сам видел это письмо на столе в кабинете Гелена и читал его. Но в данном случае Гелен уже не считал, что как наследник абвера он унаследовал и его обязательства…
„Цицерон“ так и не получил ответа на своё прошение. Однако можно предположить, что он пустил в оборот 300 тысяч английских фунтов стерлингов ещё до раскрытия после войны их происхождения и значительную часть этой суммы либо обратил в добротную звонкую монету, либо инвестировал в какое-нибудь предприятие».
ОТТО СКОРЦЕНИ (1908–1975)
Вот как о нём писали: «Очень сложно найти как в реальной жизни, так и в художественной литературе более невероятные приключения, чем те, которые выпали на долю этого офицера СС». И ещё: «Редкий кинобоевик содержит в себе столько приключений, сколько их пережил Скорцени, выполняя секретные задания в разных странах Европы». Конечно, у Отто Скорцени было много похождений и увлекательных приключений. Но надо помнить, что он был отъявленным, кровожадным фашистом. Достаточно его собственных слов, сказанных в 1960 году: «Будь Гитлер жив, я был бы рядом с ним!» — чтобы понять, что это был за тип.
Скорцени часто называют «человеком со шрамом». Действительно, на его левой щеке остался след от ранения. Однако это не фронтовые раны — это память о буйных годах его молодости, о пьяных драках и студенческих дуэлях, это как бы знаки отличия, завоёванные в них.
В своих воспоминаниях, написанных после войны, Скорцени ничего не пишет о том, как проходила его жизнь с 1908 года, когда он появился на свет, до 1943 года, когда он объявился в Главном управлении имперской безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107