Она согласилась. Эта больная шестидесятилетняя женщина была в здравом уме и твёрдой памяти. Элизабет Шрагмюллер рассказала, не скрывая гордости, о некоторых своих подвигах. Кукридж спросил её о Мата Хари, так как в то время поток невероятных историй и мифов о ней захлестнул книжные прилавки Европы.
— Если когда-нибудь и существовала дурочка, сама вырывшая себе могилу, то это была бедняга Герши, — сказала доктор Шрагмюллер с грустной улыбкой. — Герши, так мы звали Гертруду Целле, то есть Мата Хари — была крайне неэффективным агентом. Я пыталась учить её, но она не была достаточно интеллигентной, и по её мнению, шпионить означало хорошо проводить время с высокопоставленными мужчинами. Мы никогда не получали от неё ничего ценного. Она действительно сама виновата в том, что была расстреляна французами. Она была глупышкой, которая болтала слишком много…
Да, утверждает Кукридж, Мата Хари и впрямь весьма отличалась от Элизабет Шрагмюллер: сердце «Фрау Доктора» не принимало участия ни в её мыслях, ни в поступках, и она этого не отрицала.
Она с гордостью призналась ему, что не хуже мужчины делала чисто мужскую работу во время войны. «Фрау Доктор» увлекалась шпионажем так же, как другие увлекались альпинизмом или шахматами. Такие люди, как она, опаснее всего.
Однако верить до конца всему тому, что говорит Кукридж, даже самому факту его встречи с «Фрау Доктор», нельзя, так как по другим данным она до своей смерти, последовавшей в 1940 году, жила в Мюнхене, где была профессором университета.
Фашистская пропаганда, руководимая Геббельсом, любила использовать имя «Фрау Доктор», а точнее, миф о ней для поднятия духа германской нации. Её действительным или мнимым похождениям было посвящено несколько фильмов.
АГЕНТ С-25 (XX век)
Патрульным, совершавшим обход парижского вокзала Аустерлиц январским вечером 1918 года, сразу не понравился этот солдат. Огромного роста, расхлябанный, в рваной форме, с вещмешком, привязанным верёвочкой, и с каской на затылке он собирался сесть на поезд, направлявшийся к испанской границе.
— Что за вид у вас? Предъявите документы! — потребовал прапорщик, старший патруля.
— А пошёл ты… — услышал он в ответ.
— Взять его! — приказал прапорщик.
— Попробуйте, — прорычал верзила.
Солдаты опасливо отодвинулись. Лишь один передёрнул затвор винтовки.
Верзила глянул на него и усмехнулся:
— Ладно, я подчиняюсь силе.
Задержанного доставили в комендатуру. Там выяснилось, что он бежал из дисциплинарного батальона и находился под следствием. Телеграмма о его розыске уже была разослана всем комендатурам.
Дело казалось вполне ясным, и дезертира уже собирались отправить под конвоем в крепость, когда в комендатуру зашёл офицер Второго бюро (французской контрразведки) и переговорил с комендантом. Тот, хотя и явно недовольный вмешательством в его дела, приказал отпустить солдата.
Офицеру-контрразведчику пришлось проводить его на вокзал и во избежание новых недоразумений усадить в вагон очередного поезда.
Ночь прошла спокойно, а утром, когда поезд уже приближался к месту назначения, в вагон вошёл военный патруль и начал тщательную проверку всех пассажиров. «Дезертира» выдал его рост и неряшливое обмундирование. Несмотря на громкие протесты и даже попытку вырваться, его арестовали и доставили в тюрьму приграничного городка Гэндея. Там он провёл две ночи. На третью ночь совершавший обход охранник шепнул ему, что дверь камеры останется незапертой. Арестант спокойно выбрался на волю. Тревога была поднята, когда он находился вне пределов досягаемости.
Началась стрельба. Беглец бросился в ледяную воду бурной приграничной реки Бидассоа и, переплыв её, попросил помощи у испанских таможенников.
На другой день по обе стороны границы только и говорили о смелом побеге французского дезертира.
Так агент французской разведки С-25 оказался в Испании. Он был переброшен в эту страну с целью проникнуть в действовавший там немецкий разведывательный центр, носивший название «Штаб пяти».
Этот центр был организован немцами в самом начале войны, в августе 1914 года, в городе Сан-Себастьяне, неподалёку от французской границы. Его целью были сбор и обработка информации, полученной от всех перебежчиков и дезертиров союзных армий. Обычно у них выпытывали всё, что было нужно, а затем возвращали в лагерь для интернированных лиц. Но если дезертир интересовал немцев, его вербовали и возвращали во Францию. Использовали, как говорится, «на всю катушку», а когда его возможности иссякали, а он продолжал требовать деньги, избавлялись от него очень простым способом: выдавали французам, которые после недолгого суда расстреливали его.
Для перебежчиков с немецкой скрупулёзностью был даже составлен прейскурант цен на шпионские услуги. Так, детальный план аэродрома и всего, что на нём имелось, оценивался в восемь тысяч франков. За исчерпывающий план артиллерии сектора платили двадцать пять тысяч, а за секретный приказ ставки главнокомандующего сто тысяч франков. В декабре 1917 года за секретную бумагу, похищенную в штабе армии, заплатили рекордную сумму в триста восемьдесят тысяч франков. Правда, деньги уплачивались лишь после того, как правдивость документов подтверждалась путём проверки через другую агентуру.
То, что деньги «Штаб пяти» платил не зря, подтверждают его успехи: сотрудникам центра удалось получить сведения о состоянии французских резервов, о плане наступления союзников в 1917 году, о пути следования крейсера «Клебер» (он был потоплен), о технологии производства траншейных гранат и многое другое, стоившее жизни тысячам солдат союзных армий.
Узнав о смелом побеге С-25, сотрудники «Штаба пяти» серьёзно заинтересовались им. Он отличался от других дезертиров, у которых смелости хватило лишь на то, чтобы пробраться по крутым горным тропинкам.
С С-25 встретился германский капитан Крафтенберг. С-25 «откровенно» поделился с ним своими мыслями о том, что он пацифист, ненавидит войну и не желает воевать.
Во время второго, более подробного допроса С-25 сказал, что хорошо знает испанский язык, но скрыл знание немецкого. Поведал о своей профессии коммивояжёра по продаже спортивного инвентаря и о желании найти в Испании работу по специальности. Чтобы сделать капитану Крафтенбергу приятное, он сообщил о бедственном положении французских войск, о брожении в солдатской массе, вызванном русской революцией, критиковал помощь союзников.
К дальнейшему разговору подключился сам начальник «Штаба пяти» генерал Шульц. Он «взял быка за рога»:
— Я не буду притворяться, а сразу перейду к делу. Мне нужен такой человек, как вы. Я хочу, чтобы вы взяли на себя одно поручение, но для этого вы должны вернуться во Францию. Наша организация настолько сильна, что ваш риск будет минимальным. То, что вы свободно говорите по-испански, сделает вашу миссию проще: мы вам дадим испанский дипломатический паспорт. Вы, конечно, можете отказаться, но тогда мы вернём вас в лагерь, где вы пожалеете об этом. Даю вам на размышление срок до завтра.
На другой день С-25 дал, конечно, положительный ответ и поставил подпись под бумагой следующего содержания:
«Я даю слово всеми моими силами служить Германии, которая, начиная с этого дня, будет моим единственным отечеством. Я обещаю сохранить конспирацию, быть осторожным и мужественным при выполнении возложенных на меня поручений.
В этом я клянусь перед Богом!»
Вначале агенту С-25 поручили редактировать газету на французском языке, выпускаемую в Испании немцами. Она предназначалась для ведения пропаганды в лагерях, где содержались французские дезертиры.
В это время немцы проверяли агента, что они и не скрывали.
Через несколько недель капитан Крафенберг отозвал С-25 из Барселоны и объявил ему о первом настоящем задании. Агента одели в отличный модный костюм и вручили документы на имя сеньора Мигеля де Паленсия, официального делегата Международного Красного Креста.
В роли кастильского дворянина, вальяжно развалившись в купе спального вагона, С-25 вернулся во Францию, которую совсем недавно покинул столь необычным способом. Он обустроился в Париже и больше недели ждал связного от «начальства». Однажды при выходе из отеля посыльный передал ему конверт с письмом, в котором назначалось свидание у одной из колонн собора Парижской Богоматери. Там к С-25 подошёл неизвестный и передал приказ: добыть чертежи нового авиационного мотора, после чего немедленно возвращаться в Сан-Себастьян.
Задание было не из лёгких. С-25, понимая, что немцы будут следить за ним, приобрёл бывшую в употреблении форму французского офицера и несколько дней толкался на аэродроме Бурже. Затем — конечно, с помощью французской разведки — приобрёл чертежи мотора, «подправленные» так, чтобы противник не смог их использовать. После этого с добычей в чемодане, снова переодевшись в шикарный костюм Мигеля де Паленсия, С-25 отправился в Сан-Себастьян.
С этого времени, пожалуй, и началась его настоящая служба в разведке Французской республики. Два обстоятельства способствовали этому.
Во-первых, немецкий принц, член семьи кайзера Вильгельма II, оказался захваченным французской полицией, и ему угрожала смерть как шпиону. Дело в том, что по состоянию здоровья он не мог попасть в действующую армию, а чувство долга и патриотизм требовали от него участия в войне. Он стал разведчиком, провалился, и теперь под чужим именем ждал казни во французской тюрьме.
Во-вторых, в результате успешного германского наступления в начале весны 1918 года французская разведка понесла тяжелейшие потери. Вследствие чьего-то преступного попустительства немцам удалось захватить списки агентов, оставленных в занятых немцами областях. Естественно, что эта агентура была уничтожена, и Франция лишилась источников информации тогда, когда особенно в них нуждалась.
Выступая на совещании по этому поводу, маршал Фош заявил:
— Необходимо, чтобы наша разведка предприняла все меры для ликвидации последствий этой большой неудачи… Это для нас жизненно необходимо. Я прошу отправить агентов в Германию и восстановить нарушенные организации…
После этого французской разведке пришлось проделать огромную работу. Через линию фронта самолётами в тыл врага забрасывались всё новые и новые агенты. Но надо было иметь хотя бы одного надёжного агента, связанного с немцами и пользующегося их доверием.
По прибытии в Сан-Себастьян агент С-25 сразу был приглашён к генералу Шульцу для очень серьёзного и строго конфиденциального разговора. Не скрывая своего искреннего горя, генерал поведал агенту о печальной участи принца.
— Пока его имя и положение ещё неизвестны. Его нужно вырвать как можно скорее из рук этих проклятых тюремщиков, прежде чем они раскроют его инкогнито… Подумайте только, сам его величество кайзер просит меня освободить молодого принца, который является одним из самых близких его родственников. Когда я думаю, что проклятые французы с минуты на минуту могут расстрелять его, кровь холодеет в моих жилах. Я умоляю вас, помогите мне, спасите несчастного принца!
Через некоторое время генерал Шульц передал С-25 письменное задание (хранящееся в архивах французских спецслужб), в котором было указано, что некто по имени Отто Мюллер арестован во Франции по обвинению в шпионаже и в настоящее время находится в военной тюрьме под следствием военного суда, и С-25 поручается освободить его.
По прибытии в Париж С-25 сразу же явился к своему руководителю. Тот чуть не расцеловал его.
— Вы именно тот человек, который нам сейчас нужен!
На следующий день после доклада руководству он сообщил агенту С-25:
— Вы поможете немецкому принцу убежать, чем заслужите его благодарность и доверие; затем вы вместе с ним вернётесь в Германию и будете служить у него. Таким образом вы станете нашим человеком в главной квартире противника.
С-25 сразу же приступил к выполнению своей задачи. Он направился в тюрьму, где содержался принц.
Обстоятельства освобождения принца из тюрьмы точно не установлены. Известно лишь, что во избежание утечки информации С-25 должен был провести операцию своими средствами и не жалея денег (немецких!).
В назначенный час принц по переброшенной ему верёвочной лестнице перебрался через тюремную стену и уселся в подъехавший автомобиль. Когда поднялась тревога, беглецы отдыхали в отеле за сотню километров от городка, где находилась тюрьма. С-25 дал телеграмму в Сан-Себастьян:
«Погрузка выполнена. Доставка вскоре.
Мигель».
Беглецы имели испанские паспорта и без труда пересекли границу.
Принц выразил искреннюю признательность за своё освобождение генералу, а затем добавил, указывая на С-25:
— Что же касается этого человека, благодаря которому я нахожусь здесь, то я до самой смерти буду считать себя обязанным ему. Чтобы доказать ему глубокую благодарность, я хочу, чтобы с этого времени он постоянно находился при мне.
Генерал возразил, что его высочество должен немедленно вернуться в Германию. Таков приказ кайзера.
— Я, конечно, подчиняюсь его воле, но хочу взять с собой своего спасителя, которого считаю своим другом. Прошу сообщить об этом его величеству и получить согласие.
Несколько дней спустя за принцем пришла подводная лодка. Она встала на рейде, командир прибыл на берег в шлюпке.
Узнав, что помимо принца он должен взять ещё одного пассажира, к тому же иностранца, командир лодки отказался это сделать, заявив, что по этому поводу есть категорический приказ, который он не может нарушить.
Но тут характер проявил принц:
— Вы послушаетесь, сударь, так как таково моё желание. И на это есть согласие кайзера.
Командир подчинился, но потребовал письменный приказ принца. Тот написал его немедля.
Подводное путешествие прошло успешно. Принца торжественно встретили в немецком порту.
В течение трёх месяцев принц посещал главную квартиру в сопровождении своего «верного нового друга». К С-25 относились с подозрением, подсылали к нему агентов-провокаторов, но он каждый раз с честью выходил из положения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107