Да ещё Рене Борни согласилась работать.
Радиопередатчик был перемещён в дом богатого бизнесмена. Один из офицеров абвера барон фон Хёффль стал руководителем этой точки. Несколько офицеров и сержантов составляли его штат. Там же Блайхер поместил «Кошку», Рене Борни и Анри Табета и остроумно назвал эту квартиру «кошатником».
Длительного перерыва в радиосвязи между Парижем и Лондоном не произошло, и в Лондоне ничего не заподозрили. «Кошка» знала все обусловленные тонкости радиопередач, предусмотренные сигналы опасности. Но кодом владела лишь Рене. Они обе теперь сотрудничали с немцами так же добросовестно, как раньше с союзниками.
Как только разместились в «кошатнике», начались передачи на Лондон «Кошка сообщает…». Радиоигра длилась более трёх месяцев. В протоколе от 13 июля 1945 года французский следователь записал, что всё это время «немецкие разведчики водили за нос хвалёную британскую секретную службу».
На первых порах немцы осторожничали: шла обычная информация о передвижении войск, положении на железных дорогах, военных сооружениях. Некоторые сообщения были правдивыми. Пришлось передать, что арестованы несколько членов «Интераллье», в том числе и «Арманд», но что остальные члены сети на свободе, и работа может быть продолжена.
Лондон был также информирован о том, что «Кошка» теперь возглавила организацию и будет в дальнейшем посылать сигналы под кодовым именем «Виктуар» — «Победа». Лондон проглотил эту наживку и запросил, смогут ли оставшиеся без связи офицеры УСО использовать возможности «Интераллье», на что было дано подтверждение.
Немцы решили не арестовывать мэтра Броля, о котором их информировала «Кошка». Они правильно рассчитали, что Броль выведет их на агентов УСО. «Кошка» встретилась с мэтром Бролем и сообщила ему об аресте «Арманда» и некоторых других членов «Интераллье». Блайхер приказал ей сделать это, так как знал о связи Броля с секретными службами союзников и хотел избежать каких-либо подозрений, которые могут возникнуть в Лондоне.
Немцы, естественно, следили за Бролем, ведя и наружное и агентурное наблюдение. Блайхеру стало известно, что Броль собирается свести с «Кошкой» некоторых английских агентов. Среди них был офицер Управления специальных операций и один из руководителей Сопротивления — «Лукас» — Пьер де Вомекур. Он попросил мэтра Броля организовать ему встречу с женщиной, которая, как он полагал, способна вывести его на связь.
Встреча состоялась в кафе «Георг V» на Елисейских полях. Вомекур сообщил «Кошке», что является британским офицером, и спросил, сможет ли она передать в Лондон несколько его сообщений. «Кошка», уже проинструктированная Блайхером, дала своё согласие. Теперь по радиопередатчику «Кошки» пошла информация из двух источников.
Выполняя указание Блайхера, «Кошка» познакомила его с Вомекуром, представив Блайхера одним из руководителей бельгийского Сопротивления месье Жаном Кастелем. На встрече Блайхер, сопровождаемый «Кошкой», заявил Вомекуру, что в ряды Сопротивления проникло много уголовников. Получив в руки оружие, они используют его в своих целях, что может вызвать излишние репрессии со стороны немцев. Чтобы избежать этого, надо, мол, на каждого участника Сопротивления завести карточку с фотографией и передать в полицию, где настоящим участникам «свои люди» якобы выдадут новые паспорта на чужие фамилии! «Кошка» активно поддерживала эту идею, и Вомекур согласился!
Звучит чудовищно! Неужели так наивны были эти люди, герои Сопротивления? Неизвестно, воплотилась ли в жизнь эта преступная идея, так как произошли новые события.
Неожиданно для «Кошки» в Париже появляется приехавшая из Шербура Сюзанна Лоран, и Хуго Блайхер начинает жить «на два дома»: по любви — с Сюзанной и по расчёту — с Матильдой. Женщины, конечно, ненавидят друг друга, ревнуют, завидуют. Один из предметов зависти — новая шикарная спортивная машина, на которой «Кошка» разъезжает по Парижу.
Ревность толкает «Кошку» на отчаянный шаг. Она решает бежать на неоккупированную территорию Франции, идёт за документами к подпольщику Анри Койену и признаётся ему во всём: в предательстве и в любви к Блайхеру.
Койен, человек честный и порядочный, но трусоватый, даёт ей совет:
— Немцы относятся к вам хорошо, будьте благоразумны и возвращайтесь к Блайхеру.
Блайхер вычислил Койена, за которым давно следил, перехватил у него «Кошку» и задержал подпольщика. Взяв с него слово, что он никому не сообщит о признании «Кошки», Блайхер вскоре отпустил его. Тот сдержал слово! Во время следствия по делу «Кошки» 27 июля 1945 года Койен показал: «О том, что мадам Каррэ стала агентом абвера, я в Виши не сообщал…»
И «Кошке» продолжали верить. Блайхер сумел использовать ситуацию. Через Койена он запустил дезинформацию о том, что германские крейсеры «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Евгений» не готовы к выходу в море и для их ремонта потребуются месяцы.
Примирение «Кошки» с Блайхером было бурным. В благодарность она выдала ему ещё одного подпольщика, Рене Леграна, крупного торговца импортными товарами, который передавал сведения о немецких судах, пытающихся прорвать блокаду. Причём не просто сообщила о нём, а спровоцировала Леграна, симулировав ранение правой руки и заставив его лично написать нужные сведения, чего он раньше никогда не делал. Легран был схвачен с поличным.
У Блайхера между тем возникли трудности. Лондон требует всё новой информации. Информация есть, но он обязан давать противнику дезинформацию, которая готовится в централизованном порядке в штабе Верховного командования. Иначе Блайхера могут обвинить в предательстве. Но на многочисленные запросы Блайхера ответа из штаба не поступает.
Лондон постоянно требует точных сведений о том, как обстоят дела с немецкими крейсерами «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Евгений», находящимися в порту Брест. По своей инициативе Блайхер уже подсунул «дезу» через Койена, но что сообщать дальше, он не знает. В любой день радиоигра может провалиться.
Из Лондона поступила радиограмма, что Пьера де Вомекура вызывает руководство. 16 января самолёт связи «Лайзендер» должен забрать его в деревне Лаас. Блайхер добился разрешения полковника Рейле не препятствовать поездке «Лукаса» в Лондон, рассчитывая, что офицер УСО с хорошей стороны представит работу «Интераллье», начальство решит укрепить её позиции, и игра будет продолжена.
В день, назначенный для прилёта «Лайзендера», Вомекур, «Кошка» и «месье Жан Кастель» отправились на машине в Лаас. Водителем был унтер-офицер абвера, представившийся «участником бельгийского Сопротивления». Они провели ночь в машине, тесно прижавшись друг к другу, тщетно ожидая посадки самолёта, который так и не прилетел. Полузамёрзшие вернулись в Париж. Вомекур продиктовал «Кошке» сердитое послание в Лондон, требуя объяснений.
В ответе сообщили, что полёт не состоялся из-за погодных условий, и за Вомекуром прилетят 30 января. В назначенный день Вомекур, «Кошка» и «месье Жан Кастель» вновь направились встречать самолёт, снова провели ночь в засыпаемой густым снегом автомашине, но самолёт так и не прилетел.
К этому времени у Вомекура стали возникать сомнения в отношении искренности «Кошки» и подозрение, не находится ли он под наблюдением. Подозрения переросли в уверенность после случая, который сильно скомпрометировал «Кошку» в его глазах. Он спросил, сможет ли она добыть фальшивые документы. На другой же день она появилась с впечатляющей коллекцией паспортов и удостоверений, которыми снабдил её Блайхер.
О своих подозрениях «Лукас» решил предупредить Лондон. Сообщение он направил через Швейцарию, но оно, как было установлено позже, до Лондона так и не дошло. В создавшихся условиях Вомекуру ничего не оставалось делать, как ждать и удвоить бдительность.
С другой стороны, увеличилась и озабоченность немцев тем, что Лондон может догадываться о фиктивности новой «Интераллье». Доказательством этому служили два случая непоявления «Лайзендера» — возможно, это объяснялось не плохой погодой, а подозрениями Лондона. Немцы не могли исключать и того, что «Кошка» ведёт двойную игру. Тем временем англичане продолжали засыпать «Интераллье» запросами о состоянии крейсеров. И Блайхер, выяснив, что корабли уже полностью готовы к выходу в море, на свой страх и риск 2 февраля дал радиограмму: «Кошка сообщает: Шарнхорст Гнейзенау Принц Евгений получили серьёзные повреждения результате попадания бомб точка Предположительный срок ремонта из-за трудностей доставки запчастей не менее четырёх месяцев точка».
А через несколько дней, в ночь на 12 февраля 1942 года, германская эскадра в полном составе вышла из Бреста и совершила небывалый по смелости прорыв через Ла-Манш, куда до этого боялись заходить не только немецкие, но и английские суда. Это был триумф военно-морских сил Германии, не потерявших ни одного судна, и полное фиаско Британского адмиралтейства, захваченного врасплох, допустившего прорыв и потерявшего несколько эсминцев и шестьдесят восемь самолётов.
В своих воспоминаниях Черчилль писал: «В ночь с 11 на 12 февраля крейсеры „Шарнхорст“, „Гнейзенау“ и „Принц Евгений“ вышли из Бреста в море… Мы же в это время посчитали необходимым направить почти все самолёты-торпедоносцы в Египет… В ходе ожесточённых воздушных боёв с мощным немецким авиационным прикрытием мы понесли тяжёлые потери… Утром 13 февраля все немецкие корабли прибыли в свои порты. Эта новость привела британскую общественность в изумление и недоумение; случившееся было необъяснимо и расценивалось как свидетельство немецкого господства над проливами, что вызвало, естественно, народный гнев…»
Один из авторов немецкого триумфа — Блайхер — не получил даже благодарности.
Как всегда, мировые события переплетаются с сугубо личными.
После скандального случая с крейсерами из Англии срочно прибыл парашютист, майор Ричардс, с задачей разобраться в причинах дезинформации. «Кошка» неуклюже изворачивается, сваливает всё на месье Жана, который, мол, дал телеграммы, когда она была больна. Она сводит майора с Блайхером, который арестовывает его. «Кошка» потрясена, поняв, что Блайхер обманул её. К тому же он на целую ночь уходит к Сюзанне. Этого вынести она уже не может.
Матильда направилась к Вомекуру. Он был не так приветлив, как всегда, и «Кошка» почувствовала, что его мучают подозрения. «Лукас» засыпал её вопросами.
— Где майор? Что с ним? Кстати, где вы достали подлинные паспорта и удостоверения? — Он говорил всё требовательнее, не ожидая ответов, и, наконец, прямо спросил: — Вы работаете на немцев?
«Кошка» разрыдалась. И сквозь слёзы выдавила:
— Да!
Вомекур, ошеломлённый, молчал. Не дожидаясь его дальнейших вопросов, «Кошка» начала рассказывать. О провале «Интераллье». О том, как Блайхер заставил её работать на себя. О своих душевных муках и страданиях. «Лукас» слушал её, и чувство гнева постепенно сменялось в его душе чувством жалости к этой женщине. Он уложил её в кровать, чтобы она успокоилась и отдохнула…
…Семь лет спустя, давая показания в суде, Пьер де Вомекур сказал: «Когда она во всём призналась мне, я с ней сблизился, чтобы быть во всём уверенным, и знаю, что с той поры она вела честную игру».
Видимо, в «Кошке» был синдром чеховской «Душечки». Она поделилась с Вомекуром:
— Моя мать меня хорошо понимала и как-то сказала: «Твой муж был учителем, и ты стала учительницей. Роман Чернявски был шпионом, и ты стала шпионкой. Хуго Блайхер — сотрудник абвера, и ты стала работать на абвер. Если ты выйдешь замуж за врача, адвоката или трубочиста — станешь врачом, адвокатом или начнёшь чистить трубы». Теперь я с тобой, английским офицером, и я буду работать на Англию.
Но удержать в секрете от Блайхера свою связь с «Лукасом» «Кошка» не смогла.
— Ты предала меня Койену, я тебя простил. Теперь ты предаёшь меня Вомекуру. Я понимаю, что так будет и дальше. Но я не виню тебя. Просто нам надо расстаться. Тебе следует покинуть Францию и чем быстрее, тем лучше.
В тот же день Блайхер явился к полковнику Рейле.
— Почему бы не послать «Кошку» в Лондон вместе с «Лукасом»? Если она честно работает на нас, она выяснит всё, что нам нужно о деятельности Французского отдела, и вернётся назад, укрепив свои позиции.
— А если не вернётся?
— Тогда игру придётся кончать. Всё равно, вечно она продолжаться не может.
— Хорошо, — сказал Рейле помедлив. — Я согласен.
Блайхер активно уговаривал «Кошку» принять это предложение. Она долго раздумывала. С одной стороны, Лондон может встретить её без того энтузиазма, на который рассчитывали немцы. С другой стороны, она может положить конец всей этой тягостной игре и снова перейти на другую сторону. На состоявшемся после войны процессе она настаивала на том, что собиралась признаться в своём предательстве и отдаться на милость властей в Лондоне.
Перед Вомекуром стояла дилемма — либо прервать все контакты с «Кошкой» и скорее скрыться, либо принять ситуацию такой, как она есть, и надеяться на то, что немцы помогут им выбраться в Англию. Он выбрал второй путь, понимая, что идёт на смертельный риск.
14 февраля 1942 года немцы послали сигнал в Лондон, срочно требуя вывезти «Лукаса» и «Кошку», так как гестапо вышло на их след и их жизни находятся в опасности. Лондон ответил, что посылка самолёта невозможна, но катер будет направлен. Место встречи подготовил агент УСО — «Бенуа» — Бен Коубурн.
17 февраля произошёл обмен сигналами, подтверждающий прибытие катера в ночь на 18. Блайхер сказал «Кошке», что он не сможет сопровождать её, но капитан Эккерт и унтер-офицер Трич из абвера будут с ними. Он заверил, что германская береговая охрана предупреждена, и что два немца исчезнут, как только появится английское судно. Компания выехала из Парижа брестским экспрессом. Вомекур, «Бенуа» и «Кошка» ехали в одном купе, Эккерт и Трич в соседнем. В семь часов вечера беглецы поужинали в одном из прибрежных отелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107