Меня называют „символом“ или „синонимом“ успешной разведывательной работы. Видимо, за успехи наши бывшие противники и хотят меня наказать, распять на кресте, как уже писали…»
Далее в своём письме Вольф просил Горбачёва во время его предстоящего визита в Германию поставить вопрос о судьбе друзей-разведчиков, их помощников, с которыми обращаются хуже, чем с военнопленными.
Кончалось письмо словами:
«Вы, Михаил Сергеевич, поймёте, что я ратую не только за себя, но за многих, за которых болит сердце, за которых я и поныне чувствую ответственность…»
Но «дорогой Михаил Сергеевич» не только не принял никаких мер, но и не ответил на письмо.
Из Австрии Вольф и его жена переехали в Москву. Но там он почувствовал, что в Кремле существуют различные мнения относительно его пребывания в СССР. С одной стороны, его прошлое обязывало предоставить убежище, с другой — там не хотели портить отношений с Германией.
После провала «опереточного» августовского путча 1991 года Вольф решил вернуться в Германию и разделить груз ответственности, возложенный на его преемника и товарищей по службе.
24 сентября 1991 года он пересёк австро-германскую границу, где его уже ожидал генеральный прокурор. В тот же день он оказался в одиночной камере с двойной решёткой в тюрьме города Карлсруэ. Через одиннадцать дней его отпустили под огромный залог, собранный его друзьями.
Началась длинная и изнурительная процедура следствия, а затем и судебного процесса над Маркусом Вольфом. Его, как и всех здравомыслящих людей, прежде всего возмущал сам факт предания суду людей, действовавших в интересах своего, законно существовавшего, государства, члена ООН.
Даже бывшие противники Вольфа выражали недоумение.
Бывший руководитель БНД Х. Хелленбройт заявил: «Процесс против Вольфа я считаю противоречащим конституции. Вольф занимался разведкой по поручению тогдашнего государства…»
Министр юстиции Кинкель: «В немецком объединении нет ни победителей, ни побеждённых».
Берлинская судебная палата убедительно обосновала свои сомнения в соответствии обвинений против сотрудников разведки международному праву.
Тем не менее процесс состоялся.
6 декабря 1993 года Маркус Вольф был приговорён к шести годам лишения свободы, но отпущен под залог.
Летом 1995 года Федеральный конституционный суд вынес решение по делу Вернера Гроссмана, что офицеры разведки ГДР не подлежат в ФРГ преследованию за измену родине и шпионаж. На этом основании Федеральная судебная палата отменила и приговор Дюссельдорфского суда, вынесенный Маркусу Вольфу.
Бывший глава восточногерманской разведки продолжал борьбу за реабилитацию тех, кто ещё подвергается преследованию за работу на ГДР.
Интересно, что Маркус Вольф, «человек без лица», при жизни стал героем шпионского романа. В 1960 году его подвиги вдохновили молодого служащего «Интеллидженс сервис» Дэвида Корнуэлла. Под псевдонимом Джона Ле Карре он создал известный образ Карла, шефа разведки коммунистов, человека образованного и пленительного, одетого в твидовый костюм и курящего сигареты «Нейви кэт»…
ИССЕР ГАРЕЛЬ (1912–2003)
Человек, который долгие годы руководил израильскими спецслужбами, родился в далёкой России, в Витебске, в семье раввина, его первым языком был русский, и до конца дней он так и не смог избавиться от русского акцента. Его настоящая фамилия Гальперин, и лишь в пятидесятилетнем возрасте он принял псевдоним Гарель.
В 1929 году Иссер эмигрировал в Палестину, уже тогда проявив качества конспиратора: через строгую английскую таможню провёз пистолет.
Несколько лет Иссер добросовестно трудился в кибуце, где выучил иврит. Там же вступил в секретную еврейскую армию — Хаганах, а с началом Второй мировой войны поступил на службу в подразделение береговой охраны британской армии. Его приметил Исраель Амир, шеф ШАИ, разведслужбы Хаганах. Иссер быстро продвигался по службе и вскоре возглавил так называемый «еврейский» отдел ШАИ. Работа была нелёгкой, приходилось бороться как с правыми, так и с левыми экстремистами внутри еврейского движения. Иногда борьба приобретала братоубийственный характер.
Конкурентом Иссера Гареля был другой Иссер, по фамилии Беер, отличавшийся от первого огромным ростом. Их так и называли «Иссер Маленький» и «Иссер Большой». Гарель вскоре попал в подчинение Бееру, возглавившему все израильские спецслужбы, и получил задачу создать Шин Бет — генеральную службу безопасности.
Ошибки «Иссера Большого» и умелое использование их Иссером Гарелем привели к тому, что Беера в начале 1949 года отстранили от власти. Его обвинили в изготовлении фальшивок и «торопливости», в результате которой было казнено несколько ветеранов сионистского движения.
Иссер Гарель, пользуясь падением Беера, расширил сферу деятельности Шин Бета и в 1952 году возглавил новую специальную службу Моссад (это название — сокращённый вариант полного наименования «Института разведки и научных задач»). В его ведение по настоянию главы правительства Бен-Гуриона были включены и «специальные задачи», не входящие в компетенцию других спецслужб.
Гарель пользовался постоянным дружеским расположением и поддержкой первого премьер-министра и министра обороны Израиля Д. Бен-Гуриона. Оба они начинали свою карьеру в 1948 году и закончили её в 1963-м.
Шефом Моссада Иссер Гарель был с сентября 1952 по март 1963 года и фактически направлял всю работу израильской разведки. Одной из его главных задач было установление тесного сотрудничества с ЦРУ, и он справился с ней, главным образом благодаря тому, что через Моссад поступала в ЦРУ ценнейшая информация о Советском Союзе.
С 1955 года Иссер Гарель установил контакты и с французскими спецслужбами, когда израильская разведка начала снабжать французов информацией о планах Фронта национального освобождения (ФНО) Алжира и его союзников (имеется в виду Египет). Этот контакт поддерживал в Париже Яаков Кароза, который представлял Моссад и являлся доверенным лицом Иссера Гареля.
Правда, в самом Алжире, где Гарель намеревался создать широкую разведывательную сеть, его старания не увенчались успехом. После победы ФНО значительная часть еврейской общины, в том числе и потенциальная агентура, вынуждена была эмигрировать из Алжира. Единственным союзником Израиля среди арабских стран тогда осталось Марокко. Начиная с 1954–1955 годов, ещё до обретения Марокко независимости, Гарель сумел создать в стране две различных разведывательных сети — «нормальную» разведсеть Моссада и специальную разведсеть по организации самозащиты и эмиграции евреев в Израиль. В октябре 1959 года Гарель тайно посетил Марокко, а в самом начале 1963 года министр внутренних дел Марокко Уфкир нанёс ему ответный визит. Это тот самый Уфкир, который два года спустя стал организатором похищения и убийства в Париже лидера марокканской оппозиции Бен Барки.
Некоторые операции, проведённые Моссадом в годы, когда им руководил Иссер Гарель, вошли в историю разведки.
Одной из них стало похищение Адольфа Эйхмана, человека, ответственного за гибель миллионов евреев, бывшего начальника отдела IV-B-4 РСХА фашистской Германии.
Он скрывался в Аргентине под чужим именем, но ни его нового имени, ни местопребывания израильская разведка не знала.
В 1957 году поступила кое-какая информация. Некий Л. Херман, слепой еврей, проживавший в Буэнос-Айресе, сообщил, что его дочь встречалась с молодым человеком, которого звали Николас Эйхман. Было известно, что у Адольфа Эйхмана есть сын Николай. Это уже была кое-какая наводка. Узнали адрес Николаса и установили за домом наблюдение. Но, видимо, Эйхман что-то почувствовал, и вся семья скрылась.
Только почти через два года удалось установить новый адрес этой семьи и выяснить, что Адольф Эйхман скрывается под именем Рикардо Клемента. За домом установили круглосуточное наблюдение.
Можно было бы схватить «Рикардо Клемента», отвезти его в ближайший лес и, прочитав приговор, пристрелить, как было сделано со многими другими. Но, во-первых, требовалось установить, тот ли он Адольф Эйхман, которого ищет разведка, а во-вторых, правительство дало строгий приказ: доставить Эйхмана в Израиль и там судить по всем правилам.
Случай убедиться, что «Рикардо Клемент» — это настоящий Эйхман, вскоре представился. 21 марта 1960 года сотрудники наблюдения заметили, что «Рикардо» приехал домой с большим букетом, который преподнёс супруге. Его обычно небрежно одетый младший сын был в праздничном костюме. Затем из дома донёсся шум, свидетельствовавший о большом семейном торжестве.
Сверились с записями в личном деле Эйхмана и выяснили, что в этот день отмечается серебряная свадьба супругов Эйхманов. Все сомнения отпали. В Буэнос-Айрес прибыла группа израильских разведчиков, более тридцати человек. Двенадцать из них входили в группу захвата, остальные — в группу прикрытия.
11 мая 1960 года группа захвата расположилась в районе дома, где жил Эйхман. Она пропустила два автобуса, на которых он должен был вернуться домой, но его всё не было. Наконец появился. Едва он вышел, его сразу же схватили и втащили на заднее сиденье автомашины, которая умчалась, прежде чем прохожие успели понять, в чём дело.
Эйхмана доставили на конспиративную квартиру, где он сразу же «сдался». Он не отпирался ни в чём. То ли сработал шок, то ли заговорила совесть, что, впрочем, маловероятно, то ли он предполагал, что чистосердечным признанием смягчит свою участь. Эйхман даже прочитал еврейскую молитву на иврите, может быть, рассчитывая разжалобить своих тюремщиков.
20 мая Эйхману сделали укол, в результате которого он стал плохо воспринимать происходящее. Затем его одели в форму сотрудника израильской авиакомпании и, поддерживая под руки как подвыпившего члена сменного экипажа, провели в самолёт. Через несколько часов он оказался в Израиле.
11 апреля 1961 года начался суд над Эйхманом. Он был признан виновным в преступлениях против человечности и приговорён к смертной казни. 31 мая 1961 года Эйхмана повесили.
Под руководством Гареля была проведена и операция по внедрению Элие Кохена в сирийский истеблишмент. Под видом араба, эмигрировавшего в Аргентину, он познакомился и «подружился» там с сирийским военным атташе Амином Эль-Хафизом, будущим президентом Сирии. В январе 1962 года Кохен «вернулся» в Сирию, где быстро завёл нужные связи, спекулируя своим знакомством с Амином. Он сумел заполучить и передать ценную информацию в Израиль. Но в 1964 году, уже после увольнения Гареля, Кохен с помощью радиопеленгатора был разоблачён, а затем осуждён и повешен.
В марте 1963 года в Швейцарии разразился крупный скандал, вызванный арестом известного учёного, находившегося на службе Моссада. Этот провал стоил должности Гарелю. Бен-Гурион уволил его. Правда, с сентября 1965 и до июня 1966 года он ещё занимал пост советника премьер-министра Леви Эшкола, после чего окончательно ушёл с политической сцены. В последний раз он появился на ней в 1992 году, когда выступил с резкой обличительной речью об угрозе возрождения нацизма в Германии.

Часть II
РАЗВЕДКА ДО НАЧАЛА XX ВЕКА
ПЁТР ТОЛСТОЙ (1645–1729)
Казалось бы, в пятьдесят два года трудно начинать новую жизнь и делать карьеру. Но именно так случилось с Петром Андреевичем Толстым. Потомок древнего боярского рода, близкого к Милославским, он во время стрелецкого бунта призывал к расправе с Нарышкиными, родственниками матери царя Петра. За что и был удалён в Великий Устюг, где прослужил воеводой двенадцать лет. Но, как говорили раньше, «попал в случай». В захолустный городок приехал сам царь. Толстой порадовал его артиллерийским салютом, великолепным обедом и умной беседой. «Проси, чего хочешь», — милостиво сказал Пётр. Толстой многого не просил — лишь разрешить ему на старости лет изучить военно-морскую науку. Так он в пятьдесят два года оказался студентом в Италии, где прилежно занимался и получил хороший аттестат.
Но моряком ему не суждено было стать. Хорошо образованного, элегантно одетого и хитроумного Толстого Пётр решил использовать на дипломатическом поприще и направил послом в Оттоманскую империю, в Турцию, где он провёл четырнадцать лет. В те времена должности посла и резидента разведки мало чем отличались друг от друга.
Время для России было тяжёлое: шла трудная война со Швецией, и Турция угрожала нападением с юга. Надо было сделать всё возможное, чтобы не допустить этого.
Отправляя Толстого, Пётр дал ему самое настоящее разведывательное задание: «Необходимо выведывать и описывать тамошние народы; состояние; какое там правление; какие правительственные лица; какие у них с другими государствами будут поступки в воинских и политических делах; какое устроение для умножения прибыли или к войне тайные приготовления, против кого, морем или сухим путём; какие государства больше уважают; какой народ больше любят…» Это, так сказать, общие сведения, а вот и конкретные военные: «Сколько войска и где держат в готовности и сколько даётся ему из казны; также каков морской флот, и нет ли особого приготовления на Чёрном море; конницу и пехоту после царской войны не обучают ли европейским обычаям; бомбардиры и пушкари в прежнем ли состоянии, или учат вновь, кто учит…»
А как было действовать Толстому в незнакомой стране, на кого опереться, если не было ни одного близкого человека?
Но всё же один такой человек нашёлся. Им оказался патриарх Иерусалимский Досифей. У него было много своих агентов из числа православных, которые занимали разные должности в турецких канцеляриях. Они имели возможности подкупать падких на взятки турецких чиновников. Досифей сам был нелегальным резидентом Петра и поддерживал с ним связь через курьеров-монахов.
Толстой нашёл общий язык с Досифеем и подружился с ним. Досифей выполнил много просьб и поручений Толстого, невзирая на смертельную опасность — ведь он не был дипломатом, и султан мог пытать и казнить его.
Одним из первых успехов совместной работы Толстого и Досифея было получение копии грамоты, которую султан направил своему послу в Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107