Но один, дополнительный экземпляр регулярно ложился на стол Сталина. Союзники не хотели делиться секретами, которые могли бы помочь Красной армии, поэтому пришлось добывать их самим.
Никто из агентов Рут не взял у неё ни одного шиллинга. Они сознательно помогали стране, на которую пала главная тяжесть борьбы с фашизмом.
«Сергей» дословно передал Рут слова «Директора»: «Имей мы в Англии пять Сонь, война кончилась бы раньше».
В ЦСС (предшественнике ЦРУ) Юрген познакомился с неким американским офицером Максом, занимавшимся вербовкой немецких эмигрантов для заброски в Германию. Макс попросил Юргена о помощи. Рут запросила Центр. В результате дело было организовано так, что отбирали для подготовки и забрасывали в тыл врага только тех людей, кандидатуры которых одобрил Центр. Часть из них погибла в Германии, но оставшиеся в живых после войны работали на видных должностях в ГДР.
В книге «Соня рапортует», изданной в 1970-х годах, Рут Вернер рассказывает о «Лене», Эрнсте, Рольфе, о детях, сёстрах и родителях, о разных оперативных мелочах: пропущенных явках, утраченных тайниках, о бытовых трудностях и неурядицах и так далее. Но ни слова не упоминает о том, что стало «звёздным часом» не только лично её, но и всей советской разведки.
В мае 1941 года, после того как была доказана теоретическая возможность создания атомного оружия, власти Великобритании учредили первую в истории человечества организацию по конструированию и производству атомной бомбы. Кодовое название этой программы было «Тьюб эллойз» («Трубный сплав»). Об этом подробно информировал Центр советский разведчик Дональд Маклейн.
В программу входили четыре независимых исследовательских группы, в том числе Бирмингемская. Одним из её самых крупных физиков-теоретиков был Клаус Фукс, немец-коммунист, бежавший от гитлеровского режима в Англию ещё до войны.
После нападения фашистской Германии на СССР Клаус Фукс принял твёрдое решение помочь Советскому Союзу и по своей инициативе связался с советской разведкой. Он вспоминал: «…Я в конце 1941 года… связался с одним товарищем, который, как я предполагал, мог передать имевшуюся у меня информацию советским представителям… Мне сообщили лондонский адрес… который стал моей явочной квартирой. Позднее был найден более конспиративный метод организации этих встреч: в определённое время я должен был встречаться с другим товарищем, на этот раз женщиной, причём каждый раз мы обговаривали и назначали новые места встреч, включая соответствующие опознавательные признаки…»
Познакомил его с представителем из советского посольства Юрген Кучински, брат Рут.
Кучински вспоминал: «…вначале я связал его с одним товарищем из советского посольства, а затем, когда этот контакт в силу различных обстоятельств прервался, я связал его с „Соней“. Таким образом, я дважды связывал его с советскими представителями. То, что он, обладая такой важной информацией, сам решил передать её Советскому Союзу, показалось мне совершенно правильным и необходимым в той ситуации…»
Клаус Фукс передал через «Соню» важнейшую информацию по разработке атомного оружия. Его вклад в работу, которая велась в рамках проекта «Тьюб эллойз», был настолько велик, что в 1943 году руководитель американского атомного проекта Оппенгеймер решил пригласить Клауса Фукса и ещё нескольких английских учёных в США для участия в различных проектах атомной программы.
Дав согласие на поездку в США, Клаус Фукс тут же поставил об этом в известность «Соню». Связавшись с Москвой, на очередной встрече она сообщила ему пароль и объяснила, каким образом он сможет встретиться с резидентом в Нью-Йорке.
Прибыв в США, Фукс активно включился в работу над «Проектом Манхэттен» — американским аналогом «Тьюб эллойз», но более масштабным. О том, что скрывается под этим проектом, знали очень немногие, достаточно сказать, что вице-президент Трумэн узнал о нём только в день принесения им присяги в качестве нового президента после смерти Рузвельта.
Клаус Фукс попал в знаменитый «атомный город» Лос-Аламос, где создавалась атомная бомба. Теперь его информация стала поистине бесценной. О его дальнейшей судьбе рассказывается в очерке, посвящённом этому уникальному учёному-разведчику.
В 1950 году Рут с детьми, а вслед за ней «Лен», переехали в ГДР. К этому времени она уже не сотрудничала с советской разведкой, служила на разных должностях в государственном аппарате ГДР, а с 1956 года оставила постоянную работу и стала профессиональной писательницей.
В 1969 году она была награждена вторым орденом Красного Знамени. Скончалась она совсем недавно, в июле 2000 года.
КИТТИ ХАРРИС (1899–1966)
Даже самая ценная и достоверная информация окажется бесполезной, если она не будет своевременно передана в Центр. Этот бесспорный факт ещё раз получил подтверждение в начале 1930-х годов, когда в Москве были приняты решения об улучшении работы нелегальной разведки, в том числе путём активизации использования связников.
Одним из таких связников стала Китти Харрис. Родилась она 25 мая 1899 года в Лондоне в семье выходцев из России; когда ей было восемь лет, они переехали в Канаду. Отец-сапожник не мог содержать большую семью. Не закончив даже начальной школы, в тринадцать лет Китти пошла работать на табачную фабрику. Боевая, смелая, бойкая на язык, черноглазая, она была настоящей «фабричной девчонкой» и напоминала друзьям героиню оперы «Кармен», тоже работницу табачной фабрики. Они прозвали её «Джипси» — «Цыганочка», не подозревая, что годы спустя это прозвище станет её псевдонимом и навсегда сохранится в анналах советской разведки.
Китти взрослела и с годами стала понимать, как несправедливо устроен окружающий мир. Первые протесты были неосознанными, вроде полудетского битья стёкол в доме фабриканта. Но когда из далёкой России пришли вести о революции, о том, что там рабочие взяли в свои руки власть, заводы и фабрики, она вслед за своими товарищами вступила на путь революционной борьбы. Уже в те годы всё, связанное с Советской Россией, стало для неё идеалом, и потому её приход впоследствии в советскую разведку не был случайным.
Живя в Канаде, а затем переехав в США, Китти Харрис активно участвовала в профсоюзной, а став членом компартии — и в партийной работе. В 1928–1929 годах по заданию Коминтерна со своим мужем, американским коммунистом Э. Браудером, она находилась в Шанхае в качестве связной профсоюзного центра.
Профсоюзное движение в странах Юго-Восточной Азии только зарождалось, и колониальные власти всячески преследовали активистов, вплоть до физической расправы с ними. Китти не раз подвергала опасности свою жизнь, перевозя документы, деньги для поддержки молодых местных профсоюзов и партийную литературу в Гонконг, Батавию, Манилу и другие города Тихоокеанского бассейна. Здесь, встречаясь с подпольщиками, она получила первый опыт нелегальной работы.
В 1929 году Китти вернулась в Нью-Йорк, а в 1931 году советским разведчиком Эйнгорном была привлечена к разведывательной работе. Первым местом её назначения стала Германия.
Обстановка в эти годы в Германии была непростой, в стране набирал силу фашизм. В этих сложных условиях Китти Харрис десятки раз пересекала границы сопредельных государств, перевозя ценную информацию и документы, от которых зачастую зависели свобода и даже жизнь многих людей. Иногда попадала в сложные положения, из которых каждый раз выходила с честью.
В Праге после встречи с агентом «Ж-91» Китти, имевшая при себе «почту», заметила за собой плотное наружное наблюдение. Проверялась пешком, на трамвае — сотрудники наружки не отставали. В поисках говорящего по-немецки лавочника зашла в несколько маленьких магазинчиков, где не умели или не хотели говорить по-немецки. На третий раз повезло.
— Меня преследует какой-то мужчина. Я порядочная женщина. Меня ждут муж и дети, а этот тип…
— Фрау, вы попали ко мне очень удачно. У меня есть выход на соседнюю улицу. Вот в эту дверь, пожалуйста. А если этот негодяй заглянет сюда, я с ним поговорю по-мужски.
Мясник, по-видимому, сдержал своё слово, так как Китти удалось уйти незамеченной.
В другой раз, когда она с американским паспортом на чужое имя пересекала французскую границу в Страсбурге, молодой пограничник долго и внимательно изучал её паспорт, а затем спросил:
— Мадам, разве Чикаго находится в штате Индиана? По-моему, как я учил в школе, он в штате Иллинойс.
Китти только хотела сказать, что, мол, большой город Чикаго находится в штате Иллинойс, а Чикаго, откуда она родом, — это маленький городок в штате Индиана, как вдруг вспомнила, что уже заполнила таможенную декларацию, где указала правильное местоположение своего «родного» города.
Но пограничник оказался на редкость доброжелательным.
— Мадам, возьмите свой фальшивый паспорт и отдайте его тем, кто вам его продал. Пусть они вернут вам деньги.
Китти, не скрывая смущения, взяла паспорт и поспешила выйти из поезда. Но так как задание было срочным, она, пренебрегая опасностью, в тот же день там же, в Страсбурге, по тому же паспорту пересекла границу на автобусе. Может быть, это было безрассудно с её стороны, но к счастью, второй пограничник оказался не столь сведущ в географии. «Почта» в Париж была доставлена вовремя.
Помимо Франции и Чехословакии ей пришлось выезжать в Данию и Швецию, где она встречалась с агентами. Одним из них был Антон Волльвебер — ветеран германского революционного движения, бывший моряк-подводник, один из руководителей кильского восстания немецких моряков в ноябре 1918 года. После прихода Гитлера к власти Волльвебер был вынужден выехать в Скандинавию. Ему удалось создать агентурную сеть в странах Балтики на случай войны с фашистской Германией. Эта сеть успешно действовала в годы Великой Отечественной войны: потопила несколько немецких кораблей, заложив в них мины замедленного действия с часовым механизмом.
В Дании Китти чуть было не провалилась, не по своей вине. Как раз во время её пребывания там произошёл один из крупнейших провалов советской разведки. На конспиративной квартире были захвачены сразу четыре нелегальных резидента и несколько агентов. Самое обидное, что их встреча не вызывалась служебной необходимостью, а просто была свиданием старых друзей из разных европейских стран. Этот провал, получивший название «совещание резидентов», коснулся только военной разведки, но вызвал такую кампанию шпиономании в стране, что под подозрение попали все недавно прибывшие иностранцы. На какое-то время пришлось свернуть работу.
В Германии Китти выполняла не только обязанности связника. Она работала в Берлине с таким источником информации по линии научно-технической разведки, как «Наследство», сотрудник фирмы «Бамаг». Простое перечисление полученных от него на первом этапе работы материалов свидетельствует об их значимости: проекты заводских установок по производству кали-аммониевой селитры, лауна-селитры, гидрогенизации жиров, абсорбционной установки.
Более того, после того как «Наследство» по неизвестным причинам перестал выходить на связь (как оказалось, он на полученные за информацию деньги купил себе загородный дом и решил «завязать»), Китти сумела разыскать его и через жену, имевшую на супруга большое влияние, приобщить к работе. В этот, второй, период сотрудничества Китти получила от него материалы по электролизу водорода, сжиганию аммиака в кислороде, чертежи новой абсорбционной установки завода «Бамаг» и (на радость садоводов и огородников) материал по получению нитрофоски. Позже он передал рабочие чертежи генератора по получению бензина из газов, добываемых при помощи синтеза угля. Уже перед самой войной «Наследство» сообщил сведения о германских пороховых заводах. Они были переданы в Генштаб Красной армии и получили высокую оценку: «Информация является ценной и поступает впервые».
Всего за время сотрудничества «Наследство» заработал тридцать пять тысяч марок. Польза же, принесённая им, составила многие миллионы.
Китти несколько раз приезжала на учёбу в Москву, где изучала особенности работы в нелегальных условиях, а также под руководством Уильяма Генриховича Фишера (впоследствии ставшего известным под именем Рудольф Иванович Абель) освоила радио- и фотодело.
Овладение радиотехникой, особенно теорией, давалось Китти, имевшей небольшое образование, с большим трудом. Она, свободно говорившая на четырёх языках, едва могла выполнять математические расчёты.
После учёбы она получила направление в нелегальную парижскую резидентуру, где некоторое время одновременно с известным разведчиком Дмитрием Быстролётовым работала под руководством Теодора Малли. Затем, в связи с переводом Малли в Лондон, Китти Харрис тоже переехала туда.
Здесь наступил «звёздный час» её разведывательной деятельности. Непосредственным её руководителем в Лондоне стал выдающийся разведчик Арнольд Дейч. Вначале Китти выступала в роли содержательницы конспиративной квартиры, на которой организовывала встречи Дейча с его агентами из знаменитой кембриджской «пятёрки» — Кимом Филби, Дональдом Маклейном, Гаем Бёрджесом и другими, в случае необходимости выступая в роли связной и участвуя в проверочных мероприятиях. Именно она наблюдала за первой встречей Бёрджеса с офицером английской спецслужбы Футманом и подтвердила правдивость отчёта Бёрджеса об этом контакте, что дало возможность активизировать с ним работу.
Тем временем от Маклейна, который уже стал сотрудником МИД Великобритании, поступало такое количество материалов, что ни Малли, ни Дейч не справлялись с этим потоком, и работу с ним было решено выделить в отдельное направление. Малли предполагал использовать для этого Дмитрия Быстролётова, но в связи с его отзывом в Москву и арестом работа с Дональдом Маклейном была поручена Китти Харрис.
В начале 1938 года она сняла квартиру в одном из престижных районов Лондона, где появление Дональда у одинокой дамы не вызывало бы, даже будучи замеченным, никаких подозрений ни у соседей, ни у местных спецслужб, вздумай они вести за ним слежку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107