Макгрегор стоял так близко, что Регана чувствовала тепло его тела. На нем был темно-синий фрак, белая рубашка и черный жилет.
Зачесанные назад черные волосы слегка касались воротника. На правом виске поблескивала белая прядь. Лорд был поистине неотразим.
— Просто у замка свой собственный темперамент, — произнес Макгрегор.
— Вам никогда не казалось, что замок живой?
— Так оно и есть. — Макгрегор нежно коснулся ее запястья.
Регана почувствовала слабость в ногах.
— Замок будит воображение.
— Но гораздо больший интерес у вас вызывает кромлех.
Регана высвободила руку.
— Разумеется. Мне интересны любые археологические места на острове. И если вам известно, кто мой отец, то вы должны знать, что он пишет книгу о пиктах. — Она надеялась, что подобная ложь успокоит его.
Макгрегор оценивающе на нее посмотрел:
— Значит, той ночью вы искали материал для книги отца?
— Именно. — Это была только часть лжи.
— А Макаскил тоже помогает вашему отцу?
— Не понимаю, почему вы об этом спрашиваете. Он схватил ее за плечи:
— Кто он тебе?
— Просто лендлорд. Мне непонятна ваша неприязнь к нему, — резко произнесла Регана, вспомнив выражение лица Макаскила, когда он увидел Макгрегора.
Лахлан взял себя в руки и, не глядя на Регану, сказал:
— Мы опаздываем к ужину.
Регана последовала за ним, держась чуть поодаль. Макгрегор непредсказуем. Что бы он сделал, если бы потерял самообладание? А вот в библиотеке он был с ней необычайно добр. Регана терялась в догадках и в конце концов решила быть начеку, оставаясь наедине с Макгрегором. Ее разбирало любопытство.
В обеденном зале Лахлан сел во главе стола, мисс Саутуорт — в середине. Слишком близко, подумал он, даже видно, как она ест. Она бросила на него взгляд из-под густых золотистых ресниц, затем перевела его на собак, сидевших по обе стороны от хозяина. Лахлана все сильнее и сильнее влекло к этой прелестной девушке. И он чувствовал, что в любой момент может потерять самообладание.
Лахлан приходил в неописуемую ярость, представляя себе Регану в объятиях Макаскила. А что, если она влюблена в него? Эта мысль не давала ему покоя с тех самых пор, как он увидел их вдвоем в лодке.
Лахлан знал, что ему следует избавиться от этой девушки, как только он убедится в том, что она больше не приблизится к кромлеху. Но прежде он должен узнать, что именно привело ее туда. Он не верил в историю с ее отцом. Она ни за что не пришла бы среди ночи в подобное место, если бы не охотилась за чем-то, что хотела сохранить в секрете. К тому же она смутилась, когда он спросил ее об этом.
Неяркий отблеск свечей играл в волосах Реганы, забранных в пучок. Лахлан помнил ее распущенные волосы, и ему очень хотелось увидеть их снова.
Кожа у нее не была жемчужно-белой, что считалось признаком красоты на материке, а слегка отливала бронзой. Впрочем, Лахлану никогда не нравились леди с мертвенно-бледными лицами — они напоминали ему о смерти, а смертей у него хватало. К счастью, мисс Саутуорт выглядела здоровой.
Лахлану также нравилось, что она не следует моде, а создала свой собственный стиль. Она была независима во всех отношениях. И необычайно смела. Ни одна женщина не отважилась бы помочь ему там, на обрыве. Любая убежала бы без оглядки, ощутив мрачный дух замка. А Регана не испугалась.
— Надеюсь, леди Маргарет присоединится к нам, — нарушила молчание Регана. — Мне бы очень хотелось поговорить с ней.
— У леди Маргарет приступ артрита, — сказал Лахлан, хотя знал, что та, опасаясь, как бы Регана не втянула ее в долгую беседу, предпочла остаться у себя в комнате.
— Очень сожалею, — сказала Регана и уставилась в свою тарелку. Отправив в рот еще кусочек мяса, она обратилась к Макгрегору: — Может быть, расскажете, как вы провели детство здесь, на острове?
Лахлан нахмурился. Никто никогда его об этом не просил. Ему не хотелось рассказывать, но в голосе Реганы звучал неподдельный интерес.
— Не особо счастливо, — нехотя ответил Лахлан.
— Вы были близки с отцом?
У Лахлана заныла нога.
— Я почти не знал его. Был юнцом, когда он лишился рассудка.
— Простите, — произнесла Регана.
— Не стоит меня жалеть. Все Макгрегоры знают, какая им уготована судьба.
Регана отложила вилку.
— Но вы не должны забывать, что имеете право на капельку счастья.
— Здесь нет такого понятия.
— Уверена, вы ошибаетесь. Вам стоит лишь присмотреться.
— Нельзя достичь недосягаемого.
— Должно быть, у вас прекрасные воспоминания о матери.
— Я ни с кем не обсуждаю эту тему. — Увидев помрачневшее лицо Реганы, Лахлан понял, что сказал это слишком резко. Решив сменить тему, он спросил: — А как насчет вашего детства? Вы были счастливы?
Она на мгновение задумалась, затем произнесла:
— Мы были очень счастливы, пока не умерла мама.
— От чего она умерла?
Печаль омрачила лицо Реганы.
— Ее унес тиф. Ту страшную ночь я никогда не забуду. Мы тогда жили в Лондоне, на Хай-стрит — единственное, что можно было себе позволить на учительское жалованье отца. По улице проезжали кареты, гуляли люди, в любое время дня и ночи раздавался веселый смех. Но в тот вечер воцарилась мертвая тишина. — После паузы Регана с горечью продолжила: — Туман окутал Лондон. Я вскакивала при каждом звуке. Эмма, папа, мама — все заболели. Я одна, не считая доктора, ухаживала за ними.
— Продолжайте, — попросил Лахлан.
— Несмотря на запрет доктора, я вошла в мамину комнату, забралась на кровать и прислушивалась к каждому ее вздоху, моля Бога, чтобы этот вздох не был последним. Бывало, что ночью я засыпала и доктор будил меня утром. Однажды я поняла по его глазам, что случилось непоправимое. Посмотрела на маму. Она лежала бледная, неподвижная. В ее смерти я винила только себя. Если бы я не перестала молиться, она бы не умерла.
— Мне жаль. — Боль на лице Реганы всколыхнула в Лахлане давно забытые чувства. — Но ведь ваша сестра и отец живы.
— Но папа все время болеет. Тиф дал осложнение на сердце.
— А вы сами не заболели тифом?
Заболела. Я первая заразилась. Но лихорадка прошла через день. Доктор сказал, что мне очень повезло. Я с ужасом вспоминаю то время. Дни и ночи я молила Бога, чтобы не отнимал у меня папу и Эмму. Они метались в бреду, а я ничем не могла им помочь.
— А каково сейчас состояние отца?
— Его постоянно мучают сердечные приступы. Не знаю, что буду делать, если он… — Регана осеклась.
Лахлан проникся сочувствием к девушке. Он знал, что словами ее не утешишь, и ждал, когда она снова заговорит.
— Я сыта, — сказала Регана. — Прошу меня извинить. — И направилась к двери.
Лахлан смотрел ей вслед. Ему так хотелось последовать за ней, обнять, успокоить. Но если он пойдет на поводу у своих желаний, то неизвестно, чем это кончится.
В тот же вечер, уже лежа в постели, Регана услышала странный звук за дверью. Она приподнялась и потянулась за «Старым Греем», взяла его и снова опустила голову на подушку. Разве уснешь в подобном месте? Ночью замок, казалось, оживал: отовсюду доносились не то скрипы, не то стоны.
Регана вспомнила свой разговор с Макгрегором. Ни с кем она не была так откровенна. Возможно, потому, что он рассказал о своем отце. Детство у него, видимо, было не очень-то радостным: отец — сумасшедший, мать бесследно исчезла.
Регана решила утром пойти в кромлех и начать раскопки, несмотря на предостережения Джиллиса и Макгрегора. Единственный, кто представлял опасность, был Тайг. Регана повернулась на бок, взбила подушку, но едва закрыла глаза, как снаружи донеслись громкие голоса.
Глава 14
Регана отбросила одеяло, подошла к большому, в готическом стиле, окну и, раздвинув занавески, уткнулась носом в стекло.
Ее комната выходила во двор, по одной стороне тянулись ряды тиса; его тощие ветки угрожающе торчали во все стороны.
Регана заметила у двери Макгрегора. Он с кем-то разговаривал, но разобрать слова было невозможно. Регана потянулась к задвижке — с протяжным скрипом окно открылось:
Слышал ли Макгрегор шум?
Казалось, он ничего не заметил и замахнулся на кого-то тростью:
— Черт возьми! Иди сюда!
Затем Регана услышала тяжелые шаги и стук захлопнувшихся ворот.
Макгрегор раздраженно стукнул тростью о дерево, и Регана вздрогнула.
Вдруг он посмотрел на ее окно.
Регана спряталась за занавеской, сердце ее бешено колотилось. Что его разозлило? И с кем он разговаривал? Регана вспомнила его слова: «Напрасно вы считаете меня добрым», — ив душе шевельнулось тревожное предчувствие.
Регана проснулась на рассвете. Она хотела пойти в кромлех до того, как проснутся слуги. А потом собиралась сделать наброски странного символа. Отцу будет занятно изучить его.
Регана оделась и прислушалась. Даже в этот час отовсюду доносились стоны, вздохи. Мурашки побежали по спине.
Она подошла к шкафу взять шаль, которую Дарси положила в один из ящиков, но ее там не было.
Регана обнаружила шаль на оконном карнизе.
Шаль была ледяной. Регана невольно огляделась. Как будто кто-то невидимый насмехался над ней. У Реганы волосы встали дыбом. Но она тут же взяла себя в руки, накинула шаль, зажгла свечу и, открыв дверь, выглянула наружу. Свечи в нишах за ночь прогорели, и в коридоре царила кромешная тьма.
Регана на цыпочках направилась к лестнице и услышала внизу голоса. Она остановилась за углом, задула свечу и прислонилась к холодной каменной стене. Голоса принадлежали Тайгу и Джиллису.
— Сегодня твоя очередь сторожить кромлех, — сказал Джиллис.
— Хозяин ничего не говорил об очередности.
— Он сказал, что мы должны держать мисс подальше от этого места. И сейчас твоя очередь.
Неужели они охраняют кромлех? Как же ей туда пробраться?
— Я пойду, когда буду хорошо себя чувствовать, — сказал Тайг. — А сейчас прочь с дороги.
— Попробуй тронь меня. — В голосе Джиллиса появились угрожающие нотки.
— И трону, ты мне не хозяин.
— Когда-нибудь стану, если будешь все время отлынивать от работы. Как, например, вчера. Я почти все сделал за тебя. Не думай, что сможешь всегда прятаться за юбкой леди Маргарет.
— Я делаю свою работу, — прошипел Тайг. Регана почувствовала глубокое уважение к Джиллису за то, что он бросил вызов этому ужасному Тайгу.
— Лишь наполовину.
— Заткнись, не то пожалеешь.
— Не угрожай мне. Я знаю, где ты был, когда Огненная Флейм исчезла.
Регана услышала приглушенный удар, будто кто-то ударился о стену, и представила себе Тайга с ножом в руке, приставленным к горлу Джиллиса. Она вышла из-за угла и произнесла:
— Доброе утро.
Регана увидела, что Джиллис прижал Тайга к стене и схватил за горло. Надо же, оказывается, Джиллис может постоять за себя.
Увидев Регану, Джиллис отпустил Тайга.
Словно ничего не заметив, Регана сказала:
— Замечательное утро для прогулки.
— Что, мисс? — Джиллис не отводил взгляда от слуги.
— Вы не должны покидать свою комнату, — произнес Тайг.
— Мне хотелось полюбоваться замком.
— Не следует разгуливать по замку в одиночестве, — не унимался Тайг.
— Думаю, он прав. К тому же вас скоро позовет леди Маргарет.
Регана посмотрела на Джиллиса:
— Неужели леди просыпается с рассветом?
— Да, — кивнул Тайг.
Интересно, она когда-нибудь сможет попасть в кромлех? По ночам Джиллис и Тайг не спускают с него глаз, а леди Маргарет просыпается с рассветом.
— Вам принести завтрак в комнату? — поинтересовался дворецкий.
— Не возражаю. Спасибо, — поблагодарила Регана. Она вспомнила, что Джиллис говорил о какой-то Огненной Флейм. Что он имел в виду?
Спустя полчаса Регана уже заканчивала наброски символов для отца и письмо для Эммы, в котором просила приготовить целебный отвар из трав для Дарси. Она запечатала оба листа в конверт и уже собиралась позвать Джиллиса, как услышала стук в дверь.
— Войдите!
Джиллис открыл дверь:
— Леди Маргарет желает, чтобы вы завтракали в гостиной.
— Благодарю.
— Весьма сожалею, что вы стали свидетельницей безобразной стычки.
— Я слышала лишь последние слова. — Регана наблюдала за его реакцией.
Опустив глаза, он посмотрел на заварочный чайник, губы сжались, обрубки пальцев на руке слегка задрожали, а большой и указательный вцепились в поднос.
— Кто такая Флейм?
— Никто, мисс. Вам лучше забыть все, что вы слышали. — Лицо Джиллиса пошло пятнами. Он переминался с ноги на ногу и не произнес больше ни слова.
Тогда Регана вручила ему письмо:
— Отошлите, пожалуйста.
— Будет сделано, мисс. — Джиллис взял письмо и с явным облегчением закрыл за собой дверь.
Регана решила во что бы то ни стало узнать, кто такая Огненная Флейм.
Регана поправила платье, привела в порядок прическу. Стоя у туалетного столика, она смотрела на свое не очень красивое лицо в зеркале, коричневое платье подчеркивало его обыденность и простоту. До встречи с Макгрегором она не придавала значения внешнему виду. Веснушки на носу… Никуда их не спрятать. И с чего бы ей беспокоиться о своей внешности? Она здесь лишь для одной цели — Авалон.
Регана потянулась за расческой, которую только что отложила, но ее не было. Нашла ее за окном на карнизе, там же, где шаль.
— Что происходит? — произнесла она вслух. — Не может быть, чтобы я положила туда расческу.
Или может? Регана нахмурилась. Неужели она сходит с ума?
Девушка быстро подошла к окну, взяла расческу и бросила на кровать. Затем вернулась к окну. Доска под карнизом немного отошла. Регана слегка надавила на нее, и дерево подалось на несколько дюймов. Девушка присмотрелась и обнаружила болтавшийся на доске гвоздь. Его можно вытащить без особых усилий, и доска свалится вниз.
Регана так и сделала. Из небольшого углубления между карнизом и стеной повеяло сыростью. Углубление было затянуто паутиной. Там лежала книга. Регана убрала паутину и достала находку. Пролистала несколько страниц. Это оказался дневник. Регана положила его обратно, намереваясь прочесть, как только выдастся свободное время.
Установив доску на место, Регана отправилась в комнату леди Маргарет и остановилась между двумя дверьми. Джиллис говорил, что одна из них ведет в комнату хозяйки. Но какая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26