https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/bojlery/nakopitelnye/
– Я первый раз слышу это. А Кейн уже знает?
– Нет, я скажу ему об этом после праздников. Честно говоря, я боюсь это делать. Он подымет настоящий скандал.
– И правильно сделает. Ты же заболела от этой работы! – напомнила Мария.
Бекки, прищурившись, взглянула на подругу.
– Ты и сейчас выглядишь неважно. Ты что, болела, пока я была в отъезде? У тебя появились большие темные круги под глазами, и теперь ты похожа на маленького енота.
– Спасибо за комплимент, подружка, – сухо сказала Шторм. – Когда ты уедешь, мне будет не хватать твоих ободряющих слов. У меня вчера весь день болела голова, – соврала она.
Бекки понимающе кивнула, а затем спросила:
– А как твой ворчливый братец? Надеюсь, он идет на поправку?
– Он ворчлив еще более, чем когда бы то ни было, – ответила Мария на этот вопрос. – Теперь, когда он не имеет возможности отправиться на конюшню к своим любимым лошадям, чтобы заняться ими, он сводит нас с ума.
– Мне это очень понятно, – сказал Рейф. – Кейн по-настоящему любит лошадей.
– Лучше бы он полюбил какую-нибудь женщину, – заметила Шторм.
– Когда-нибудь это случится, – сказала Бекки, вставая. – А теперь давайте пойдем на кухню и выпьем кофе с печеньем.
Усевшись за стол, гости и хозяйка завели разговор о том, о сем: поговорили о погоде, о Тимме Хейесе, который возьмет себе гусака Бекки, в то время как Трей отправится вместе с хозяйкой на новое место жительства. Бекки заметила, что ей предстоит упаковать очень много вещей. А Рейф заговорил о лошадях, которых он будет выращивать на своей ферме. Выслушав все это, Мария рассказала о младенце, недавно родившемся у ее многодетной сестры. Шторм почти не принимала участия в этой беседе.
Время пробежало незаметно, и солнце уже начинало клониться на запад, когда Мария заявила, что им со Шторм пора ехать домой.
Прежде чем они вышли на улицу, Мария сказала:
– Мы ждем вас двоих к нам в гости на встречу Нового года. И, может быть, Бекки, ты явишься к нам в этот день с утра, чтобы помочь приготовить праздничный стол. Нам очень пригодится лишняя пара рук.
– Буду рада помочь вам, Мария, – и Бекки поцеловала экономку в подставленную для поцелуя щеку.
С надвигающимся заходом солнца воздух становился все холоднее, мороз крепчал, и обе женщины направили своих лошадей легким галопом, стремясь побыстрее добраться до дома, где их ждали тепло и уют.
В поле их зрения уже появилось родное ранчо, когда совсем рядом вдруг послышалось тонкое пронзительное ржание дикого жеребца, отчетливо раздавшееся в тихом морозном воздухе. Шторм, слегка обернувшись, – взглянула на скаку через плечо и у нее перехватило дыхание. На небольшом холме на фоне неба отчетливо вырисовывалась фигура жеребца, его горделивая голова была повернута в их сторону.
– Этот проклятый зверь становится все наглее с каждым днем, – воскликнула Мария и пришпорила своего коня. – Кейн должен, наконец, сделать что-нибудь с этой бестией, пока он не убил кого-нибудь.
У дверей конюшни их встретил Джеб, он и принял взмыленных лошадей.
– Вы что, убегали от дьявола? – пошутил он.
– Да, – пропыхтела Мария, с трудом слезая с седла на землю. – От белого дьявола, который до сих пор стоит вон там на пригорке. – Джеб посмотрел туда, куда указывал палец Марии и, увидев неподвижно застывшего жеребца, показал ему кулак.
– Ну-ка убирайся отсюда, ублюдок! – закричал он. – Иди к своему гарему!
Великолепный конь непокорно замотал головой, как будто понимая слова Джеба. Затем, пронзительно заржав и сердито раздув ноздри, он встал на дыбы, крутанулся и поскакал прочь, моментально исчезнув за холмом, подняв за собой на мгновение в воздух вихрь снега, взметенный копытами.
– Пошли в дом, Шторм, – сказала Мария, клацая зубами от холода. Первым, кого увидела Шторм, войдя в дом, был Уэйд. Он и Кейн развалясь сидели в креслах у разожженного камина, на столике рядом с Уэйдом стояли начатая бутылка и стакан. Шторм, снимая свою тужурку, окинула обоих ледяным взглядом и поспешно подошла к камину.
– Надеюсь, ты не пил, Кейн, – сказала она, протягивая озябшие руки к огню. – Ты ведь знаешь, что виски и…
– …лекарство – несовместимы, – нетерпеливым тоном закончил Кейн ее фразу.
– Правильно, – сказала Шторм и вышла на кухню.
Принявшись чистить картошку к ужину, она услышала голоса Марии и Уэйда, мирно разговаривающих о чем-то.
Шторм попыталась отвлечься от звука его голоса. Он обнаглел до того, что осмелился показаться ей на глаза, после того как нанес ей смертельное оскорбление.
Она услышала, как Мария спросила Уэйда, будет ли он ужинать с ними, и Шторм решила, что если он скажет «да», она сейчас же выйдет в гостиную и заявит, что она лично не собирается приглашать его за стол.
Но Уэйд сказал «нет», ему надо было отправляться в салун. Шторм стояла, прислушиваясь, когда хлопнет входная дверь, объявляя об уходе Уэйда, как вдруг у нее за спиной раздался его голос.
– Шторм, я бы хотел сказать тебе пару слов.
– Не представляю, зачем это, – Шторм продолжала орудовать ножом, чистя картошку и не глядя на Уэйда.
– Я хочу сказать тебе, что очень сожалею обо всем случившемся в домике Бекки, – произнес он и помолчал немного, ожидая, что она повернется к нему лицом и взглянет на него. Видя же, что она и не думает этого делать, он продолжал. – Я также очень сожалею о том, что не могу всего объяснить тебе. Я просто умоляю тебя забыть об этом, но если ты не можешь, то прости меня, пожалуйста…
Слыша этот жалкий лепет, Шторм швырнула нож в раковину и резко повернулась лицом к нему. Ее голубые глаза горели гневом, ледяным голосом она отчетливо произнесла:
– А я вовсе не жалею о том» что случилось, Уэйд Мэгэллен. Эта ночь открыла, наконец, мне глаза. Я поняла, что ты за человек на самом деле. Тебе нравится мучить женщин, причинять им боль. Но особенное удовольствие почему-то тебе доставляет мучить именно меня. Так что убирайся со всеми своими объяснениями и извинениями. Я не нуждаюсь в них!
Она круто повернулась и вышла из кухни, громко стуча каблучками сапог по деревянному полу. Появившаяся на пороге Мария взглянула на Уэйда и подумала, что никогда не видела столько боли и горя в человеческих глазах.
– До встречи в Новогоднюю ночь, Мария, – выдавил он из себя, и подобие улыбки тронуло его губы.
Через пару минут Мария услышала, как он прощается с Кейном. Ужинали в полном молчании, каждый был погружен в собственные мысли. Позже, когда грязная посуда была перемыта и расставлена по местам, Шторм и Мария присоединились к сидящему у камина в гостиной Кейну. И тут Мария снова произнесла имя Уэйда.
– Иногда мне кажется, что Уэйд по-настоящему болен; вы заметили, какое у него изможденное желтое лицо. И он очень похудел за последнее время.
– Я это тоже заметил, – сказал Кейн. – Что-то его мучает. Но он почему-то ничего не говорит об этом. Иногда он бывает крайне немногословен, – и бросив взгляд на Шторм, Кейн добавил, – хотя в этот раз он сказал одну интересную вещь. Уэйд спросил, может ли он привести к нам на встречу Нового года двоих гостей.
– А кого именно? – спросила Мария. – Мы их знаем?
– Нет, это новые люди в наших местах, женщина и ее дочь. Они приедут из Шайенна, они будут какое-то время гостить в домике Джейка и Уэйда.
Мария стрельнула в Шторм быстрым взглядом и увидела, что лицо девушки стало белым, как мел.
– И это все, что он сказал о них?
– На мой взгляд, этого вполне достаточно. Он сказал к тому же, что эта женщина недавно потеряла мужа, и ей нужно тихое место, чтобы прийти в себя и пережить свое горе.
– Я не могу поверить в то, что Джейк пустит к себе в дом совершенно чужую, незнакомую ему женщину. Он ведь даже никого не пускает, чтобы навести порядок в доме.
– Как бы то ни было, однако Уэйд приведет эту женщину с дочкой к себе домой через пару дней.
– Интересно все же, кто она и как Уэйд познакомился с ней, – сказала Мария. – Я никогда раньше не слышала, чтобы он бегал за замужними женщинами.
Шторм так хотелось вскочить на ноги и закричать: «Он бегает за ней уже много лет, бегает еще с тех пор, когда она была не замужем!»
Но ведь Кейн просил ее держать в секрете все, что касалось несчастной любви Уэйда. Поэтому она осталась тихо сидеть в кресле, решив про себя – уже в который раз – не позволять больше Уэйду Мэгэллену расстраивать себя. Однако она испытывала сейчас такую боль, какую не испытывала никогда в жизни.
Шторм не сомневалась, что это была та же женщина с девочкой, которых Бекки видела вместе с Уэйдом в Шайенне.
Находясь все еще в оцепенении, она встала, пробормотала своим домашним «доброй ночи» и поднялась по лестнице в свою комнату. Кейн и Мария посмотрели ей вслед, качая головой с грустным выражением лица.
Глава 25
Дрова в камине шипели и потрескивали, а за окном завывал ветер: еще один буран надвигался с севера. Шторм, одетая в теплое шерстяное платье, которое Мария подарила ей на Рождество, рассеянно следила за игрой язычков пламени в камине и слышала, как за окном бесится вьюга. Она думала о том, как вести себя в присутствии той женщины, которую Уэйд приведет к ним завтра вечером. Выдержит ли она это новое испытание? Ей хотелось подняться по лестнице в свою комнату, лечь там в постель, укрыться с головой и не выходить, пока не наступит время отъезда в Шайенн.
Она получила ответ на письмо, которое написала начальнице школы с просьбой восстановить ее на прежнем месте. Начальница писала, что ее примут в школе, если она действительно полностью восстановила свое здоровье.
Шторм печально усмехнулась. Физически она была совершенно здорова, но вот ее душевное состояние оставляло желать много лучшего.
Но я буду упорно работать над собой, сказала она себе.
И действительно, теперь, когда все решилось, она чувствовала даже какое-то облегчение от того, что ей нет надобности больше играть в эту отвратительную игру, гадая, любит ее Уэйд или не любит? Теперь она знала, что его влечение к ней было чисто физического свойства, и во всех его поступках по отношению к ней не было ни грана любви. Женщина, которую он любил и на которой хотел жениться, должна была нравиться ему во всех отношениях, поэтому ему не было дела до сестры лучшего друга.
Мысли Шторм снова обратились к предстоящему праздничному ужину, который состоится завтра. Это был традиционный для дома Рёмеров ужин, он устраивался каждый год, сколько Шторм помнила себя.
До своего отъезда в Шайенн Шторм всегда с нетерпением ждала этого праздника, считала дни до его наступления. Эта дата всегда была обведена в ее календаре кружочком. В предвкушении праздничного вечера она несколько недель обычно ходила сама не своя, мечтая только об одном: Уэйд пригласит ее на этот раз танцевать, он поймет, наконец, что она стала совсем взрослой.
Горькая усмешка тронула губы Шторм при этих воспоминаниях. Каждый год повторялось одно и то же. Вечер заканчивался, и она засыпала вся в слезах. Как всегда, Уэйд не приглашал ее танцевать. Он даже не замечал ее присутствия весь вечер.
Впереди уже показались тусклые огни Шайенна. Четверка лошадей тащила покачивающийся от сильного ветра дилижанс по заснеженной дороге.
Уэйд, сидевший развалясь, выпрямился и осторожно вытянул свою ноющую ногу. Он был совершенно один в дилижансе и радовался этому обстоятельству. Он, пожалуй, не смог бы выдержать бесконечных дорожных разговоров с попутчиками. Уэйд был погружен в свои мысли, которые роились у него в голове, не давая ему покоя. У него не выходила из головы последняя встреча со Шторм, когда она бросила на него взгляд, полный нескрываемого презрения, которое он полностью заслужил.
Его обращение со Шторм было просто недопустимым, особенно последний раз, когда он опять соблазнил ее. Но он не знал, что еще можно было сказать, когда все кончилось и ему надо было идти! Ему следовало бы отрезать себе язык, а не врать ей, что его ждет Джози Сейлз! Но в тот момент он должен был во что бы то ни стало погасить любовь, сияющую в обращенных к нему глазах Шторм. Уэйд не знал, добился ли он желаемого результата, но он никогда не забудет то страдание, которое отразилось в ее взгляде.
Действительно ли ему надо жениться на Джейн, спрашивал себя Уэйд. Следует ли ему наносить Шторм этот последний сокрушительный удар? Ведь папа и без его женитьбы позаботится о своей внучке и о ее матери, после того как Уэйда уже не будет в живых.
Когда дилижанс въезжал в Шайенн, подрагивая и покачиваясь на ухабах и выбоинах, занесенных снегом, Уэйд размышлял над новой, вставшей перед ним проблемой: как сказать своей невестке, что он передумал жениться на ней?
Выйдя из дилижанса и прокладывая себе дорогу по глубокому снегу, прикрывая лицо рукой от ледяного порывистого ветра, Уэйд решил, что пока вообще не будет заводить речь с Джейн о женитьбе.
– Дядя Уэйд, ты похож на снеговика! – воскликнула Эми со смехом, когда открыла дверь на его стук.
– Я и чувствую себя, как снеговик, таким же ледяным и замерзшим, – засмеялся Уэйд, целуя гладкую розовую щечку, подставленную для поцелуя.
Пока Уэйд снимал с себя куртку, из кухни вышла Джейн, приветливо улыбаясь ему.
– Эми с таким нетерпением ждала вас. Она ужасно боялась, что вы не приедете из-за бурана.
– Ну, такая небольшая вьюга не в состоянии задержать дилижанс в пути, – усмехнулся Уэйд, глядя на свою племянницу, и взъерошил ей волосы. – Вы постепенно привыкнете к нашим зимам, я вас уверяю.
– О конечно, я привыкну, – воскликнула Эми и вцепилась в руку Уэйда, когда он заковылял, прихрамывая, к большой кухонной плите, чтобы согреть озябшие руки.
Джейн озабоченно нахмурилась.
– Вас очень беспокоит больная нога, да, Уэйд?
– Есть немного, – смутился Уэйд. – Но я думаю, она просто затекла от долгого сидения в дилижансе.
– Может быть, вам следует сходить на прием к доктору Бена. Он мог бы, по крайней мере, дать что-нибудь обезболивающее, чтобы облегчить ваши муки.
Уэйд покачал головой. – Я собираюсь сходить к доктору, когда вернусь домой. В частности, я пожалуюсь ему на страшные головные боли, которые в последнее время мучают меня, – сказал Уэйд и взглянул на бледное с темными кругами под глазами лицо Джейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Нет, я скажу ему об этом после праздников. Честно говоря, я боюсь это делать. Он подымет настоящий скандал.
– И правильно сделает. Ты же заболела от этой работы! – напомнила Мария.
Бекки, прищурившись, взглянула на подругу.
– Ты и сейчас выглядишь неважно. Ты что, болела, пока я была в отъезде? У тебя появились большие темные круги под глазами, и теперь ты похожа на маленького енота.
– Спасибо за комплимент, подружка, – сухо сказала Шторм. – Когда ты уедешь, мне будет не хватать твоих ободряющих слов. У меня вчера весь день болела голова, – соврала она.
Бекки понимающе кивнула, а затем спросила:
– А как твой ворчливый братец? Надеюсь, он идет на поправку?
– Он ворчлив еще более, чем когда бы то ни было, – ответила Мария на этот вопрос. – Теперь, когда он не имеет возможности отправиться на конюшню к своим любимым лошадям, чтобы заняться ими, он сводит нас с ума.
– Мне это очень понятно, – сказал Рейф. – Кейн по-настоящему любит лошадей.
– Лучше бы он полюбил какую-нибудь женщину, – заметила Шторм.
– Когда-нибудь это случится, – сказала Бекки, вставая. – А теперь давайте пойдем на кухню и выпьем кофе с печеньем.
Усевшись за стол, гости и хозяйка завели разговор о том, о сем: поговорили о погоде, о Тимме Хейесе, который возьмет себе гусака Бекки, в то время как Трей отправится вместе с хозяйкой на новое место жительства. Бекки заметила, что ей предстоит упаковать очень много вещей. А Рейф заговорил о лошадях, которых он будет выращивать на своей ферме. Выслушав все это, Мария рассказала о младенце, недавно родившемся у ее многодетной сестры. Шторм почти не принимала участия в этой беседе.
Время пробежало незаметно, и солнце уже начинало клониться на запад, когда Мария заявила, что им со Шторм пора ехать домой.
Прежде чем они вышли на улицу, Мария сказала:
– Мы ждем вас двоих к нам в гости на встречу Нового года. И, может быть, Бекки, ты явишься к нам в этот день с утра, чтобы помочь приготовить праздничный стол. Нам очень пригодится лишняя пара рук.
– Буду рада помочь вам, Мария, – и Бекки поцеловала экономку в подставленную для поцелуя щеку.
С надвигающимся заходом солнца воздух становился все холоднее, мороз крепчал, и обе женщины направили своих лошадей легким галопом, стремясь побыстрее добраться до дома, где их ждали тепло и уют.
В поле их зрения уже появилось родное ранчо, когда совсем рядом вдруг послышалось тонкое пронзительное ржание дикого жеребца, отчетливо раздавшееся в тихом морозном воздухе. Шторм, слегка обернувшись, – взглянула на скаку через плечо и у нее перехватило дыхание. На небольшом холме на фоне неба отчетливо вырисовывалась фигура жеребца, его горделивая голова была повернута в их сторону.
– Этот проклятый зверь становится все наглее с каждым днем, – воскликнула Мария и пришпорила своего коня. – Кейн должен, наконец, сделать что-нибудь с этой бестией, пока он не убил кого-нибудь.
У дверей конюшни их встретил Джеб, он и принял взмыленных лошадей.
– Вы что, убегали от дьявола? – пошутил он.
– Да, – пропыхтела Мария, с трудом слезая с седла на землю. – От белого дьявола, который до сих пор стоит вон там на пригорке. – Джеб посмотрел туда, куда указывал палец Марии и, увидев неподвижно застывшего жеребца, показал ему кулак.
– Ну-ка убирайся отсюда, ублюдок! – закричал он. – Иди к своему гарему!
Великолепный конь непокорно замотал головой, как будто понимая слова Джеба. Затем, пронзительно заржав и сердито раздув ноздри, он встал на дыбы, крутанулся и поскакал прочь, моментально исчезнув за холмом, подняв за собой на мгновение в воздух вихрь снега, взметенный копытами.
– Пошли в дом, Шторм, – сказала Мария, клацая зубами от холода. Первым, кого увидела Шторм, войдя в дом, был Уэйд. Он и Кейн развалясь сидели в креслах у разожженного камина, на столике рядом с Уэйдом стояли начатая бутылка и стакан. Шторм, снимая свою тужурку, окинула обоих ледяным взглядом и поспешно подошла к камину.
– Надеюсь, ты не пил, Кейн, – сказала она, протягивая озябшие руки к огню. – Ты ведь знаешь, что виски и…
– …лекарство – несовместимы, – нетерпеливым тоном закончил Кейн ее фразу.
– Правильно, – сказала Шторм и вышла на кухню.
Принявшись чистить картошку к ужину, она услышала голоса Марии и Уэйда, мирно разговаривающих о чем-то.
Шторм попыталась отвлечься от звука его голоса. Он обнаглел до того, что осмелился показаться ей на глаза, после того как нанес ей смертельное оскорбление.
Она услышала, как Мария спросила Уэйда, будет ли он ужинать с ними, и Шторм решила, что если он скажет «да», она сейчас же выйдет в гостиную и заявит, что она лично не собирается приглашать его за стол.
Но Уэйд сказал «нет», ему надо было отправляться в салун. Шторм стояла, прислушиваясь, когда хлопнет входная дверь, объявляя об уходе Уэйда, как вдруг у нее за спиной раздался его голос.
– Шторм, я бы хотел сказать тебе пару слов.
– Не представляю, зачем это, – Шторм продолжала орудовать ножом, чистя картошку и не глядя на Уэйда.
– Я хочу сказать тебе, что очень сожалею обо всем случившемся в домике Бекки, – произнес он и помолчал немного, ожидая, что она повернется к нему лицом и взглянет на него. Видя же, что она и не думает этого делать, он продолжал. – Я также очень сожалею о том, что не могу всего объяснить тебе. Я просто умоляю тебя забыть об этом, но если ты не можешь, то прости меня, пожалуйста…
Слыша этот жалкий лепет, Шторм швырнула нож в раковину и резко повернулась лицом к нему. Ее голубые глаза горели гневом, ледяным голосом она отчетливо произнесла:
– А я вовсе не жалею о том» что случилось, Уэйд Мэгэллен. Эта ночь открыла, наконец, мне глаза. Я поняла, что ты за человек на самом деле. Тебе нравится мучить женщин, причинять им боль. Но особенное удовольствие почему-то тебе доставляет мучить именно меня. Так что убирайся со всеми своими объяснениями и извинениями. Я не нуждаюсь в них!
Она круто повернулась и вышла из кухни, громко стуча каблучками сапог по деревянному полу. Появившаяся на пороге Мария взглянула на Уэйда и подумала, что никогда не видела столько боли и горя в человеческих глазах.
– До встречи в Новогоднюю ночь, Мария, – выдавил он из себя, и подобие улыбки тронуло его губы.
Через пару минут Мария услышала, как он прощается с Кейном. Ужинали в полном молчании, каждый был погружен в собственные мысли. Позже, когда грязная посуда была перемыта и расставлена по местам, Шторм и Мария присоединились к сидящему у камина в гостиной Кейну. И тут Мария снова произнесла имя Уэйда.
– Иногда мне кажется, что Уэйд по-настоящему болен; вы заметили, какое у него изможденное желтое лицо. И он очень похудел за последнее время.
– Я это тоже заметил, – сказал Кейн. – Что-то его мучает. Но он почему-то ничего не говорит об этом. Иногда он бывает крайне немногословен, – и бросив взгляд на Шторм, Кейн добавил, – хотя в этот раз он сказал одну интересную вещь. Уэйд спросил, может ли он привести к нам на встречу Нового года двоих гостей.
– А кого именно? – спросила Мария. – Мы их знаем?
– Нет, это новые люди в наших местах, женщина и ее дочь. Они приедут из Шайенна, они будут какое-то время гостить в домике Джейка и Уэйда.
Мария стрельнула в Шторм быстрым взглядом и увидела, что лицо девушки стало белым, как мел.
– И это все, что он сказал о них?
– На мой взгляд, этого вполне достаточно. Он сказал к тому же, что эта женщина недавно потеряла мужа, и ей нужно тихое место, чтобы прийти в себя и пережить свое горе.
– Я не могу поверить в то, что Джейк пустит к себе в дом совершенно чужую, незнакомую ему женщину. Он ведь даже никого не пускает, чтобы навести порядок в доме.
– Как бы то ни было, однако Уэйд приведет эту женщину с дочкой к себе домой через пару дней.
– Интересно все же, кто она и как Уэйд познакомился с ней, – сказала Мария. – Я никогда раньше не слышала, чтобы он бегал за замужними женщинами.
Шторм так хотелось вскочить на ноги и закричать: «Он бегает за ней уже много лет, бегает еще с тех пор, когда она была не замужем!»
Но ведь Кейн просил ее держать в секрете все, что касалось несчастной любви Уэйда. Поэтому она осталась тихо сидеть в кресле, решив про себя – уже в который раз – не позволять больше Уэйду Мэгэллену расстраивать себя. Однако она испытывала сейчас такую боль, какую не испытывала никогда в жизни.
Шторм не сомневалась, что это была та же женщина с девочкой, которых Бекки видела вместе с Уэйдом в Шайенне.
Находясь все еще в оцепенении, она встала, пробормотала своим домашним «доброй ночи» и поднялась по лестнице в свою комнату. Кейн и Мария посмотрели ей вслед, качая головой с грустным выражением лица.
Глава 25
Дрова в камине шипели и потрескивали, а за окном завывал ветер: еще один буран надвигался с севера. Шторм, одетая в теплое шерстяное платье, которое Мария подарила ей на Рождество, рассеянно следила за игрой язычков пламени в камине и слышала, как за окном бесится вьюга. Она думала о том, как вести себя в присутствии той женщины, которую Уэйд приведет к ним завтра вечером. Выдержит ли она это новое испытание? Ей хотелось подняться по лестнице в свою комнату, лечь там в постель, укрыться с головой и не выходить, пока не наступит время отъезда в Шайенн.
Она получила ответ на письмо, которое написала начальнице школы с просьбой восстановить ее на прежнем месте. Начальница писала, что ее примут в школе, если она действительно полностью восстановила свое здоровье.
Шторм печально усмехнулась. Физически она была совершенно здорова, но вот ее душевное состояние оставляло желать много лучшего.
Но я буду упорно работать над собой, сказала она себе.
И действительно, теперь, когда все решилось, она чувствовала даже какое-то облегчение от того, что ей нет надобности больше играть в эту отвратительную игру, гадая, любит ее Уэйд или не любит? Теперь она знала, что его влечение к ней было чисто физического свойства, и во всех его поступках по отношению к ней не было ни грана любви. Женщина, которую он любил и на которой хотел жениться, должна была нравиться ему во всех отношениях, поэтому ему не было дела до сестры лучшего друга.
Мысли Шторм снова обратились к предстоящему праздничному ужину, который состоится завтра. Это был традиционный для дома Рёмеров ужин, он устраивался каждый год, сколько Шторм помнила себя.
До своего отъезда в Шайенн Шторм всегда с нетерпением ждала этого праздника, считала дни до его наступления. Эта дата всегда была обведена в ее календаре кружочком. В предвкушении праздничного вечера она несколько недель обычно ходила сама не своя, мечтая только об одном: Уэйд пригласит ее на этот раз танцевать, он поймет, наконец, что она стала совсем взрослой.
Горькая усмешка тронула губы Шторм при этих воспоминаниях. Каждый год повторялось одно и то же. Вечер заканчивался, и она засыпала вся в слезах. Как всегда, Уэйд не приглашал ее танцевать. Он даже не замечал ее присутствия весь вечер.
Впереди уже показались тусклые огни Шайенна. Четверка лошадей тащила покачивающийся от сильного ветра дилижанс по заснеженной дороге.
Уэйд, сидевший развалясь, выпрямился и осторожно вытянул свою ноющую ногу. Он был совершенно один в дилижансе и радовался этому обстоятельству. Он, пожалуй, не смог бы выдержать бесконечных дорожных разговоров с попутчиками. Уэйд был погружен в свои мысли, которые роились у него в голове, не давая ему покоя. У него не выходила из головы последняя встреча со Шторм, когда она бросила на него взгляд, полный нескрываемого презрения, которое он полностью заслужил.
Его обращение со Шторм было просто недопустимым, особенно последний раз, когда он опять соблазнил ее. Но он не знал, что еще можно было сказать, когда все кончилось и ему надо было идти! Ему следовало бы отрезать себе язык, а не врать ей, что его ждет Джози Сейлз! Но в тот момент он должен был во что бы то ни стало погасить любовь, сияющую в обращенных к нему глазах Шторм. Уэйд не знал, добился ли он желаемого результата, но он никогда не забудет то страдание, которое отразилось в ее взгляде.
Действительно ли ему надо жениться на Джейн, спрашивал себя Уэйд. Следует ли ему наносить Шторм этот последний сокрушительный удар? Ведь папа и без его женитьбы позаботится о своей внучке и о ее матери, после того как Уэйда уже не будет в живых.
Когда дилижанс въезжал в Шайенн, подрагивая и покачиваясь на ухабах и выбоинах, занесенных снегом, Уэйд размышлял над новой, вставшей перед ним проблемой: как сказать своей невестке, что он передумал жениться на ней?
Выйдя из дилижанса и прокладывая себе дорогу по глубокому снегу, прикрывая лицо рукой от ледяного порывистого ветра, Уэйд решил, что пока вообще не будет заводить речь с Джейн о женитьбе.
– Дядя Уэйд, ты похож на снеговика! – воскликнула Эми со смехом, когда открыла дверь на его стук.
– Я и чувствую себя, как снеговик, таким же ледяным и замерзшим, – засмеялся Уэйд, целуя гладкую розовую щечку, подставленную для поцелуя.
Пока Уэйд снимал с себя куртку, из кухни вышла Джейн, приветливо улыбаясь ему.
– Эми с таким нетерпением ждала вас. Она ужасно боялась, что вы не приедете из-за бурана.
– Ну, такая небольшая вьюга не в состоянии задержать дилижанс в пути, – усмехнулся Уэйд, глядя на свою племянницу, и взъерошил ей волосы. – Вы постепенно привыкнете к нашим зимам, я вас уверяю.
– О конечно, я привыкну, – воскликнула Эми и вцепилась в руку Уэйда, когда он заковылял, прихрамывая, к большой кухонной плите, чтобы согреть озябшие руки.
Джейн озабоченно нахмурилась.
– Вас очень беспокоит больная нога, да, Уэйд?
– Есть немного, – смутился Уэйд. – Но я думаю, она просто затекла от долгого сидения в дилижансе.
– Может быть, вам следует сходить на прием к доктору Бена. Он мог бы, по крайней мере, дать что-нибудь обезболивающее, чтобы облегчить ваши муки.
Уэйд покачал головой. – Я собираюсь сходить к доктору, когда вернусь домой. В частности, я пожалуюсь ему на страшные головные боли, которые в последнее время мучают меня, – сказал Уэйд и взглянул на бледное с темными кругами под глазами лицо Джейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46