Шторм осознала, что отчаянно любит этого человека. Ее решимость вычеркнуть Уэйда из своей жизни была напрочь забыта, и Шторм обвила руками шею любимого. Она прижалась к нему со всей силой страсти, и судорога пробежала по его телу.
– О Боже, Шторм! – застонал он, стягивая через голову с нее ночную рубашку. Она прерывисто вздохнула, когда он дотронулся до ее напряженного живота, затем его ласкающая ладонь скользнула выше по грудной клетке. И замерев в сладком предчувствии, девушка, наконец, ощутила обе его ладони на своей груди.
Она учащенно задышала, чувствуя, как его пальцы нежно мнут и поглаживают розовые соски, пока они не затвердели. Тогда он припал горячим от страстного желания ртом к одному из них и начал посасывать его, лаская языком. Шторм задохнулась от наслаждения и крепче прижала его голову к своей груди.
Испытывая жгучее блаженство, растворившись в нем, Шторм ничего не могла понять и обиженно заморгала, когда Уэйд внезапно оборвал свои ласки и отошел от нее.
Избегая ее взгляда, он произнес хриплым голосом:
– Настало время, когда всем маленьким девочкам пора отправляться спать.
Она уставилась на решительную складку, застывшую у его рта, и никак не могла понять, почему Уэйд хочет прогнать ее. Ведь она отлично видела, что он так же возбужден и страстно хочет ее, как она сама хотела его.
Шторм снова бросилась в объятия Уэйда, твердо решив, что бы там ни стояло между ними, что бы ни мешало ее любимому приближаться к ней, она доведет сегодня ночью дело до конца. Она больше не могла выносить этой раздвоенности чувств, которую он испытывал сам и навязывал ей.
Ее пальцы начали судорожно расстегивать пуговицы его рубашки, пока она не просунула руку ему за пазуху и не начала ласкать его широкую грудь.
– Я не хочу идти спать, – прошептала она с придыханием. И, подняв голову и поцеловав его в шею, добавила: – Не хочу идти одна.
Она ощущала губами, как бешено пульсирует кровь в сонной артерии Уэйда и как напряглись его мышцы от ее ласковых прикосновений.
Шторм взглянула сквозь полуприкрытые ресницы ему в лицо. В его глазах полыхала страсть. Задыхаясь от мучительного возбуждения, он прошептал:
– Если я отправлюсь вместе с тобой в постель, Шторм, ты знаешь, что произойдет. Я не смогу обойтись одними поцелуями.
Шторм судорожно вздохнула и крепче прижалась к нему.
– На это я и надеюсь, мой милый, – пролепетала она.
Чувствуя свое полное поражение, не в силах больше сопротивляться, Уэйд подхватил ее на руки и понес в свою комнату. Захлопнув ногой дверь за собой, он положил Шторм на постель и лег рядом. Его теплые, влажные губы сомкнулись с ее губами, а его руки жадно ласкали ее шелковистое тело. Когда язык Уэйда, раздвинув сочные припухшие губы Шторм, проник внутрь, ее пальцы в порыве страсти начали судорожно расстегивать пуговицы его рубашки, почти отрывая их. Она испытывала неистовое желание прижаться к его обнаженному телу, ощутить своей плотью его плоть.
Дыхание Уэйда стало неровным, он приподнял голову и помог ей снять с себя рубашку. Все его тело напряглось, когда она приподнялась на локтях и медленно, доставляя ему сладкую муку, прижалась твердыми набухшими сосками к его поросшей жесткими волосами груди.
– О Боже! – простонал Уэйд, откидываясь на спинку и притягивая Шторм к своей груди так, что она упала на него. – Ты сводишь меня с ума.
Он обхватил руками ее тонкую талию и, приподняв немного над собой, прошептал:
– Дай мне насладиться тобой.
Шторм оперлась ладонями о его загорелое мускулистое тело и начала свое полное соблазна продвижение от груди до живота Уэйда. Длинные белокурые волосы ниспадали ему на грудь и тянулись следом за обжигающими его кожу прикосновениями ее твердых сосков. Когда ремень его брюк остановил дальнейшее скольжение Шторм, Уэйд перевернул ее на спину и, как бы в благодарность за доставленное наслаждение, припал губами сначала к одному соску, а затем к другому.
Шепча его имя, задыхаясь от страсти, с бешено колотящимся сердцем и пожаром в крови, Шторм начала расстегивать пуговицы его брюк.
В порыве страсти, которую он так долго сдерживал и скрывал от Шторм, Уэйд встал, скинул сапоги и снял брюки.
Перед жадным взором Шторм предстало все его хорошо сложенное мускулистое тело, ее глаза потемнели от охватившего ее томления страсти. Она протянула руку и трепещущими пальцами робко дотронулась до его возбужденной пульсирующей плоти. Уэйд, как зачарованный, следил за ее тонкими пальцами, ласкающими его, мечта стольких лет его жизни воплощалась наяву.
Он лег, наконец, рядом с ней на постель и, убирая ладонью влажные волосы с ее лба, прошептал прерывающимся голосом:
– Я отчаянно хочу тебя, Шторм, но видя тебя, такую хрупкую и нежную, я боюсь, что причиню тебе боль.
– Не бойся, милый, ты не можешь сделать мне больно, – прошептала она, обвивая его шею руками.
И хотя Уэйд все еще сомневался, он все же нежно и осторожно раздвинул ее бедра и устроился между ними. Но как ни осторожничал он, стараясь как можно безболезненней проникнуть за тот тонкий барьер, который преграждал ему путь к сокровищу – сокровищу, давно предназначенному ему одному – все же крик боли вырвался из уст Шторм и огласил бы собой весь дом, если бы она тут же не зажала себе рот рукой, чтобы не кричать.
– Хочешь, я прекращу все это, дорогая? – прошептал он, на минуту останавливаясь и замирая.
Шторм покачала головой и обняла его за талию, как бы умоляя продолжать.
Ненавидя себя за то, что причиняет ей жестокую боль, но не в силах уже остановиться, Уэйд вошел в нее. Шторм кусала губы от боли, всеми силами сдерживая рвущийся из груди крик, пока Уэйд все глубже проникал в нее. Шторм говорила себе, что она готова вытерпеть любую боль для того только, чтобы доставить этому мужчине удовольствие. Она любила его глубоко и преданно. И вдруг боль прошла, уступив свое место чувственному восторгу.
Шторм начала реагировать на движения Уэйда, сначала медленно отвечая ему, а потом ощутив ритм телодвижений, она приподнимала бедра навстречу его мощным толчкам. Чувствуя, что боль оставила ее, Уэйд расслабился и начал действовать спокойно и ритмично.
Чувственное возбуждение, копившееся все это время внутри Шторм, было почти столь же болезненным и мучительным, как боль при разрыве девственной плевы. Оно искало выход, и вот Шторм, в порыве неистового восторга напряглась всем телом и со стоном устремилась навстречу содрогающемуся телу Уэйда. Она не ожидала от себя такого дикого необузданного порыва, за которым наступила разрядка.
Уэйд в полузабытьи зашептал ее имя, и она почувствовала, как горячая струя ударила внутри нее, орошая и исцеляя ее саднящее лоно. Через секунду его влажная от выступившей испарины голова упала на подушку рядом с ее головой, и Уэйд зарылся лицом в ее пушистые волосы, тяжело дыша. Она нежно погладила его по плечу, а он прошептал:
– Я всегда знал, что однажды это случится.
Рука Шторм замерла на плече Уэйда. Ей показалось, что в его голосе прозвучало сожаление. Неужели он жалеет о происшедшем? Может быть, он вспомнил о своей зазнобе из Шайенна и почувствовал себя виноватым в том, что занимался любовью с другой женщиной?
«Нет! – твердо сказала она самой себе. – Он любит меня и только меня. Все его поведение сегодня ночью доказывает это».
Она снова начала ласково поглаживать его по плечу.
– Я всегда в душе надеялась, что это произойдет, – сказала она.
Уэйд засмеялся и попытался встать с постели. Но она с отчаянием затрясла головой, не желая его отпускать, и обвила его талию своими длинными ногами.
– Не уходи, ведь здесь тебе так хорошо.
– Но так я могу просто раздавить тебя, дорогая, – улыбнулся он нежно, убирая прядку волос с покрытого испариной лба Шторм, – ты такая маленькая, такая хрупкая.
Шторм провела кончиком языка по своей верхней губе и произнесла озорным тоном:
– Хрупкая? Но ты всего лишь несколько секунд назад совершенно не помнил об этом.
Видя, что глаза Уэйда потемнели, она попросила его, раздвигая бедра: – Может быть, ты придумаешь что-нибудь, чтобы не давить на меня всем своим весом.
Ее откровенное движение, и дрожащий от вожделения голос заставили Уэйда приготовиться к новой атаке.
– Ты хочешь, чтобы я сломал себе спину? – спросил он хрипло, приподнимая над ней верхнюю часть тела.
– Да, – вздохнула Шторм, дрожа всем телом, когда Уэйд подсунул руки под ее ягодицы и слегка приподнял ее бедра над кроватью.
– Уэйд, – прошептала она единственное слово, сорвавшееся с ее уст, словно молитва. А он между тем, крепко держа ее бедра, медленно вошел в ее лоно.
Восточный край неба начал уже понемногу розоветь, когда Уэйд и Шторм утолили, наконец, свой ненасытный голод, утомившись после бессонной ночи. Шторм свернулась калачиком, уютно устроившись у него под боком, и моментально уснула с улыбкой на бледном и усталом, но счастливом лице.
Уэйд любит ее. Это было главное. Обняв спящую Шторм, вдыхая запах ее нежного тела, Уэйд не спал. Он мрачно глядел в окно, за которым занимался рассвет. Он все-таки сделал то, чего ни в коем случае не должен был делать. Он переступил через запрет и ему теперь нет прощенья. Он потерял контроль над собой. Шесть долгих лет он жил скрепя сердце, не смея делать то, что сделал сейчас. И самое страшное в его поступке то, что он дал Шторм надежду, которой не дано было никогда осуществиться.
Он обманул ее.
Шторм заворочалась во сне и прильнула к нему всем телом. О Боже, а что если она зачала ребенка от него?!
– Умоляю тебя, Господи, – горячо зашептал он, – не допусти этого. Обещаю тебе, что больше никогда не дотронусь до нее.
Он осторожно высвободил свои руки, в которых покоилось ее теплое, безмятежно спящее тело, нежно поцеловал разрумянившуюся во сне щеку и выскользнул из-под одеяла. Уэйд натянул брюки и накинул рубашку, не застегивая ее. Затем он подхватил свои сапоги, стоявшие рядом с парой изящных домашних туфелек. Бросив последний долгий взгляд на женщину, с которой он сегодня всю ночь занимался любовью, Уэйд быстро покинул комнату.
Шторм проснулась от ярких лучей утреннего солнца, бивших ей прямо в лицо. Она лениво потянулась, охнула от ломоты во всем теле и повернулась к Уэйду. И тут же надула губки от разочарования и обиды: он, оказывается, уже встал. Она ласково провела рукой по его подушке и положила ладонь на вмятину, оставшуюся от его головы. Мечтательная улыбка заиграла на ее губах. Она вспомнила в подробностях всю их ночь, все невероятные вещи, которые они выделывали друг с другом. Если ей нужны были доказательства любви Уэйда, то она их с лихвой получила этой ночью. Каждый его поступок, каждое движение, каждое ласковое слово ясно свидетельствовали о любви к ней. Тепло разлилось внизу ее живота. Что за счастье заниматься с ним любовью каждую ночь! Томная улыбка заиграла на ее устах, и она опять сладко потянулась. Нет, если они поженятся, они, пожалуй, убьют друг друга своей ненасытностью и неумеренными ласками.
Приподнявшись на локте, Шторм прислушалась к тишине, царящей в доме. Всё было подозрительно тихо. Может быть, Уэйд пошел искупаться на реку. Вдруг она услышала бой часов и задохнулась от изумления. Десять часов! Не может быть.
Джейк, наверное, умирает от голода. Вскочив с кровати, она торопливо умылась в белом тазике и оделась. Ровно через полчаса она вошла в комнату Джейка с сияющими глазами.
– Прости, что я так поздно принесла тебе завтрак, Джейк, – произнесла она, ставя перед ним блюдо с ветчиной и яичницей, а также поджаренный хлеб. – Я просто проспала.
Джейк взглянул на ее озаренное счастьем лицо.
– Похоже, вы с Уэйдом проболтали всю ночь, – сказал он.
– Значит, ты знаешь, что он вернулся? – Шторм старалась говорить обычным тоном, но голос выдавал ее.
– Да, я говорил с ним рано утром, – Джейк упорно избегал ее взгляда.
– Наверное, он тоже голоден. Я разыщу его и узнаю, сколько яиц разбить ему в яичницу на завтрак.
Джейк внезапно сосредоточенно занялся размешиванием сахара в чашке с кофе, и Шторм вся похолодела, сразу же догадавшись, что что-то случилось. И одновременно она поняла, что не готова выслушать то страшное, что сейчас скажет Джейк.
Она уже сделала движение, чтобы убежать из комнаты, но Джейк опередил ее.
– Его нет дома, дорогая, – произнес он надтреснутым старческим голосом. Холодный ужас почти парализовал Шторм. Она сцепила замком руки, чтобы не выдать их дрожи, и подняла на Джейка внезапно потемневшие глаза.
– Да? А ты знаешь, куда он поехал?
Джейк не отрывал взгляда от своего завтрака, и, казалось, миновала целая вечность, прежде чем он произнес своим сипловатым голосом:
– Он выехал очень рано. И сказал, что собирается навестить эту женщину, Сейлз.
Шторм попыталась что-то сказать и не могла, язык не слушался ее. Она чувствовала себя не просто оскорбленной, но оскверненной. Уэйд направился из ее объятий прямиком в объятия Джози. Все ее мечты, мысли, надежды – все пошло прахом. Она ничего не значила для Уэйда. Она значила для него не больше, чем любая другая женщина, с которой он занимался любовью.
Как будто откуда-то издалека она услышала голос Джейка, озабоченно спрашивающего:
– С тобой все в порядке, Шторм?
Шторм заставила свои губы разжаться.
– Все хорошо, – сказала она как можно более спокойно. – Думаю, мне надо уже начинать собирать свои вещи. Пора отправляться домой.
Она повернулась к дверям, но остановилась, когда снова заговорил Джейк.
– Мы с Уэйдом просто не знаем, как и благодарить тебя за то, что ты пришла сюда и присмотрела за мной, пока сын был в отъезде. Мне будет очень не хватать того солнечного света, который ты принесла вместе с собой в наш дом.
Причем, поверь, я вовсе не имею в виду вымытые окна.
– Я как-нибудь зайду навестить тебя, – выдавила Шторм из себя заведомую ложь, отлично зная, что ноги ее больше не будет в доме Мэгэлленов.
– А ты пока, – улыбнулась она Джейку, – береги себя.
«И ты тоже, дорогая», – печально подумал Джейк, глядя вслед этой трогательной отважной женщине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46