Я выйду к вам минут через десять.
Доктор закончил осмотр пациента даже раньше обещанного срока и вышел к Шторм, ожидавшей его за дверью. С утомленным лицом, прислонясь к стене, он объяснил Шторм характер ранения и серьезность полученного Кейном повреждения ноги.
– Если он будет хорошо себя вести, – закончил доктор, – выполнять все требования, лечить, как следует больную ногу, то через месяц он будет как новенький. Поэтому вы с Марией должны следить, чтобы Кейн неукоснительно выполнял все медицинские рекомендации.
– А когда он сможет вернуться домой? Ему вряд ли понравится долго находиться здесь, в больнице.
Доктор понимающе улыбнулся.
– Я намерен задержать его здесь дня на два-три, чтобы посмотреть, как будут вести себя наложенные швы, и убедиться, что в рану не занесена инфекция.
Когда Шторм снова вошла в палату Кейна, он как будто только и ждал ее, пристально глядя на дверь.
– Я завтра же вернусь домой, – заявил он безапелляционно, с угрозой в голосе, хотя и улыбаясь.
– Ну, конечно, конечно, – ответила Шторм, почувствовав вызов в его голосе и стараясь смягчить его. – Однако ты понимаешь, что такое заявление накладывает на тебя определенные обязательства, – она взяла стул, придвинула его к постели брата и села. – Доктор только что сказал мне, что, возможно, ты и сможешь вернуться домой послезавтра – но это при условии твоего примерного поведения.
Кейн с мрачным видом проворчал что-то себе под нос, а Шторм с подозрением посмотрела на его недовольное лицо и презрительную ухмылку.
Притворяясь, что она не догадалась о его твердом намерении завтра же вернуться домой, Шторм сказала:
– Надеюсь, ты не намерен окончательно разделаться с этим жеребцом?
– Нет, конечно. Я только хочу вернуть пять моих кобылиц, которых этот негодяй самым бессовестным образом украл у меня.
Шторм встала и сняла одежду брата с крючка, на котором та висела. Повесив ее себе на руку, она строго сказала:
– Ты не вернешься завтра домой, Кейн Рёмер.
– Что это ты, черт возьми, задумала? – взорвался Кейн, и тревога зажглась в его взгляде.
Шторм мило улыбнулась ему.
– Ничего. Я просто забираю твою одежду домой.
– Если у тебя все в порядке с головой, ты завтра же привезешь мне ее назад! Слышишь?
– У меня как раз полный порядок с головой. И вот, чтобы и ты, мой дорогой братец, чувствовал себя так же превосходно, как и я, ты должен полежать в этой палате, по крайней мере, пару дней, выполняя все назначения доктора, – она решительно направилась к двери, но остановилась на пороге, бросив на него смеющийся, озорной взгляд. – Два дня полного, совершенно полного покоя и точка! Я больше не намерена спорить с тобой.
Вскинув вверх подбородок, она распахнула дверь и вышла из палаты. Ей вслед полетели проклятья и угрозы взбешенного Кейна.
Ковбои поджидали ее у загона, когда Шторм на взмыленной уставшей лошади въехала во двор усадьбы.
– Как он, Шторми? – спросил Джеб, спеша придержать лошадь, пока Шторм спешивалась.
Остальные рабочие окружили ее, внимательно слушая известие о состоянии Кейна, о наложенных на рану швах и о предписании доктора.
– Сейчас его мучают сильные боли, но доктор сказал, что все обойдется и с ним будет все в порядке.
– Завтра мы отправимся за его кобылами в табун дикого жеребца, – заявил один из скотников, – скажите об этом Кейну, когда увидите его.
Шторм кивнула, а Джеб добавил:
– И мы всадим пулю в голову этого негодяя, похитившего…
– Нет, – оборвала старика Шторм, – Кейн не хочет, чтобы его убивали. Он дал мне на этот счет строгие указания. Я подозреваю, что он мечтает однажды поймать все-таки этого дьявола и приручить его.
Шторм оставила мужчин обсуждать между собой все услышанное и направилась к дому. Когда она открыла дверь на кухню, ее встретил аппетитный запах свежеиспеченных кексов. Она улыбнулась. Когда Мария была в расстроенных чувствах, она всегда принималась печь что-нибудь вкусное.
– О, дорогая, – воскликнула экономка, сразу же заметив в руках Шторм одежду Кейна. – Кейн должно быть потерял много крови.
Она взяла брюки, взглянула на них и покачала головой, заметив, что вся правая половина их выпачкана темно-красной запекшейся кровью.
– Да, ты права, – сказала Шторм, – но благодаря его могучему здоровью и выносливости, доктор Райт обещал, что он скоро поправится – конечно, с помощью хорошего питания. Ему надо есть мясо с кровью и побольше твоей чудесной выпечки.
– Ну уж за этим дело не станет, – Мария пододвинула стул Шторм. – А теперь садись и поужинай. Я понятия не имею, где пропадает Рейф, поэтому не будем его ждать. Он все равно почти каждый вечер пропускает ужин.
Шторм ничего не сказала на это замечание Марии, а сделала вид, что все ее внимание приковано к тарелке с тушеным мясом, которую Мария поставила перед ней. Шторм прекрасно знала, где сейчас находится Рейф, и она знала даже, что он сегодня будет есть на ужин в этом месте, где сейчас находится. Шторм учуяла запах запекающейся в духовке говядины, когда была у Бекки.
Во время ужина Шторм была занята своими мыслями и поэтому односложно отвечала на вопросы Марии. Экономке надоело вести бесполезные разговоры с такой неучтивой собеседницей, и конец ужина они провели в полном молчании.
Через час, проведя довольно продолжительное время в большом деревянном корыте и хорошо выкупавшись, Шторм забралась в чистую постель.
– Завтра утром мне понадобятся вся моя решительность и настойчивость, – пробормотала она в полусне. – Ковбои наверняка будут против моего участия в операции по спасению лошадей Кейна.
Когда Шторм проснулась на следующее утро, небо на востоке только начинало розоветь. Какое-то время она находилась в состоянии полусна – полубодрствования, обдумывая в легкой дреме свои планы на сегодняшний день.
– Охота за кобылами Кейна! – вдруг мелькнула у нее в голове мысль, и она вспомнила, что ей предстояло сделать сегодня.
Шторм сразу же выскользнула из уютной теплой постели и задрожала от сквозняка, гулявшего по комнате: из окна сильно дуло. Шторм поспешно плотно прикрыла форточку и наполнила тазик водой из стоявшего рядом кувшина. Вымыв лицо и руки, причесав волосы, она осторожно подошла к гардеробу и достала оттуда кое-какую одежду. Одевшись в юбку для верховой езды, фланелевую блузу и прочную теплую куртку, Шторм тихо спустилась по ступеням вниз, неся в руках свои сапоги. Причем она обратила особое внимание на то, чтобы не наступить на пятую ступеньку, которая очень громко скрипела. Шторм очень не хотела, чтобы, услышав скрип, в коридор вышла Мария. Это сильно осложнило бы все дело.
Благополучно спустившись вниз, Шторм надела сапожки, взяла с вешалки свою широкополую шляпу и надела ее на голову, убрав под нее всю свою белокурую гриву.
Дверь черного хода легко беззвучно открылась, и Шторм выскользнула на улицу. Она постояла с минуту на крыльце, стараясь, чтобы ее глаза привыкли к царящему вокруг полумраку. Через некоторое время она стала отчетливо различать смутные фигуры ковбоев, собиравшихся у загона в этот ранний предутренний час. Они седлали коней и громко переговаривались между собой. Их голоса далеко разносились вокруг в холодном утреннем воздухе.
«А теперь, – нервно думала Шторм, скрестив руки на груди, – надо как-то умудриться и пробраться тайком на конюшню, чтобы оседлать какого-нибудь резвого скакуна».
Держась в тени сараев, она добралась до конюшни. Поздравив себя с тем, что действовала незаметно, Шторм выбрала коня, длинные стройные ноги которого свидетельствовали о том, что он мог развить приличную скорость. Ей не понадобилось много времени, чтобы оседлать его. И вот она уже сидела в седле. Шторм глубоко вздохнула, взяла поводья в руки и выехала из конюшни.
Конечно же, первым ее заметил старый Джеб. По его худому морщинистому лицу пробежала судорога негодования, и он заорал старческим надтреснутым голосом:
– Шторми, разрази тебя гром, что ты делаешь здесь в этот час, когда приличные девушки еще спят. Да еще верхом на лихом скакуне?
Шторм остановила коня в нескольких футах от старика и, сверкая глазами, выражавшими полную непокорность, заорала в ответ:
– Я еду с вами!
Джеб плюнул с досады в лужу, а шесть мужских голосов, слившихся в единый хор, произнесли одну и ту же фразу:
– Вам нельзя ехать с нами, мисс Шторм.
Вместо ответа Шторм упрямо подняла голову и молча уставилась перед собой. Всю ее жизнь Кейн что-то делал для нее, заботился о ней. И вот ей представляется возможность хотя бы немного вернуть ему свой долг. Она решила во что бы то ни стало вернуть кобылиц Кейна на ранчо, и никто не мог остановить ее!
– Шторми, ты же отлично знаешь, что Кейн не позволил бы тебе ехать с нами на эту охоту, – проговорил Джеб голосом, в котором слышались одновременно мольба и угроза. Когда же старик увидел, что она вместо ответа только плотнее закуталась в куртку, озябнув на холодном ветру, он взобрался на своего коня, бормоча себе под нос: – Как жаль, что здесь нет Уэйда. Он не разговаривал бы с тобой, а просто стащил с седла и баста.
Шторм благоразумно держалась несколько позади мужчин, зная, что они очень неодобрительно относятся к ее участию в охоте. Направив, как и остальные всадники, свою лошадь легким галопом, Шторм пристально смотрела на дорогу. На открытых участках трава была покрыта инеем и Шторм подумала, что им будет легко выследить табун или заметить его вдали на белой от инея равнине.
Когда уже взошло солнце, они достигли отрогов гор, где находились пастбища, облюбованные жеребцом. Они минут десять медленно поднимались в гору – на пологий холм – когда Джеб вдруг повернул своего коня и подъехал к Шторм.
– Видишь вон ту гряду? – спросил он, указывая кривым пальцем на высокую скалу, поросшую чахлыми соснами. – Я хочу, чтобы ты взобралась на нее и осмотрела окрестности. Я вспомнил, что у тебя очень острый глаз и отличное зрение. Ты будешь наблюдать за местностью, пока мы не прочешем здесь все каньоны, – его взгляд упал на пистолет в кобуре, висящий у нее на поясе. – Если ты заметишь табун, сделай пару выстрелов… в воздух.
Шторм посмотрела вслед удаляющемуся на своем чалом коне старику и состроила гримасу.
– Вот старый дурень, – проворчала она, – «в воздух!». Как будто я собираюсь начать пальбу прямо по животным.
Она повернула коня к гряде, уверенная, что Джеб послал ее на гору неспроста и вряд ли в интересах дела.
– Скорее всего, он захотел убрать меня подальше, чтобы я не путалась под ногами, – произнесла она вслух и надула губы.
Шторм забралась по крутому подъему на гору и остановилась на краю обрыва. Она взглянула вниз на долину, которую считала непроходимой и необитаемой. Однако без труда заметила внизу протоптанные тропы, петляющие вокруг огромных валунов и огибающие скалы. Следы от копыт на тропе внизу были совсем свежие, здесь недавно прошел табун. Она перевела взгляд на открытое, поросшее травой пространство, окруженное деревьями, площадью в пять акров, солнце играло бликами, отражаясь в протекавшей через это пастбище речушки.
– Значит, вот где ты прячешься, дикий дьявол, – прошептала она и застыла на месте в ожидании.
Примерно через пять минут Шторм услышала отдаленный топот быстро скачущего табуна. С радостно забившимся сердцем в груди она привстала в стременах и со своей верхней точки отчетливо увидела скачущий по петляющей тропе табун. Она сосчитала лошадей, когда они проносились внизу под скалой. Кроме их пяти красавиц, в табуне было еще десять кобыл, большей частью вороной масти, а также дара гнедых кобылиц и две серые «в яблоках».
«Неплохой гарем», – подумала Шторм, глядя вслед животным, уносящимся по тропе, делающей крутой поворот, и исчезающим из вида. Они, все до одной, были породистые, чистых кровей лошади.
Ее собственный конь нервничал, крутя мордой, он чуял запах дикого табуна. Шторм была удивлена, что дикого жеребца не было в табуне среди кобыл. Но тут она услышала тяжелый топот могучих копыт медленно скачущего коня. Это был он, дикий жеребец!
Шторм пришла в неописуемый восторг, когда увидела появившегося из-за большого валуна чисто белого жеребца. Он был великолепен! Недаром Кейн не хотел, чтобы его застрелили.
Шторм находилась на достаточно близком расстоянии, чтобы заметить гордый блеск темных умных глаз этого животного. Но тут жеребец замедлил свой бег и громко фыркнул, в недоумении озираясь вокруг.
«Неужели он учуял меня?» – испугалась Шторм, быстро переведя взгляд на пастбище за деревьями, где уже паслись кобылы. Пока она раздумывала и колебалась, стрелять ли ей в воздух или подождать, пока жеребец присоединится к своему табуну, с разных сторон прозвучали глухие выстрелы.
Ковбои заметили табун.
Прекрасная голова жеребца нервно дернулась, его ноздри раздулись. Он застыл на мгновение, а затем, напружинив мощные мышцы, прыгнул в сторону и помчался во весь опор навстречу опасности.
Жеребец был уже в нескольких ярдах от своего гарема, когда вокруг него неожиданно поднялся невообразимый шум громких криков и свиста, и в воздухе замелькали лассо. Не замедляя ни на секунду свой бешеный бег, жеребец устремился прямо на людей. Лошади под загонщиками испуганно заржали и метнулись в стороны, унося седоков с дороги жеребца. А тот направился дальше, прямо к пяти уведенным им с ранчо кобылам, которые держались вместе особняком от остального табуна. Шторм открыла рот от удивления, когда жеребец издал высокий трубный глас, в котором слышался призыв. Его карие глаза горели огнем, когда он на всем скаку подлетел к кобылам и начал покусывать их за бока и шеи, пытаясь обратить в бегство прочь от людей.
– Ты – хитрый дьявол, – прошептала Шторм в восхищении, – но на этот раз ты проиграешь.
Пока жеребец крутился вокруг своих новых кобыл, ковбои занялись остальными, стараясь согнать их вместе. Заржав от ярости, белый жеребец помчался к остальному гарему и начал описывать круги вокруг своего табуна, не подпуская людей и оттесняя кобыл назад к узкой тропке между скалами, откуда табун только что пришел на пастбище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46