Бревенчатый домик с небольшими прямоугольными окнами утопал в зарослях табачных кустов.
Росс отпер входную дверь и, вдруг со смехом подхватив Ферн на руки, перенес ее через порог.
– Сумасшедший! Мы что, новобрачные? – Она взъерошила его волосы, пока он нес ее в просторную комнату с низким потолком.
– А разве нет? – Росс поцеловал ее в висок. – Почему же тогда на нас целый день все так смотрели? Официантка в закусочной даже готова была осыпать наши головы конфетти.
– Да ну тебя, Росс!.. Выдумываешь ты все, а я такая доверчивая!
– Ты умная.
Продолжая держать ее на руках, он вертел головой, осматривая комнату, утопавшую в фиолетовом сумраке.
– Никогда не был здесь раньше, – сказал Росс. – По-моему, полная идиллия. А тебе как кажется?
– Да.
– Ферн!.. – Он осторожно опустил ее на пол, не выпуская из своих объятий. – Знаешь, я рад, что все так получилось! В конце концов, мы с тобой муж и жена, а наш план оказался чертовски жестоким! Ты пойми, мужчина должен быть сделан из камня, чтобы вытерпеть это… Ты ведь так красива!..
– Понимаю, Росс. Но теперь, милый, все хорошо. – Она подставила ему губы, и этот поцелуй прогнал на время все их тревожные мысли. Даже если ему нужна только ее красота, подумала Ферн, пусть, она не возражает.
Они зажгли масляные лампы, привезенные вместе с провизией, и Ферн приготовила ужин. Ели на подносе, сидя перед огнем, который Росс разжег в камине, раздобыв в сарае сосновых поленьев и насобирав ароматных шишек. Душистый дым щекотал ноздри Ферн, Росс посмеивался над нею, уплетая холодную куриную ножку.
Перед сном они немного прошлись. Полная луна плыла по небу, внизу, за линией черных скал, шумел океан.
«Дженифер очень точно описала бриллиантовые звезды на индиговом небе», – с улыбкой подумала Ферн, крепче сжав пальцы мужа, когда вдруг одна из звезд, описав дугу, полетела вниз. Ферн зябко поежилась, и Росс предложил вернуться в домик. Там Ферн сразу поспешила к камину и, опустившись на колени, принялась собирать в кучку прогоревшие головешки. Потом она вымыла руки на кухне и приготовила горячий шоколад, который они оба любили пить перед сном.
Две недели прошли в теплой, радостной дружбе, сладком восторге и нежной заботе друг о друге.
Ферн восхищалась Россом и была просто очарована Монтереем, словно сошедшим со страниц сказки: чистейшие заливы, плодородные долины, живописные деревушки, примостившиеся на горных склонах… Она никогда не мечтала, что может быть так счастлива, и даже не замечала, что хватается за свое счастье, как ребенок за веревочку драгоценного для него, ярко раскрашенного воздушного шарика, который может лопнуть в любой момент.
Как настоящий сорванец, Ферн носилась с мужем по окрестностям в шортах и белой хлопковой рубашке. Она охотно копала для него червей, пока он стоял в воде с удочкой, как ребенок радовалась, наблюдая за игрой морских котиков в Кармеле, зачарованно слушала под луной гитару на свадьбе в близлежащем ранчо, куда их с Россом пригласили местные жители.
А ночью она превращалась в изящную, гибкую, чувственную Еву и, обнимая Росса, сливалась с ним в одном, неразделимом биении их сердец. По утрам она просыпалась в его объятиях, разметав серебристые пряди по его груди, и все ее тело дышало сладкой истомой.
Только однажды ее безоблачное счастье было омрачено. В тот день они с Россом много купались и резвились на солнце, а вечером он слег с приступом головной боли и уснул, уткнувшись лбом в плечо Ферн, словно пытаясь найти облегчение мучительной боли, которую на этот раз таблетки не в силах были снять.
Ферн нежно обнимала его, когда он начинал бормотать во сне. Поначалу она не могла различить слов, потом Росс вполне отчетливо произнес:
– Нет… Я не могу снова пройти через это… Во второй раз я не выдержу… я не смогу… я не могу принять этого… я не приму!..
Бессвязное бормотание стихло, и он, казалось, погрузился в спокойный сон, уткнувшись носом в плечо Ферн.
Она лежала, обняв его и уставившись в темноту; через открытые окна в комнату проникали аромат цветов и лесные звуки. «Старая любовь все еще имеет власть над Россом, – с грустью думала Ферн, – и он, ослабленный болью, вынужден кричать, сопротивляясь ее цепкой хватке».
Следующий день они провели в праздности. Росс лежал на широкой кушетке в гостиной, отказывался есть и просто наблюдал за тем, как вяло хлопочет по хозяйству Ферн. В середине дня прошел дождик, и Ферн разожгла огонь в камине, потом подсела к Россу и взялась зашивать рубашку, порванную им в лесу.
– Ты похожа на Гретель из красочной детской книжки, которую я читал мальчишкой, – пробормотал Росс, наблюдая за игрой света, веселыми бликами плясавшего на ее заплетенных в косу волосах. – Ты самая красивая девушка, которую я только видел в жизни. Тебе известно об этом?
– Мне очень приятно, что ты считаешь меня красивой. – Лавандовые глаза Ферн излучали нежность.
Росс взял ее руку и поднес к губам.
– Спасибо тебе за эти две чудесные недели, моя Гретель, – сказал он, целуя ее руку с немного капризной гримасой. – А я? Я доставил тебе радость?
– Ты же знаешь, что доставил! – Слова эти, произнесенные чуть хриплым голосом, сами сорвались с ее губ. Ферн высвободила руку и встала. – Мне… нужно заняться ужином. Открою банку тушенки и сделаю мясную запеканку.
Они покинули домик в горах в воскресенье утром. Пока Росс запирал дверь и проверял, закрыты ли окна, Ферн сорвала с табачного куста два цветка – на память. Ей нравился густой, слегка дурманящий запах этих кустов, по ночам проникавший в их жилище, словно божественный фимиам, и она с грустной улыбкой положила цветы к себе в сумочку.
Глава 9
Поздним вечером в воскресенье Ферн с мужем вернулись домой. Пока Росс открывал все окна в душном бунгало, две недели простоявшем запертым, Ферн причесывала перед зеркалом растрепавшиеся в дороге волосы. Глядя на свое отражение, она увидела в зеркале влюбленную женщину – влюбленную от кончиков пальцев на ногах до кончиков роскошных светлых волос, изысканно оттенявших ее загар. На губах этой женщины играла таинственная улыбка, а в душе, словно распускающийся цветок, оживала надежда.
Но разве могла она надеяться, что за эти две недели стала нужна Россу? Что тепло и нежность Монтерея могут развиться в более глубокие отношения?
На следующее утро за завтраком, читая почту, Росс вдруг оторвался от письма.
– Мне вот тут пишет Лайонел Лестон, – сказал он с довольной улыбкой. – Шестое издание моей книги успешно распродано, и они теперь готовят седьмой выпуск. – Он пожал руку Ферн, протянутую ему через стол. – Похоже, миссис Кингдом, мы с вами скоро разбогатеем.
Цветок надежды в ее душе распустил еще несколько лепестков.
– А как там новое дитя? Скоро появится на свет? – поинтересовалась она, нарочно употребив это слово, потому что несколько раз слышала его от Росса, когда он, делясь впечатлениями о работе, сравнивал творческие муки со схватками беременной женщины.
– Засяду за работу к Рождеству, – ответил Росс.
– А я буду подбадривать тебя, – улыбнулась Ферн. – А имя своему новому дитяти ты уже подобрал?
– «Молния в зимнюю пору». Как тебе?
Ферн задумалась.
– Это, кажется, название стихотворения. Так ведь, Росс?
– Да. Джеймса Монтгомери:
Так возникает жизнь: стремительно рождается,
И новому взгляду небес и земли картина открывается.
Она и есть – и нет ее!..
– Это стихотворение немного грустное, – задумчиво заметила Ферн. А книга? Тоже грустная?
– Возможно, отчасти. В конце концов, жизнь – это одна большая кастрюля, в которой беспорядочно перемешано все – и улыбки, и слезы, и веселые песни, и горестные стенания. Ты ведь и сама уже поняла это, Ферн? Я знаю, что поняла.
– Да, – призналась она, вспомнив невыносимую тяжесть горя после смерти матери и образ отца, превратившегося для нее лишь в мимолетное воспоминание о ярко-голубых глазах, которые унаследовала ее сестра Брайони. Она подумала о Кене, и он показался ей песней, слова которой она забыла. Посмотрев на Росса, Ферн вдруг ясно поняла, что никогда и ни на что не променяла бы ни одного мгновения, проведенного с ним, хотя знала, что он способен обернуть ее рай адом. – «Молния в зимнюю пору», – тихо повторила она. – Да, мне нравится это название. И должно быть, оно здорово будет смотреться на обложке твоей книги.
– Здорово смотришься ты, когда стараешься поднять мой рабочий дух. – Улыбнувшись, Росс поднес ее руку к губам и легонько прикусил, потом по-детски уткнулся щекой в ее ладонь, и, глядя на его позолоченные солнцем волосы, Ферн внезапно ощутила острое желание иметь от него ребенка. В глазах этого малыша отразилась бы вся прелесть их сказочной жизни в Монтерее, в его детском голоске слышалась бы мелодичная песнь соловья, чья трель по ночам звучала над их домиком в горах…
Но вдруг, как не пойми откуда примчавшаяся туча заслоняет солнце, улыбка исчезла с лица Росса. Он отпустил пальцы Ферн и быстро убрал письмо мистера Лестона обратно в конверт.
– Мне нужно заскочить к тете сразу после завтрака. – Теперь Росс почему-то не смотрел на Ферн. – Если тебе нужно за покупками, можешь взять машину.
– Хорошо.
Ферн начала составлять список покупок. Она не понимала, почему у Росса так резко изменилось настроение, она знала только, что эта внезапная перемена поразила и испугала ее, и ничего не могла поделать с собой. Голос ее дрожал, когда она спросила, чего бы Росс хотел съесть сегодня на ужин.
– Да в общем-то все равно. – Он поднялся, скрипнув стулом. – Пойду выведу тебе машину из гаража.
– Росс, можешь дать мне немного денег на хозяйственные расходы? У меня… там уже мало осталось.
– Ну конечно! – Он говорил отрывисто, быстро. Отсчитав несколько купюр из бумажника, он небрежно бросил их на стол и вдруг притянул Ферн к себе. – Знаешь, милая, нам предстоит серьезный разговор, но прямо сейчас я… я не могу найти нужных слов. Возможно, у меня это лучше получится вечером. Возможно, мне нужно еще немного подумать. – Он обхватил ладонями ее лицо. – Хорошо, милая?
Наверное, она сказала «да», потому что он улыбнулся.
– А что, если на десерт у нас сегодня будет лимонный пирог? Ты же знаешь, как я его люблю. – Росс слегка коснулся губами ее щеки и ушел.
Ферн слышала только бешеный стук сердца. Неужели Росс наконец решился открыть перед нею сокровенные тайники своего сердца?.. И хватит ли у нее мужества вынести это испытание и боль, которую наверняка принесут ей его признания?
Ферн уже укладывала покупки в машину, когда сзади ее окликнул голос:
– Ферн, постой!
Обернувшись, она увидела спешащую к ней Диану. Девушки обнялись.
– Выглядишь шикарно! – Диана оглядела ее с головы до ног. – Ну а как вам жилось в Монтерее? Правда, это отличное место?
– Да. А еще мы ездили в Кармел – я обожаю морских котиков!
– Да, смешные они, неуклюжие такие!.. В общем, посмотрела я на своего любимого дядюшку, на этого загорелого красавца, и поняла, что отдохнул он на славу – подышал горным воздухом, не выпуская при этом из объятий красавицу жену.
– Диана, перестань!
– Ну, Ферн, я так люблю, когда ты краснеешь! – Диана и впрямь любила жену Росса, которая сегодня выглядела просто сногсшибательно в голубом костюмчике, так шедшем к ее светлым волосам. – Давай-ка запри машину и пойдем со мной в «Селестин», – предложила Диана. – Я сейчас буду демонстрировать лыжную одежду – тебе должно понравиться.
Ферн колебалась.
– В «Селестин»?
– Только не говори, что переживаешь из-за Ларейн Дэвис! По-моему, Росс про нее ни разу и не вспомнил с тех пор, как вы поженились.
«Конечно, это далеко не так», – подумала Ферн, вспомнив злополучную ночь в Монтерее, когда он выкрикивал в бреду: «Я не могу снова пройти через это!.. Во второй раз я не выдержу!»
Ферн убрала покупки в багажник.
– Мне нужно еще кое-что купить, поэтому давай лучше после твоего показа встретимся в «Викинге» и выпьем кофейку.
Диана согласилась, и примерно через час они уже сидели в своей любимой датской кофейне. Заказав кофе и пирожные, они оживленно обсуждали недавнюю помолвку Дианы с Джефом.
– Мне кажется, Джеф меня сначала проверял, – со смехом сказала Диана. – Он же знает, как я раньше любила пофлиртовать… Как будто я могла бы теперь посмотреть хоть в чью-нибудь сторону! Да я же от него без ума!
– А как его родители? Были рады? – поинтересовалась Ферн.
– Да, еще как! Они вообще ужасно милые люди. Мама Джефа в свое время из-за излишней полноты не смогла посвятить себя театру, и мне кажется, ей очень льстит, что я имею отношение к прославленной Эдвине Кингдом. – Диана улыбнулась, загородившись рукой от яркого солнца, бьющего в окно. – Правда, красивое колечко надел мне на руку Джеф?
– Очень!
– Дженни хочет, чтобы я на свадьбе была в белом платье. Сама она не надевала подвенечного наряда, поэтому ей хочется, чтобы у меня все было по-настоящему. А как ты думаешь, сама Дженни еще выйдет замуж? Я знаю, она сильно любила моего отца, но ведь она еще такая молодая и, по-моему, очень интересная.
– Ты, наверное, подумала о верном мистере Синдене? – улыбнулась Ферн.
Диана кивнула, отправив в рот кусочек пирожного. Она вообще уплетала все подряд, ибо никакие калории не могли испортить ее тонкой, как гибкий ивовый прутик, фигуры.
– Да, они прекрасно подошли бы друг другу. Оба вращаются в кинематографическом мире, и потом, он постарше, а это всегда делает мужчину более привлекательным в глазах женщины. К тому же его уравновешенность была бы своего рода противовесом взбалмошности Дженни. Они были бы такой же славной парой, как мы с Джефом. Или как вы с Россом.
Несколько минут кряду Диана увлеченно уплетала пирожное, потом сказала:
– Знаешь, Ферн, мне кажется, ты зря так переживаешь из-за Ларейн Дэвис… Я ведь знаю, что переживаешь! Конечно, я признаю, что она выглядит шикарно, только нет в ней того, что по-настоящему может осчастливить мужчину. Я имею в виду сердечность, мягкость и умение проявлять искренний интерес к его работе, идеалам… Шесть лет назад Ларейн потеряла Росса только потому, что думала лишь о собственных интересах, но ты, Ферн, не такая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24