В тот вечер Брунхиллы пригласили гостей, и Росс светился гордостью за свою очаровательную юную красавицу жену, привлекавшую взоры всех гостей. А один из друзей Клэр, художник, сказал, что Ферн могла бы хорошо смотреться на полотне с мифологическим сюжетом, причем говорил он это вполне серьезно, даже, отозвав в сторонку Росса, спросил, не позволит ли он Ферн попозировать ему. Росс ответил, что подумает.
После ужина все вышли в патио, где мерцали красные и зеленые ночные фонари, а воздух был напоен ароматом цветов и апельсиновых деревьев. Гости пили кофе, пока Клэр Брунхилл пела им под гитару «Сентябрьскую песнь». Она все еще сохранила глубокий, бархатистый голос, такой созвучный чудесным стихам Уолта Уитмена, которые, казалось, обрели в этот вечер, в красно-зеленом мерцании фонарей, какой-то особенный смысл.
Ферн так прониклась этой возвышенной атмосферой, что по всему ее телу пробежала легкая дрожь. Росс, сидевший с нею в одном плетеном кресле, должно быть, почувствовал это. Обняв, он прижал ее к себе.
– Замерзла, милая? – тихо спросил Росс.
– Нет, это от музыки, от этой чудесной песни.
В его объятиях она расслабилась и слушала с закрытыми глазами, пока не стихли последние аккорды. Когда Росс снова заглянул ей в глаза, в них стояли слезы. Слезы и какой-то затаенный страх…
На следующее утро Росс и Ферн попрощались с Брунхиллами и сели на поезд до Лос-Анджелеса.
Перед вылетом в Нью-Йорк Росс оставил свою машину в платном гараже в Голливуде. Забрав ее, они заехали в один из ресторанчиков на побережье и там, под огромным зонтиком, съели по легкому обеду. А уже через час они были в Кэп-Фламинго, где и забрали ключи от своего нового дома.
Просторное бунгало с широкими окнами и деревянным полом располагалось ближе к городу, чем особняк Кингдомов. В холле Ферн обнаружила огромный старинный камин каменной кладки с небольшими сиденьями по бокам. Зато мебель по большей части была современная, и такое сочетание немного покоробило Ферн, потому что прекрасный старинный камин, казалось, просто требовал себе в компанию солидную мебель красного дерева с обивкой оранжево-кирпичных или лимонно-желтых тонов.
– Тебе нравится здесь, Ферн? – спросил Росс.
– Мне… нравится камин.
– Солидная вещь, правда? Зимой с таким не пропадешь.
Он подошел к камину совсем как хозяин дома, и у Ферн от любви к нему комок подступил к горлу – ей захотелось громко крикнуть ему о своей любви. Но вместо этого она отвернулась и быстро вышла из дому – якобы ей не терпелось посмотреть все остальное.
Снаружи она нашла садик с фонтанчиком в чаше, устроенной в форме лилии. «Миниатюрный замок для двоих», – подумала Ферн, стоя у фонтана и с улыбкой слушая, как в доме насвистывает Росс, смешивая в шейкере коктейли.
В тот же вечер они поехали к его тетке. В Нью-Йорке они купили подарки для всех, включая Делилу, которая с улыбкой встречала их на пороге. Радостно причитая и охая, она, словно ребенок, прижала к груди свой подарок.
– Ну-ка, скажите, детки, вы сегодня ужинали? – поспешила узнать Делила. – Потому что если не ужинали, то, чует мое сердце, мисс Вина заставит меня встать к плите.
К счастью, по дороге они купили кое-что на рынке, и Ферн сама приготовила ужин.
– Вот теперь, Лила, ты убедишься, что моя жена отлично готовит.
На самом деле Ферн всего лишь пожарила картошку, но слова Росса прозвучали так, словно он заранее был готов признать свою жену мастерицей во всем. Это придало Ферн бодрости, и она выглядела уверенной и спокойной, когда вместе с Россом вошла в гостиную.
Глава 6
Эдвина теперь уже излечилась от своей язвы, и было немного странно видеть ее сидящей в кресле, а не лежащей среди подушек на огромной постели. Диана, разочарованная истинной причиной женитьбы Ферн и Росса, поначалу держалась с ними слегка натянуто, однако Ферн, памятуя о любви девушки к шкатулкам для украшений, привезла ей в подарок симпатичную шкатулочку красного дерева, и этот подарок сразу смягчил сердце Дианы.
– Посмотри, у нее есть потайное отделение… для любовных писем, – с улыбкой сказала Ферн, показывая девушке шкатулку.
Ферн вообще обладала способностью располагать к себе людей своей грустной, задумчивой улыбкой – ее лавандовые глаза при этом становились темными, а на щеке слабо обозначалась ямочка, словно солнце в непогожий день, которое то выглянет из-за облаков, то снова скроется за ними. Вот и Диана оказалась обезоружена этой улыбкой и, как и в прежние времена, заключила Ферн в восторженные объятия. Стоявший возле камина Росс, раскурив сигару, посмотрел на тетю. Она только что сообщила ему, что Дженифер улетела в Париж вместе с Ларейн, где та должна участвовать в демонстрации американской коллекции на одном из самых престижных показов мод. После показа они планировали остаться еще ненадолго в Париже. Росс воспринял эту новость с облегчением, порадовавшись за Ферн.
Попыхивая сигарой, он наблюдал за ней, когда она показывала Диане их нью-йоркские фотографии. Особенно Диане понравился снимок, сделанный в Центральном парке, где Ферн и Росс были запечатлены вместе – они тогда, помнится, попросили какого-то прохожего их сфотографировать. Ферн хотела сфотографироваться стоя возле фонтана, но Росс, подхватив ее на руки, поднял прямо над водой, словно собираясь уронить ее в фонтан. Прохожему удалось подловить момент, когда Ферн, весело смеясь, барахталась в руках лукаво улыбающегося Росса. Диана показала фотографию тете. Изучив ее, Эдвина перевела проницательный взгляд на Ферн, и Росс сразу догадался, о чем она думает: Эдвина размышляла над тем, как далеко могли зайти отношения этой красивой девушки и ее племянника, поженившихся далеко не по любви… Росс заметил, как она тихонько кивнула самой себе, словно оставшись довольной от мысли, что брак ее племянника может иметь и другие основания. Он уже давно понял, что тетя любит Ферн, поэтому решил, что положение существенно облегчилось бы, если бы его семья была уверена, что их с Ферн связывают нормальные супружеские отношения.
– Тебе понравилось в Нью-Йорке, дитя мое? – спросила Эдвина у Ферн.
– Да, мисс Кингдом, это просто восхитительный город! А потом мы были в Сан-Франциско – гостили у друзей Росса, и там мне тоже очень понравилось. – Ферн подошла к Эдвине и села рядом, слегка покраснев, когда ее бывшая пациентка предложила ей называть ее просто тетей Виной.
– Теперь ты член нашей семьи, дитя мое. – Эдвина посмотрела на племянника: – Ты налил бы себе и девушкам по стаканчику шерри.
Росс занимался напитками, пока Ферн слушала жалобы Эдвины на диету, которая, по ее словам, способна была отправить ее на тот свет скорее, чем десяток желудочных язв.
А Диана все еще была увлечена просмотром снимков. Она знала, что Ферн и Росс поженились, чтобы пресечь оскорбительные сплетни, но, будучи натурой романтической, она искренне хотела верить, что брак по договоренности рано или поздно обязательно обернется браком по любви. Глядя на очаровательную Ферн и хорошо зная ее натуру, она просто не понимала, как может быть иначе.
– Смотри, Росс, мне этот снимок ужасно нравится! – воскликнула она.
Росс подошел и заглянул ей через плечо, глаза его залучились улыбкой. Снимок был сделан на бейсбольном матче, где одним из игроков был старинный приятель Росса. Они сфотографировались все вместе, и Ферн стояла между друзьями в спортивной кепке бейсболиста, залихватски надвинутой на лоб, и весело смеялась, глядя в камеру.
– А какие у тебя здесь очаровательные ножки! – сказал Росс, обращаясь к Ферн.
Пригубив свой бокал шерри, Ферн почувствовала на себе взгляд Эдвины. «Она думает, что между нами любовные отношения, – решила Ферн. – Росс хочет, чтобы она так думала… чтобы так думали все… и чтобы Ларейн признала свое поражение раз и навсегда!»
Поужинав в особняке Кингдомов, они поехали домой. Стояла чудесная, почти тропическая ночь, звезды маняще мерцали над верхушками пальм. Ферн вдруг захотелось проехаться вдоль побережья. Она попросила об этом Росса, и он с улыбкой согласился, признав, что в такую ночь грешно спать. Они свернули в сторону, и вскоре Ферн улыбнулась, узнав дорогу, по которой бежала в ту ночь, когда впервые встретила Росса.
Должно быть, он угадал ее мысли, потому что вдруг тоже заговорил о той ночи.
– Помню, когда свет моих фар выхватил твою фигурку в темноте, ты была похожа на серебристого мотылька, вырвавшегося из лап кошки, – сказал он.
– Как красиво умеете вы подбирать слова, мистер Кингдом! – с улыбкой заметила Ферн, откинувшись на спинку сиденья. – А вот Лайонел Лестон считает, что вы должны больше времени уделять написанию книг. Вы знаете об этом?
Ферн нарочно завела этот разговор, так как ей было любопытно, захочет ли Росс раскрыть перед ней свои планы на будущее. И ей было очень приятно, когда он сказал, что намерен начать новую книгу прямо завтра.
– Росс, как это здорово! – воскликнула Ферн и тут же смущенно прибавила: – Я прочла твою первую книгу – она великолепна! А мне и в голову не могло прийти, что ты так талантлив.
Его книга и впрямь была написана выразительном языком, передававшим палитру самых разных ощущений. Словно цветистое полотно, она была насыщена красочными, яркими образами. Женщина в черном платье, склонившаяся в задумчивости у фонтана среди апельсиновых деревьев в парке «Алькасар» в Севилье… Чумазый мальчишка-оборвыш, наблюдающий за ящерицей, которая греется в раскаленной пыли на разрушенной бомбежками улице Алжира… Волнорезы Вестминстерского моста… Да, Ферн понравилась эта книга. И ей нравился этот человек…
– Умение создавать образы-зарисовки необходимо журналисту, – сказал Росс. – Ведь у журналиста не всегда есть возможность брать с собой фотографа, а порою несколько беглых строк могут точно передать сцену или образ, который потом станет иллюстрацией к твоей истории.
– Тебе нравится работа журналиста, правда, Росс?
– Конечно. Мне нравится путешествовать, собирать материал – и нравится писать. Это очень увлекательное занятие. Думаю, ты уже знаешь, что свою первую книгу я написал в больнице.
– Да, твоя тетя мне говорила. Росс улыбнулся:
– Тебе пора называть ее тетей Виной. Ты же слышала, как она сказала, что теперь ты член нашей семьи.
Член семьи… Как надолго? Всего на шесть месяцев?
Отвернувшись, Ферн смотрела на воды океана, лениво плескавшиеся у самого берега.
– Какой огромный мир! – пробормотала она. – А мы кажемся такими маленькими и беспомощными по сравнению с его просторами!..
Росс остановил машину, и они с Ферн слушали плеск волн. Слабый ветерок, коснувшийся его лба, прогнал минутный приступ головной боли. Росс закрыл глаза, и то, что сказала сейчас Ферн, эхом пронеслось у него в мозгу. «Уходи прочь! – мысленно скомандовал он надвигающейся головной боли. – Пожалуйста, уходи прочь!..»
Ферн, сидевшая рядом, почувствовала, что его опять мучает боль, – каким-то непонятным образом она теперь научилась угадывать эти моменты. Обычно Росс не признавался до тех пор, пока она не спрашивала его, но сейчас и спрашивать было не нужно. Ферн провела прохладной рукой по его лбу.
– Не останавливайся, – попросил Росс, не открывая глаз.
– Милый, – нежно сказала Ферн, сама не заметив, как назвала его этим ласковым словом, которое обычно повторяла только в своих сокровенных мыслях. – Как ты думаешь, может быть, тебе стоит провериться у врача? Эти головные боли могут быть последствием операции.
– Нет, милая, это не последствие операции, – медленно проговорил он: гладящая рука Ферн успокаивала и навевала на него дремоту. – Эксел Райт сказал, что они постепенно пройдут.
– Но они беспокоят тебя, и мне больно смотреть, как ты мучаешься.
– Какая же ты милая!
Губы Ферн слегка вздрагивали, готовые прижаться к его щеке.
– Хочешь, я поведу машину? – спросила она.
– Да.
Они поменялись местами, а когда приехали домой, Ферн проследила, чтобы Росс сразу же принял таблетки и лег в постель. Она принесла ему крепкий кофе и посидела с ним, пока он не уснул. Перед тем как погасить лампу, Ферн прижалась губами к его щеке, чего так и не осмелилась сделать в машине. Росс что-то пробормотал во сне, словно этот нежный поцелуй унес его, спящего, в то далекое время, когда любящие материнские губы целовали его на ночь.
На следующее утро Росс чувствовал себя гораздо лучше, но Ферн нравилось хлопотать вокруг него, поэтому она принесла ему завтрак в постель. Ферн сидела рядом, а он ел свой очищенный грейпфрут и делился с нею планами, как превратить одну из комнат в кабинет.
Вскоре Росс начал работать над новой книгой и часами сидел, запершись в кабинете, за пишущей машинкой, обложившись чистыми листами бумаги, коробкой с сигарами и отключив телефон.
День проходил за днем, и Ферн была довольна своей жизнью. Диана часто наведывалась к ним, принося целый ворох новостей о своем романс с Джефом Лейном. Диана, хотя и была еще очень молода, ни на мгновение не сомневалась, что Джеф – именно тот мужчина, за которого она хотела бы выйти замуж. Она рассказала Ферн, что у них уже был разговор о женитьбе, но сейчас Джеф готовится к последним экзаменам, сдав которые он сможет заниматься частной практикой. Оба они очень ждали этого момента. У Джефа был знакомый доктор в Кармеле, готовый взять его в компаньоны, и это место нравилось и Джефу, и Диане.
– Знаешь, Ферн, я ужасно завидую тебе, когда приезжаю сюда и вижу, как мило вы устроились, – призналась как-то Диана, когда они с Ферн сидели в садике у фонтана. – Мне кажется, большинству девушек в глубине души хочется уютной семейной жизни. Как ты думаешь?
– Семейная жизнь со стороны всегда представляется очень легким делом, – заметила Ферн, удобно расположившись в кресле и прислушиваясь к стуку пишущей машинки, доносившемуся из дома.
– Знаешь, мне всегда казалось, что ты должна влюбиться в Росса, – сказала Диана. – То есть… я хочу сказать, дело не только в этом проклятом Джеде Ивенсе… Вы поженились не только из-за него.
– В некотором роде это так, Диана, – невозмутимо ответила Ферн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24