OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Уинспир Вайолет. Бухта влюбленных: Роман»: Центрполиграф; Москва; 2002
ISBN 5-9524-0114-7
Аннотация
Семейный союз прелестной Ферн Хэтерли и гордого красавца Росса Кингдома, заключенный по необходимости, мог бы стать счастливейшим из браков, если бы не сплетни непрошеных доброхотов. Неужели мосты сожжены и чувства превратились в пепел? Может быть, все еще только начинается…
Вайолет Уинспир
Бухта влюбленных
Глава 1
Калифорнийское солнце излучало почти тропическое сияние, и Ферн Хэтерли не могла оторвать глаз от изумрудной зелени пальм и эвкалиптов, тянувшихся вдоль дороги, что вилась вверх от живописного залива Кэп-Фламинго.
Здесь, среди высоких холмов, утопали в зелени роскошные особняки самых богатых жителей города, и в их числе – Кингдомов. При виде увенчанной портиком величественной колоннады, белоснежных стен, увитых бугенвиллеей, чьи плети, казалось, были нарисованы на белом холсте яркими, сочными красками, и просторной, затененной зеленью веранды сердце Ферн возбужденно забилось. Расплатившись с таксистом, она вышла из машины. Сегодня на Ферн была не форменная одежда медицинской сестры, а кремовое платье без рукавов с лавандового цвета пояском вокруг тонкой талии, как нельзя кстати подходившим к того же цвета сандалиям на ее маленьких ножках. Оглядев Ферн с ног до головы, таксист вызвался поднести чемодан до крыльца.
– Спасибо, я управлюсь сама, – поблагодарила Ферн, по-английски четко выговаривая слова и улыбаясь.
Пока она поднималась по ступенькам, таксист, залихватски сдвинув фуражку на затылок, с откровенным восхищением провожал ее взглядом.
Входную дверь открыла девушка в безукоризненно сидящей униформе прислуги, и Ферн вслед за ней поднялась по лестнице к спальне женщины, за которой приехала ухаживать. Горничная постучалась, из-за двери послышалось повелительное «Войдите!». Войдя, Ферн почувствовала, как ее ноги чуть ли не по лодыжки утонули в пушистом ворсе ковра, и увидела перед собой тучную женщину – она лежала на постели необъятных размеров с огромным пологом, ниспадавшим с самого потолка.
Так вот она какая, Эдвина Кингдом, знаменитая театральная актриса! Властная, красивая, с темно-рыжими волосами, до сих пор не утратившими своей яркости, и карими глазами, смерившими Ферн оценивающим взглядом, от которого не ускользнула ни одна черточка ее юной, изящной красоты.
– Итак, ты – сестра Хэтерли? – Этот повелительный голос звучал словно со сцены. – А по виду не скажешь, что ты могла бы управиться с человеком моей комплекции.
– Я гораздо сильнее, чем выгляжу, мисс Кингдом. – Ферн улыбнулась, отчего на ее левой щеке, прямо возле красивого, мягко очерченного рта, образовалась ямочка величиною с крохотную монетку. – И потом, доктор Лэндз сказал, что вы отнюдь не беспомощны.
– Вот как? – Глаза Эдвины вспыхнули негодованием. – Сначала этот дурацкий доктор укладывает меня в постель, присылает ко мне сиделку, а потом заявляет, что я не беспомощна. Так какая же я на самом деле, черт возьми?!
Упрямая и вспыльчивая старая обжора с огромным мешком денег – такая она была по словам доктора, и, хотя сейчас Ферн имела возможность лично убедиться в том, что ее пациентка – дама весьма напыщенная, она нисколечко не испугалась. К тому же уход за язвенным больным не представлял особого труда, и Ферн мысленно благодарила доктора Лэндза за то, что он не забыл о ней.
– Оуэн Лэндз сказал, ты приехала в Калифорнию всего три месяца назад, – продолжала Эдвина. – Ты ведь ухаживала за отпрыском Делютов в Санта-Барбаре, не так ли?
– Да, мисс Кингдом. – Ферн грустно улыбнулась. Мальчишка, которому на семнадцатилетие подарили автомобиль, умудрился размазать его чуть ли не в лепешку, впечатавшись в телеграфный столб. Он счастливо отделался несколькими переломами, но Ферн, оказавшаяся в доме Делютов в качестве сиделки, до сих пор не могла оправиться от нервного потрясения: в комнате больного, вместо покоя и тишины, день и ночь громыхала музыка и безвылазно торчали гости – не по годам развитые подростки, приносившие ее пациенту всякие несъедобные гадости и не упускавшие случая самым нахальным образом подкатить к молоденькой сиделке.
Конечно, после месяца, проведенного в такой более чем неспокойной обстановке, общество старой актрисы, пусть даже капризной и властной, уже не могло напугать Ферн.
Эдвина прочла это в дымчато-лавандовых глазах девушки, придававших еще больше шарма ее миловидному личику, обрамленному светлыми с серебристым отливом волосами. Эдвина попыталась представить себе длину этих блестящих волос, собранных на затылке в низкий пучок, и усмехнулась, вспомнив, как просила Оуэна Лэндза не присылать к ней классическую накрахмаленную и простерилизованную мадам, которая день и ночь суетилась бы вокруг нее с градусниками и баночками пилюль. Это же очаровательное создание, слава богу, никак нельзя было назвать суетливым.
Под пристальным взглядом пациентки щеки Ферн раскраснелись.
– Думаю, мы с вами поладим, мисс Кингдом, – сказала она.
– А ты очень симпатичная, – проговорила Эдвина своим низким, несколько резким голосом. – Не сомневаюсь, что со временем ты отхватишь себе какого-нибудь молодого красавца.
Ферн еще сильнее покраснела.
– Меня… меня больше интересует работа, а не замужество, – заметила она.
– Ну что за чушь! – грубовато возразила Эдвина. – Неужели ты думаешь, что за шестьдесят восемь лет я так и не научилась понимать человеческую натуру? Сама-то я никогда не отличалась кротостью и, выйдя замуж, могла бы испортить жизнь любому, но ты… Ты совсем другое дело! Как ты попала в Калифорнию? Наверное, расплевалась с каким-нибудь молодцем? Ну давай, расскажи, со мной-то можно поделиться. Знаешь, я вообще люблю молодежь и хотела бы видеть всех вас счастливыми! А вот ты улыбаешься только ртом, но не глазами. По ним-то, Ферн Хэтерли, я и догадалась о том, что ты несчастлива.
– Но… я вовсе не несчастлива, мисс Кингдом! – возразила Ферн, напряженно цепляясь пальцами за сумочку и тем самым невольно подтверждая правоту Эдвины. – А в Калифорнию я попала, сопровождая пациента, американского бизнесмена, у которого в Англии случился сердечный приступ. Он непременно хотел вернуться домой и так волновался из-за этого, что доктор побоялся, как бы ему не сделалось хуже, и согласился отпустить его в обратный путь, но только в сопровождении медсестры. А попав сюда, я поняла, что мне здесь нравится, вот и решила остаться на некоторое время.
– По своим скучаешь? – полюбопытствовала Эдвина.
Ферн кивнула, сказав, что скучает по двум замужним сестрам и их детишкам, и прибавила, что родителей ее уже нет в живых.
Они поговорили еще несколько минут, затем Эдвина вызвала прислугу, чтобы та показала Ферн ее комнату. Вскоре на пороге появилась негритянка в тюрбане, и Эдвина с постели пророкотала своим зычным голосом:
– Посмотри-ка, Делила, ну разве это дитя не похоже на маму в молодости? Особенно на ту карточку, где она стоит у магнолии?
– Ну конечно, похожа, мисс Вина. Теперь, когда вы сказали, я это точно вижу. – И Делила сверкнула ослепительной улыбкой, обнажив белоснежные зубы.
– Мой отец был настоящий рыжеволосый ирландец, – пояснила пожилая актриса, глядя на Ферн. – А вот мама была вылитая ты. Она обожала носить шляпки с широченными полями, украшенные цветами, и папа жутко ревновал ее ко всем мужчинам подряд – ведь те буквально пожирали ее глазами. Эту черту – ревность – он передал по наследству двум моим братьям. Фрэнку, например, просто паталогически не везло по этой части: мужики только и делали, что пялились на мою невестку, – вот он и держал ее за семью замками, словно султан.
– Да-а, мистер Фрэнк был сущий дьявол! – подтвердила Делила, сопровождая свои слова густым грудным смехом, клокотавшим в горле, словно кипящая в горшке патока.
– И красив как дьявол, правда же? – прибавила Эдвина с ностальгическими нотками в голосе. – Артур, конечно, был талантливее, зато, когда Фрэнк поднимался на сцену, все женские сердца в зале начинали трепетать. – Внезапно глубокая морщина прорезала лоб актрисы. – Будь неладен его сынок, умотавший к черту на рога и ввязавшийся там в какие-то политические игры, и все это только ради того, чтобы получить возможность написать о них. Когда-нибудь он допрыгается и его попросту убьют!
Таким сердитым тоном Эдвина говорила о своем племяннике Россе, который был так же демонически красив, как и его отец, но, по мнению Эдвины, обманул ожидания семьи, выбрав профессию журналиста, вместо того чтобы принести свою роскошную внешность и изрядную долю свойственного всем Кингдомам обаяния на службу театру. В результате единственной, кто мог поддержать семейную традицию, оказалась его сестра Дженифер, которая, впрочем, предпочитала более современный мир кинематографа и телевидения. Дженифер, которая была на год старше Росса, жила здесь же, на берегу залива, в белокаменном доме тетушки, и ежедневно ездила в Голливуд на гоночном «фиате».
Комната, которую отвели Ферн, располагалась рядом с апартаментами ее пациентки и была прекрасно обставлена. За прозрачными шторами, изящно подвязанными по краям, виднелись жалюзи, а широкие окна выходили во внутренний дворик, и, пока Ферн переодевалась в форменную одежду, она могла отчетливо уловить доносившийся оттуда аромат розовых кустов, мимозы и камелий. Старательно прикалывая к волосам туго накрахмаленную шапочку, Ферн отметила про себя, что у ее пациентки проницательный, цепкий глаз: она смогла разглядеть тень, лежавшую позади этой новой для Ферн калифорнийской жизни – жизни, где не было места мужчине, который, вместо того чтобы превратить ее мечты и надежды в реальность, так обидел ее, так ранил в самое сердце, что Ферн чувствовала теперь внутреннюю опустошенность и отсутствие всякого желания выходить замуж.
По ее худенькому телу пробежала дрожь, и, как ни пыталась Ферн прогнать от себя возникший перед ее мысленным взором образ Кена Маквикара, ей это не удавалось. Его сухощавое, напряженное лицо так и стояло у Ферн перед глазами, она видела его отчетливо, до самой крохотной детали, и вдруг оно осветилось улыбкой, той самой улыбкой, что была такой редкой гостьей на этом суровом лице и наполняла теплом его стальные, серо-голубые глаза.
С Кеном Маквикаром Ферн познакомилась, когда работала медсестрой в санитарной части фруктоперерабатывающей фабрики «Бремли» в Мейденхеде, ее родном городишке. Кен был там управляющим, и, когда между ними вспыхнул роман – стремительный и бурный, – Ферн даже сразу не поняла, насколько честолюбив ее избранник. Она знала, что иногда Кен бывает на вечеринках в доме Генри Бремли; несколько раз он даже в шутку упомянул о том, что дочка Бремли, похоже, всерьез положила на него глаз. При этом он всегда крепко и как-то судорожно прижимал Ферн к себе, но только теперь она осознала, что означали эти его объятия.
Кен уже тогда знал, что отдаст предпочтение Роуз Бремли.
– Тебя, Ферн, я обожаю, – признался он в конце концов. – Ты такая приятная и милая, но я не могу допустить, чтобы несколько миллионов фунтов утекли у меня сквозь пальцы. Упусти я их, я был бы полным кретином.
Ферн, потрясенная холодным расчетом Кена, которому было наплевать и на ее чувства, и на чувства Роуз Бремли, даже обрадовалась, когда появилась возможность уехать из страны. Американский бизнесмен вел в Мейденхеде переговоры о слиянии компании «Бремли» с крупной калифорнийской фруктово-консервной фирмой – так Ферн и узнала о том, что его лечащий врач ищет медсестру, которая могла бы сопровождать заболевшего бизнесмена домой, в Америку.
Поначалу Ферн планировала вернуться в Англию и подыскать работу медсестры в Лондоне, но новизна ощущений, захвативших ее в Америке, заставила девушку переменить планы, да и длительное пребывание вдали от Англии, считала Ферн, поможет ей оправиться от душевного потрясения и забыть Кена. Тогда Ферн обратилась в соответствующие инстанции за разрешением на работу в Калифорнии и теперь состояла в реестре медицинского персонала, а это означало, что она может работать по вызову как в больницах, так и на дому.
И вот сейчас она стояла у окна в особняке Кингдомов и смотрела во дворик, на залитые солнцем апельсиновые и лимонные деревья, на кружевные беседки и каменные скамьи, утопавшие в благоуханном цветении пунцовых и желтых роз. Она чувствовала, что это место ей понравится, к тому же в здешней атмосфере было что-то, вселявшее в душу надежду.
Вскоре Ферн познакомилась и с остальными членами семьи. Дженифер Кингдом, чью восхитительную игру ей довелось видеть в нескольких утонченных комедиях, коими славится Америка, оказалась беспокойной и темпераментной женщиной тридцати с небольшим лет, пожалуй слишком уж истончившей себя, чтобы считаться по-настоящему красивой, но зато она обладала роскошной волнистой рыжевато-каштановой шевелюрой. В юности Дженифер была замужем за человеком гораздо старше себя, теперь его уже не было в живых, но его дочь от первого брака, Диана, жила вместе с Дженифер. Ферн не могла не попасть под обаяние Дианы, чья энергия била через край, и девушки очень скоро подружились.
Было, впрочем, одно не слишком удобное обстоятельство – Диана оказалась любительницей пофлиртовать, и каждая их поездка в город или на пляж неизменно оканчивалась знакомством с парочкой бронзовотелых красавцев и настойчивыми приглашениями покататься на яхте, погонять на автомобиле или потанцевать. Однако Ферн не хотелось впутываться в очередную историю, и вскоре за ней закрепилась репутация недотроги. Только девятнадцатилетняя Диана все никак не могла смириться с этим.
– Ну почему ты такая равнодушная? – вот и сейчас вопрошала она. – Ты ведь нравишься многим парням, и в общем-то они не такие уж плохие. Вот, например, Кертис Уэйни – ужасно симпатичный, да и богат к тому же, а ты обращаешься с ним как с пустым местом.
Ферн рассмеялась. Она несла поднос в комнату Эдвины и только что отказалась от приглашения Дианы поехать потанцевать в клуб «Матадор» с Кертисом Уэйни и молодым доктором из местной больницы, к которому Диана неровно дышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24