Люди по-дружески были расположены к нему.
– Доброе утро, преподобный Стори, – говорили банкиры, владельцы шахт, служащие магазинов, приподнимая шляпы.
– Чудесный день, не так ли, преподобный Стори…
– Пастор, мы приглашаем вас на ужин сегодня…
– Мы никогда не ходили так часто в церковь…
– Преподобный Стори, моя сестра вернулась из Филадельфии и привезла рыбные консервы. Буду рад вас угостить…
Он полюбил Библию, ему нравилось читать проповеди, будь то венчание, причастие или похороны. Но еще больше нравилось то, что не приходилось каждый раз оглядываться и ждать, когда его арестуют как Детку Могильщика, а шерифа повысят в звании за это.
Коулу теперь очень недоставало всего этого. Больше всего, конечно, не хватало Аманды. Он видел ее милое лицо, сияющий взгляд чудных глаз, с нежностью смотревших на него. Он хотел чувствовать ее всю без остатка, любить ее. Волна желания захлестнула его с огромной силой, совершенно неожиданной им. Как получилось, что Аманда стала так дорога ему? Она ведь была просто очередным увлечением в его жизни. Но Коул чувствовал, что это уже не так. У него не было до встречи с Амандой женщины, от которой не хотелось бы уходить. От мысли, что он никогда ее не увидит, стало совсем невыносимо.
Он должен найти способ поговорить с Амандой, Объяснить, почему так внезапно уехал. Скорее всего, она рассердилась и сейчас переживает его отъезд. Может быть, и не захочет его видеть. Но он обязан придумать способ, чтобы встретиться с ней. Но как?
– Сэлли!
Кузина Сэлли и ее ранчо. Коул лег на спину, положив голову на седло, и смотрел на звезды, сиявшие на черном небе, как песчинки на берегу океана. Так и надо сделать. Это должно получиться. Он поедет к ней завтра.
Коул ехал через Драконовы горы, затем повернул на запад, перебрался через Сан-Педро. Он старался избегать больших дорог и железнодорожных линий, ведущих с Тихоокеанского юга в Туксон. Он решил, что лучше всего подъехать к ранчо «Бар М» с запада. Там, где он ехал, было много частных владений, а он не хотел встречаться ни с хозяевами ранчо, ни с ковбоями. Как и планировал, на ранчо он прибыл в сумерках. Коул спрятался в тени конюшни и ждал, пока вернется Сэлли.
Он не видел сестру и ее отца Хирэма больше года, и, сказать по правде, не очень часто вспоминал о них. Но сейчас только Сэлли и дядя Хирэм могли помочь ему, если, конечно, удастся их уговорить.
Ему не пришлось долго ждать. Появилась Сэлли, спрыгнула с лошади и занялась работой по дому. Коул наблюдал за ее тонкой фигуркой, снующей по двору. Она сняла попону и седло, стала чистить лошадь. Сэлли, как всегда, была одета по-мужски. Коул не мог припомнить, когда видел ее в последний раз в платье. Она была единственным ребенком его дяди, и с детства была ему скорее сыном, чем дочерью. Хирэм очень постарел, и Коул предположил, что большое ранчо, на котором было три тысячи голов скота, держалось на хрупких плечах сестры.
Сэлли была бронзовой от загара, с женственной фигурой, плотными, округлыми бедрами; длинными, стройными ногами и полной грудью, которая натягивала поношенную кофточку. Ее волосы были заплетены в косу, свободно перемещавшуюся по спине во время ее движений. Коул убедился, что у Сэлли нет ружья, и вышел из тени. Она отшатнулась, рука автоматически потянулась к бедру.
– Не стреляй. Это я – Коул, – сухо сообщил он.
– Коул Картерет! Паршивый ублюдок! Как ты смеешь подкрадываться ко мне! – Она облегченно выдохнула и отбросила щетку.
Коул засмеялся, поймал ее на лету и снова бросил Сэлли.
– Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз. Знаю, если бы я явился в дом, ты не стала бы со мною разговаривать.
– Ты хотя бы предупредил меня. А если бы у меня было ружье…
– Я убедился, что ты без оружия. Сэлли завела лошадь в конюшню и бросила ей охапку сена. Она похлопала ее по шее, закрыла дверь и только потом повернулась к Коулу. Она облокотилась на бочку и смотрела на своего кузена с любопытством и некоторой радостью.
– О, братец, я сражена – ты прекрасно выглядишь!
– Что ты говоришь! А ты выглядишь, как замученный фермер. У тебя хоть есть платье, Сэлли?
– Представляю, что бы я сейчас здесь делала в платье. – Она недовольно фыркнула. – Эти лодыри-работники не обращают никакого внимания на мои слова.
– Может быть. Но ты никогда не выйдешь замуж, имея такой вид. – Коул взял в зубы соломинку.
– Ты это только и можешь говорить. Если бы ты почаще сюда наведывался, то знал, какой у меня кавалер. Эндрю Лесли. У него большое ранчо около Контеншина.
– Хм. Один из этих Лесли. Я бы не связывался с ним. Мерзавец еще тот. – Он наклонился к ней и понизил голос. – Послушай, лучше я расскажу, зачем пришел. Я хочу побыстрее уехать, пока твои не собрались домой.
Сэлли бросила взгляд на пустой двор за конюшней.
– Могу себе представить. Я слышала о тебе много плохого.
– Сэлли, ты должна понимать: то, что обо мне думают, и то, что есть на самом деле, – разные вещи. Кроме того, я не убивал пассажира из экипажа Кортеза. Я выстрелил в воздух. В экипаж стрелял «Скорпион».
– Тем не менее, расклеили повсюду твои портреты. Почему бы не объясниться с судьями?
– Не думаю, что меня будут слушать. Но я пришел не затем, чтобы обсуждать мое прошлое. Я прошу помочь мне. Это очень важно.
– Я хочу все знать. Мы не видим тебя до тех пор, пока тебе что-нибудь не понадобится. – Сэлли нахмурилась.
– Это, в самом деле, важно для меня.
– У тебя вечно все важно. Я не собираюсь опрометью бежать и делать что-то для тебя только потому, что твой отец и моя мать – близкие родственники. Кажется, ты вообще давно забыл, кто это такие – родственники.
– Сэлли, не читай мне проповедь. Я пришел к тебе достаточно верующим.
Она, наконец, улыбнулась, лицо ее смягчилось и стало вполне женственным.
– Хорошо. Меня всегда подкупают твои глаза и обаяние.
– Ты знаешь девушку в Тумстоуне по имени Аманда Лэсситер?
– Встречалась с ней пару раз. Она содержит аптеку своего дяди?
– Да. Я хочу, чтобы ты пригласила ее сюда погостить. Вымани ее из города. Пусть на время поменяет декорации.
– Но, Коул, я же не знаю, согласится ли она. Мы едва знакомы.
– Узнай ее получше. Она тебе понравится. Аманда похожа на тебя: такая же честная, прямая, целеустремленная. К тому же, она никогда не была на ранчо. Пожалуйста, постарайся для меня.
Сэлли прищурилась.
– Ну что же стоит за этим предложением? Ты хочешь ее обокрасть?
– Нет, нет! Что ты! Ничего подобного.
Глаза Сэлли расширились, она пристально посмотрела на него, широко раскрыв рот.
– О-о-о, Коул Картерет, ты влюбился. – Она довольно рассмеялась.
Коул сверкнул на нее глазами.
– Это – мое дело. Сделай, что я прошу.
– Никогда не думала, что ты увлечешься приличной женщиной. Я думала, если ты и женишься, то на какой-нибудь вертихвостке-танцовщице.
– Кто говорит о женитьбе? Перестань смеяться и будь серьезной. Сколько тебе понадобится времени, как ты думаешь.
– Не знаю. Может быть, около месяца.
– Слишком долго. Две недели.
– Но, Коул, я же должна как следует познакомиться.
– Хорошо. Три недели. Я на тебя надеюсь, Сэлли. Посмотришь, ты не зря потратишь время. Она станет твоей хорошей подругой.
Они слышали ржание лошадей, въезжающих во двор, и обернулись к воротам. Сэлли быстро схватила Коула за руку и втолкнула в конюшню к маленькой двери, которая вела в корраль. Они торопливо вышли в тень небольшого сарайчика около изгороди.
– Не знаю, зачем мне все это. Ну да ладно, ты не так уж часто к нам обращаешься.
Коул натянул шляпу и расправил ее края.
– Передавай привет дяде. Увидимся через три недели. – Он наклонился и поцеловал ее в губы. – Ты и твой отец – все мои родственники, Сэлли. Как хорошо тренироваться в поцелуях на кузине.
Сэлли смущенно засмеялась.
– Береги себя.
Она все еще улыбаясь смотрела, как он легко перепрыгнул забор и поспешил к платану с другой стороны дома.
Уехав из Сан-Педро, Коул отправился в сторону Мексики и Сьерра-Мадре. В этих горах укрывался Херонимо со своими людьми. Коул точно не знал, где искать апачей, но особенно не волновался. Они сами его найдут.
Когда он переходил границу, показалось, что индейцы наблюдают за ним. Коул поднимался все выше в горы. Ему встретились несколько мексиканцев. Почва здесь была скудной, редкие крестьяне возились на своих участках. Что касается мексиканской армии, то военные не пытались соваться в горы с малыми силами, натолкнувшись не раз на сопротивление Херонимо.
Чем выше он взбирался, тем больше отступала пустыня, открывая такие красоты, что Коул несколько раз останавливал лошадь, любуясь окрестностями. Травы разных цветов, мягко склонялись под легким ветерком, как ковром, застилая горы. Он поднялся выше и увидел большие дубы, заросли можжевельника, терявшиеся среди высоких сосен. Вдоль реки Бэвис тянулись хлопковые деревья. Пойму реки пересекали каньоны и лабиринты клиффов.
Чудесный пейзаж, правда, был лишь одной из причин для остановок Коула. Часто останавливаясь, он давал возможность невидимым глазам рассмотреть его и понять, что едет с миром. Коул расслабился, когда, наконец, двое вооруженных апачей загородили ему дорогу: черные глаза выразительно смотрели на него.
В одном из индейцев Коул узнал Малыша Виторио. Он исполнил необходимый ритуал приветствия, позволил им взять поводья и сопровождать в лагерь Херонимо. Они забрались так высоко, обходя горные ловушки, куда Коул один вряд ли добрался.
Отряд Херонимо оказался более многочисленным, чем Коул предполагал, если учитывать, что два последних года отряд постоянно преследовала регулярная армия Соединенных Штатов. Старый вождь тепло приветствовал его, хотя только Коул мог уловить эту теплоту. После полосы трагедий и предательства со стороны мексиканцев и американцев Херонимо не доверял белым. Коул был исключением. Он уселся, скрестив ноги, напротив Херонимо. Кроме него рядом с Херонимо сидели: вождь Чирикахуа, Найх и отличный стратег апачей Джху. Справа находился молодой воин Малыш Виторио, который встретил Коула. Коул не отказался от угощения: крепкое пиво «тисуин» индейцы готовили сами и очень любили. Он терпеливо выжидал, когда Херонимо расскажет, зачем пригласил его.
– Пусть долго живет Гойякхла» – сказал Коул, обращаясь к Херонимо на языке апачей.
Мрачное лицо вождя тронула улыбка.
– Не так долго, если генерал Крук победит, – ответил он на своем языке.
знал речь индейцев, чтобы понять главное. Он потягивал крепкое пиво и осматривал лагерь.
– Духи гор будут добры к Гойякхла. Старый Чирикахуа торжественно кивнул:
– Духи защищают нас от врагов. Но Уссин разговаривал с Джху. В видении тонкое облако голубого дыма превратилось в солдат генерала Крука. Он одолеет нас, в конце концов.
Коул хотел сказать что-либо утешительное, но не мог. Генерал Крук был умным, практичным человеком, имеющим неограниченные военные и людские резервы. В один прекрасный день он окружит их здесь и вынудит отправиться в резервацию в Сан-Карлос.
Херонимо было за пятьдесят – древний возраст для индейца, он не сможет вечно прятаться в этих горах. Коул заметил, что Найх наблюдает за ним. Хотя Найх и был сыном известного Кочиза, не имел той славы и популярности в сравнении с воинственным Херонимо. Если говорить откровенно, Найх не слишком обрадовался бледнолицему, которого привел в лагерь Гойякхла.
– Мы с ним долго дружили, – сказал Коул Херонимо, чтобы напомнить остальным, что он находится под защитой этого человека. – Если я могу тебе помочь, только скажи.
– Я вызвал тебя не ради меня, – ответил Гойякхла, – а ради моих людей. Среди белых есть те, которые воруют скот в Мексике, а затем продают армии по высоким ценам. В этом обвиняют нас.
– Я знаю, – кивнул Коул.
– Эти люди несут большую беду для Чирикахуа. Эта беда не нужна нам. Пусть оставят нас в покое.
Коул ждал подробного рассказа.
– В двух днях езды, на восток от форта Хуагука есть большое ранчо.
– Наверное, это Клэнтоны.
– И еще одно. День езды на северо-запад.
– Это ранчо Фрэнка Лесли.
– Еще одно на север, в сутках езды.
На мгновение Коул задумался: что имеет в виду Херонимо, не ранчо ли «Бар М»? Это было совсем нежелательно. Нет, скорее всего, он говорил о «Солнечном» ранчо Эйсы Брэдли. Экса дружил с Клэнтонами. Они все заслуживали одной пули.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Поговори с генералом Круком. Скажи ему: индейцы не воруют лошадей и скот.
Коул чуть было не засмеялся, но вовремя спохватился.
– Послушай, Гойякхла, если я попытаюсь увидеть генерала Крука, меня арестуют и посадят в тюрьму. А может и повесят. Я не смогу вам в этом помочь.
Краем глаза он видел, как Найх и Джху наклонились друг к другу, мрачно кивая головами: они ожидали такого ответа. Тонкое лицо Херонимо превратилось в маску, затем он быстро переговорил с несколькими апачами, и Коул понял, что ответ будет неприятным. Он подождал, когда старый воин закончит разговор, потом откровенно сказал:
– Долгие годы я гордился дружбой с Гойякхла, – Коул говорил, тщательно подбирая слова, – так же, как и мой отец. И если я не могу разговаривать с генералом Круком, то обещаю сделать все, чтобы настоящие воры предстали перед судом.
– Ты знаешь еще кого-либо кроме генерала Крука?
– Есть и другие белые, которые имеют власть и могут пресечь воровство.
Херонимо посмотрел на Найха и Джху.
– Нет, только Крук что-то значит.
Коул облегченно вздохнул, когда старый вождь сам подлил ему «тисуин», давая понять, что они успокоились хотя бы на время. Он с видимым удовольствием пил их ужасное пиво и думал о том, когда сможет уехать отсюда. Придется ехать всю ночь, но это не особенно путало Коула. Люди Херонимо никогда не предадут, если сами оказали ему честь, пригласив в свой лагерь. Старый воин хотел, чтобы Крук оставил их в покое, а в этом Коул не мог им помочь, поэтому честно сказал об этом.
– Мой друг Коул потратил свое время, чтобы приехать сюда, – мрачно произнес Херонимо.
Коул почувствовал, что индеец все еще раздражен.
– Когда Малыш Виторио сообщил, что ты направляешься к нам, я был занят другими делами, но отложил их и приехал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38