Человек в углу сложил газету, собираясь уходить. Коул узнал в нем одного из клиентов парикмахерской. Мужчина тоже узнал Коула. Проходя мимо их столика, он приподнял шляпу.
– Здравствуйте, преподобный Стори. Хорошо стреляли сегодня. Жаль, не вам достался приз.
Коул откинулся на стуле.
– Спасибо, но я проиграл в честной игре. Больше всего сожалею о том, что приход не получил денег на строительство церкви.
– Знаю. Это, конечно, плохо. Все денежки прахом пойдут в пивной у этих лоботрясов. Лучше бы достались прихожанам.
Коул пожал плечами.
– Верно.
– Что ж, успеха вам – в следующий раз. Эти соревнования вечно заканчиваются не так, как надо. – Он надел шляпу и вышел.
– Строительство церкви! – пробурчал Эйсис. – Боже! Что с тобой случилось?! С ума сошел, что ли?
– Мне ничего не оставалось, как уверить людей, что я только за этим и приехал, – ответил Коул.
– Ей-богу, ты издеваешься надо мной…
– Слушай, – оборвал его Коул, подавшись вперед, – мне нужно убираться отсюда. Да, объясни, что ты понимал под «богатым урожаем», когда писал мне?
– Хотел предложить тебе разделить добычу. Только и всего. Когда точно знаешь, что платежная ведомость находится в экипаже, меньше риска. Я думал, что ты мне поможешь.
Коул подозрительно посмотрел на своего товарища. Длинное и худое лицо Эйсиса придавало ему сходство с хитрым хорьком, маленькие узкие глазки видели слишком много плохого, но он никогда не падал духом. Он был небрит, весь в дорожной пыли. Но когда Эйсис приведет себя в порядок и наденет любимый полосатый жилет и галстук, сразу станет похож на заядлого картежника. Это будет ощущаться и в его фигуре, и в быстром взгляде, но профессионала в нем все-таки выдавали руки, интеллигентные, тонкие, изящные, как у женщины, которыми он так лихо умел тасовать карты.
– Не думаю, что ты имел в виду только это. – Коул в упор посмотрел на Эйсиса.
– Возможно, но я не могу здесь говорить об этом. – Эйсис отвел взгляд.
– Ладно. – Коул надел шляпу. – Встретимся в другой раз, скажем, завтра вечером за Бут-Хиллом. Это довольно далеко за городом, и нам никто не помешает.
– Там много привидений. Я не знаю…
– Ты же их не боишься, а? – улыбнулся Коул.
– Я их не люблю, ты знаешь об этом.
– Забыл, что игроки такие суеверные. Тем не менее, там самое безопасное место.
Эйсис утвердительно кивнул. Коул разгладил шляпу, надел ее и небрежно добавил:
– Совсем забыл, завтра не получится. Встретимся в среду. Мне нужно подготовить проповедь.
Он поднялся, а Эйсис так и остался сидеть с раскрытым ртом. Коул бросил на стол монетку и сказал так, чтобы слышали посетители закусочной:
– Возьми, добрый человек. Умойся и приведи себя в порядок. До свидания. Да поможет тебе Бог.
Коул вышел, чувствуя на себе удивленный взгляд Эйсиса, стремясь скрыть удовлетворенную улыбку, игравшую на губах.
В следующую субботу Аманда вновь отправилась с Коулом на прогулку. Она твердила себе, что едет просто прогуляться, прекрасно понимая, что это – не совсем так. Случайное прикосновение его руки или бедра, когда их лошади оказывались рядом, дрожью прокатывалось по телу Аманды. Каждая клеточка ее существа трепетала, отзываясь этим легким, нечаянным касаниям. Случайный взгляд на его профиль под широкополой шляпой, сильные плечи под клетчатой рубашкой волновали воображение Аманды.
Молодая женщина хотела близости с ним. Она ждала объяснений, желая вновь ощутить жар его тела, и ничего не могла с собой поделать.
Аманда даже отвернулась, чтобы подавить растущее желание. А он, казалось, вовсе ничего не замечал. Коул все время о чем-то говорил. Он то показывал заброшенную хижину апачей, то маленький ручеек, превращавшийся от весенних дождей в бурный поток, то необычной формы кактус, который хоть и казался засохшим, но на самом деле мог служить индейцам едой во время долгих дневных переходов. Они взбирались на голубые холмы, а Аманда ощущала только его равнодушие и нежелание видеть огонь, уже бушевавший в ней.
Она ошибалась. Коул заставлял говорить себя все эти глупости, так как боялся, что Аманда оттолкнет его. Тысячу раз он хотел остановиться и взять ее на руки, но все медлил. Пусть будет так, как хочет Аманда. Иначе он ее потеряет.
Уже который раз Коул упрекал себя за то, что связался с приличной женщиной.
Наконец они добрались туда, где Коул планировал остановиться: островок, покрытый травой, под хлопковыми деревьями рядом с ручейком, вода в котором цветом напоминала темную охру. Коул соскользнул с лошади и подошел к Аманде, чтобы помочь ей спуститься. Он поднял голову, их взгляды встретились. Обоих будто пронзило током. Его руки жгли ее раскаленным железом. Аманда выскользнула из седла прямо в его объятия, чувствуя напряжение всех его мускулов. У нее перехватило дыхание, когда он закрыл ей рот поцелуем, говорившим о страстном желании. Аманда ответила с такой же страстью, дрожа в его объятиях.
Коул взял ее за подбородок и снова поцеловал в податливые губы.
– Аманда…
– Нет, – прошептала она, – молчи. Не надо ничего говорить. – Она положила голову ему на плечо.
– Аманда, ты знаешь, что я хочу тебя, но не дотронусь, пока не увижу, что ты согласна. Можешь садиться на лошадь и ехать, куда захочешь.
Аманда ответила ему жадным поцелуем. Он прижал ее к себе.
– Тебя устраивает такой ответ? – прошептала она, отрываясь от него.
– Жди здесь, – сказал Коул и пошел привязывать лошадей.
Аманда склонилась к ручью и плеснула в лицо теплой солоноватой водой. Она постаралась отбросить все сомнения и подозрения, терзавшие ее все это время, забыла о своих же разумных доводах и предосторожностях. Аманда ни о чем не хотела думать. Сейчас ей был нужен только он, и она бессильна сопротивляться этому чувству.
Аманда обернулась и увидела, что Коул расстелил попону и сидит, наблюдая за ней. Аманда подошла и села рядом. Коул медленно стал расстегивать ее просторную блузку и с удивлением обнаружил, что под ней ничего не надето. Его рука скользнула под блузку и нежно коснулась груди. Аманда пододвинулась ближе, наслаждаясь этим прикосновением.
– Господи, какая ты красивая, – шептал Коул, целуя ее.
Она стонала, все больше распаляя в нем огонь желания. Он чувственно целовал ее грудь, и Аманда содрогалась от возбуждения, чувствуя, как сильно он хочет ее. Коул разделся, и Аманда, едва сознавая, что делает, ощутила в своей руке возбужденную мужскую плоть, наполнявшуюся силой, нужной им обоим.
Он положил Аманду на спину, сбросив с нее одежду, продолжая целовать грудь, ласкал бедра. Она вскрикнула.
– Не так быстро. – Он провел рукой по ее шее, затем перевернул Аманду, и ее рассыпавшиеся волосы волнами закрыли его лицо. Теперь ее губы впивались в него, ее язык жадно проник в глубину его рта. Аманда медленно опустилась, принимая его и почти теряя сознание. Она ритмично двигалась вперед, назад. Теперь она доводила его до полуобморочного состояния.
– Не так быстро, – прошептала она, повторяя слова Коула, довольная тем, что научилась овладевать им, как он ею.
– О-о… сейчас… – простонал он и снова повернул ее на спину.
Аманда чувствовала, как его тело давит, буквально вжимает ее в землю с такой силой, что она непроизвольно вскрикнула, не от боли, нет, от блаженства. Казалось, это будет длиться долго, бесконечно долго. Она почувствовала, как он напрягся, услышала короткий вскрик, и они вновь слились в единое целое под бархатным небом. Одни во всей вселенной.
Ураган безумства стих. Они лежали, обнявшись, тяжело дыша. Аманда чувствовала на своей груди гулкие удары его сердца, видела, как пульсирует жилка на шее, погладила ее. Она ощутила, как спадает напряжение. Постепенно Аманда стала осознавать вокруг себя мир, удивляясь, что ничего не изменилось. Она лежала в изнеможении. Прошло около получаса, когда они, наконец, заставили себя встать. Достали продукты, приготовленные миссис Джесперс, поели, убрали скатерть и снова легли рядом.
Коул перебирал волосы Аманды, они приятно щекотали кожу.
– Твои волосы всегда необыкновенно хорошо пахнут, – тихо сказал он. – И я всегда чувствую какой-то слабый аромат цветов от кожи.
– Гелиотроп, – прошептала Аманда, прижимаясь щекой к его руке. – Туалетная вода. Я часто пользуюсь ею.
– Я привык, что от женщины пахнет щелоком, а то и хуже.
– Какие у тебя были женщины, пастор? – со смехом спросила Аманда.
– Домашние хозяйки, владелицы магазинов… В общем, сама понимаешь…
Коул легонько поцеловал ее в щеку, затем в шею и почувствовал, как отзывается она на его поцелуи. Он провел рукой по ее спине, нежно погладил грудь. Зачем ей знать, что от женщин, с которыми он общался последние годы, не пахло даже мылом. В лучшем случае от них исходил тяжелый запах дешевой парфюмерии. А его отношения с ними не стоили того, чтобы предаваться воспоминаниям.
Свежий запах кожи и волос Аманды уносил Коула в далекое прошлое, связываясь с образом матери.
Полуденная жара спадала. Казалось, они одни в целом мире и ничто не может нарушить их покой и уединение. Это особенно ощущал Коул: отступили проблемы и не надо осторожничать. Он слышал только звуки гор, воркование голубей среди деревьев, шуршание ящерицы в кустах у ручья; слышал, как его лошадь встряхивала гривой и тоненько звенели какие-то жучки.
Он слышал дыхание самой прекрасной женщины, чьи волосы цвета темной меди рассыпались по плечам, открывая белизну шеи. Коул очнулся как ото сна, когда Аманда слегка пошевелилась и приникла к нему своими губами. Удивительно нежно для самого себя он снова овладел ею. Она приподняла бедра и обвила его ногами. И вновь все повторилось: страстные поцелуи и неистовые ласки, доводившие их до исступления, пока не настал миг величайшего блаженства, заставивший вскрикнуть женщину и глухо застонать мужчину…
Коул перевернулся и положил голову Аманды себе на грудь. Какое-то время они, обессиленные, молчали. Одна из лошадей тихо заржала.
– Нужно собираться, – шепнул Коул, убирая со лба" ее волосы и нежно целуя в висок.
– Не хочу уезжать отсюда.
– Я тоже, но сюда может кто-нибудь явиться. Пойду посмотрю, почему беспокоится лошадь. Я сейчас.
Он натянул на себя одежду, поднялся и пошел к лошадям. Аманда проводила его взглядом, потом села и стала одеваться. Хотя и казалось, что они находятся на краю земли, но он прав: в любой момент мог появиться какой-нибудь всадник.
Коул вернулся и сел рядом. «Наверное, там было какое-то животное, – сказал он. – Надо ехать».
Аманда откинула волосы, чтобы завязать их. Коул поцеловал ее нежным, долгим поцелуем.
– Ты очень красивая.
Аманда провела ладонью по его щеке. Ее переполняла радость.
– Это ты делаешь меня красивой. Коул снова заключил ее в объятия.
– Не жалеешь?
– Только об одном. Хотя и романтично заниматься любовью под открытым небом, но я бы хотела оказаться с тобой в нормальной постели. Как ты считаешь, у меня в гостинице будет удобно?
– Нет. Всегда найдется некто, кто, так или иначе, узнает обо всем. Я бы не хотел испортить тебе репутацию. По этой же причине я не могу приглашать тебя в свою комнату.
– А это может отразиться на твоей репутации?!
– Да.
Или на репутации настоящего преподобного Стори. Коулу казалось смешным, что это могло как-то волновать его. Но волновало. А еще он считал, что только непосредственность и честность Аманды привлекали его циничную натуру.
Аманда стояла, доверчиво прижимаясь к нему, не подозревая о его мыслях, и думала вслух о ситуации, в которой очутилась:
– Я – взрослая женщина. Рядом со мной нет родственников, которые бы заботились и оберегали меня. И никого, кроме меня самой, не интересует моя репутация. Почему я не вольна поступать так, как считаю нужным?
Коул засмеялся:
– Несколько дней назад ты говорила совсем другое и не желала видеть меня рядом.
– Помню, – вздохнула Аманда. – И даже сейчас я мечусь между чувством стыда и тем, что стараюсь убедить себя в своей независимости. Порой я не в силах разобраться в собственных ощущениях, но когда ты рядом, обо всем забываю.
Коул повернул ее лицо к себе.
– Независимость – это одно, Аманда, а потеря репутации – совсем другое. Ты же не хочешь, чтобы в городе к тебе относились так же, как к девицам «с панели»? А такое может случиться, если узнают, что ты приводишь к себе мужчин. Да и твоему делу это не принесет пользы. Люди все истолкуют по-своему. Ты – чудесная, порядочная девушка.
– Но почему женщина в вашем представлении или порочна, или – «синий чулок». Разве у порядочной женщины не может быть увлечений?
– Потому что в Библии есть много «не». Вот почему. А я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. – Коул начинал сердиться.
Аманда прикусила губу: она может забеременеть, и пойдут сплетни – вот почему. Но она была дочерью врача и знала кое-что, чтобы избежать этого.
– Да, верно, – сказала она. – Ну что ж, мы будем продолжать наши поездки сюда.
Коул резко поднялся и повел лошадей к ручью.
– Мы и этого не можем делать часто, иначе начнутся разговоры, – он тяжело вздохнул. – Скорее всего, мне придется уехать.
– Что?..
Коул тут же пожалел о сказанном, так как сам толком не решил ничего. Но глупость он уже сказал, теперь от этого никуда не денешься.
– Ты уезжаешь? – повторила Аманда, поднимаясь. – Ты уезжаешь!..
– Не сразу… когда потребуется…
– Почему? Куда?
– Ну… это связано все с тем же… строительством церкви. Так или иначе, мне придется доставать деньги…
– О… Так ты вернешься?!
Коул смотрел на спину лошади, не решаясь взглянуть в глаза Аманде. Он знал, что, скорее всего, не возвратится, и чуть было не сказал об этом, но не смог. Коул повернулся и увидел, как Аманда облегченно вздохнула. В ее глазах была любовь. Она верила ему. Впервые за многие годы Коул ощутил чужую боль.
– Через несколько дней я буду знать точнее. Потом поговорим об этом.
Аманда заулыбалась, надела шляпку и стала завязывать ее. Когда Коул подвел лошадей, она провела рукой по его волосам, нежно перебирая их. Она уже была в седле, Коул обнял ее за бедра, Аманда наклонилась к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38