Ивейн первым прервал затянувшее молчание, язвительно усмехнувшись:
– Так это и есть твое предостережение!
– Нет. Это факт. – Элис печально улыбну-дась. – Слушай внимательно, и я сейчас дойду до предостережения. Оставшись без надлежаще­го обучения, какое только ты в силах дать ей, девушка может поддаться соблазну и сбиться на опасный, но более легкий путь, подобно нашей тетушке Гите. Тебе известен ее ужасный конец.
Ивейн яростно тряхнул черными, как воро­ново крыло, кудрями, отгоняя даже мысль о том, что его маленькой нежной фее грозит опасность оказаться во власти злых сил – тех самых страшных, отвратительных духов, которые чуть не погубили ее, когда она была совсем ма­лышкой.
Элис на мгновение умолкла, чтобы он мог в полной мере, точно при свете магического крис­талла, осознать всю серьезность опасности.
– Хотя я не желаю, да и не могу общаться с темными силами, властвовавшими над моим прошлым, я чувствую, как они пробуждаются и тянутся к Анье. Если ты не хочешь, чтобы они завлекли ее в свои сети, ты должен заставить их умолкнуть.
Брат, казалось, не мог или не хотел взглянуть в лицо этой страшной угрозе. Веретено сосколь­знуло с колен Элис, она еще крепче сжала руку друида, встревоженно заклиная:
– Я слишком хорошо знаю, как соблазняет и влечет этот путь. И я прошу тебя, умоляю – подумай об этом!
Ивейн сжал ее пальцы – в глазах сестры он прочел искренность слов, лившихся, словно река в половодье.
– Злые духи приманивают такими нехит­рыми радостями, как благовония и душистые травы. Затем они предлагают в дар величайшее из наслаждений – власть над могущественными силами, которые станут подчиняться тебе и ис­полнять малейшее твое повеление. К этому привыкаешь… пока не узнаешь, какой ужасной ценой приходится за это платить. Но узнаёшь это только тогда, когда поздно уже что-либо изменить и разорвать эти узы. – Элис горько усмехнулась.
– Но ты ведь это сделала. Я же видел. – Ивейн попытался утешить сестру.
– Да, – Элис легонько кивнула, и голос ее зазвенел, как натянутая струна. – Но за это я за­платила еще дороже. Я навеки обречена пребывать в одиночестве. Одиночестве куда более всеобъем­лющем, чем отсутствие собеседников и друзей. Это внутренняя пустота, пустота души. – Подыс­кивая верные слова, она задумчиво продолжи­ла: – Нет, не пустота, ведь я чувствовала и знаю, чего теперь лишена. Пустота эта заполняется лишь призрачными видениями чужих жизней, счастья или печалей других и предостережениями о гро­зящей им опасности. Временами я даже вижу кар­тины того, что могло бы случиться со мной, но те­перь уже никогда не случится.
– Я мог бы научить тебя общаться с добры­ми силами.
Ивейн не был уверен, что это возможно, если жрица разбила кристалл и разорвала те узы, что связывали ее с духами природы, но он попытался бы, если бы только это помогло его заблудшей сестре.
– Нет, ты не понял, хотя я и пыталась объ­яснить тебе все. Если бы мне даже каким-то об­разом и удалось восстановить мои нарушенные связи с природой, я почти наверняка снова под­далась бы соблазну, отдавшись во власть темных сил. Лучше уж больше не рисковать.
Ивейн попытался придумать хоть что-ни­будь, чтобы спасти ее от печального настоящего и невеселого будущего, но Элис прервала его на первом же слове нелепым, казалось бы, заявле­нием, достойным только резких перемен настро­ения жреца.
– У нас есть сестра… по крайней мере, была…
Ивейн нахмурился. Конечно же, у них есть сестра. Ради Ллис он и отправился на поиски Адама. Что Элис хочет этим сказать? Неужели с Ллис что-то случилось?
Догадавшись о его опасениях, Элис слегка улыбнулась:
– Я говорю не о Ллис. При этих словах Ивейн вскинул голову. Де­сять лет назад он увидел сестру, о существовании которой не подозревал, – Элис. Но не может же это случиться опять!
– Первая жена нашего отца умерла, подарив ему девочку. Та выросла, достигнув зрелости как раз к тому времени, когда он взял себе в жены нашу мать.
Ивейн никак не мог в это поверить:
– Если бы это было правдой, мы с Ллис, без сомнения, знали бы о ее существовании.
– Отец ничего не говорил тебе и обо мне, – напомнила брату Элис. – Так почему же тебе так трудно поверить в это?
– У него были причины не говорить о тебе ради спокойствия и безопасности всех осталь­ных. – В голосе Ивейна слышалось раздражение.
– Но, согласись, это никак не объясняет, для чего ему было скрывать от всех старшую дочь?
Элис не хуже Ивейна понимала, почему отец не хотел никому говорить о ее существовании. Любая женщина, которая одновременно произ­вела на свет более одного ребенка, вызывала опа­сения и недоверие окружающих. Тем более у друидов, для которых, как всем было известно, число три являлось священным. Родить тройню значило подвергнуть неминуемой грозной опас­ности жизнь малышей. Ради того чтобы спасти всех троих, отец отослал Элис на воспитание к своей сестре Гите.
– Тайна нашей сестры открывается куда проще. – Элис опустила глаза на свои переплетенные пальцы. – Наш отец, друид, отрекся от нее, потому что она вышла замуж за христианина, простого саксонского фермера.
Действительно, секрет открывался так про­сто, что Ивейн сразу поверил. Он вполне мог представить себе, что отец, каким он его помнил, должен был повести себя именно так.
Гаснувшее пламя сверкнуло в серебряных нитях волос Элис; она была довольна, что брат наконец-то поверил ей. Но это было еще не все.
– Сестра подарила своему мужу, фермеру, сына и дочь… Она погибла в полыхавшем аду по­жара… в объятиях супруга.
В последних словах Элис звенело страстное томление ее тоскующей души по любви, которой ей не дано изведать.
– Так для чего же ты говоришь мне о ней теперь, когда она умерла? – Ивейн уже почти догадывался и все же, не отводя от сестры при­стального взгляда, ждал ответа на свой вопрос. – Ее дети живы, – загадочно усмехнувшись, ответила Элис. – Одно дитя сейчас находится с человеком, которого ты хочешь освободить.
Ивейн прищурился, невидящим взглядом всматриваясь в пространство. В сознании его всплыло видение сестры: малышка на носу лодки, прикорнувшая на коленях у Адама. Но кто же другой? Он не решался задать вопрос, боясь по­верить, что и эта его догадка подтвердится.
Элис не в силах была дольше молчать:
– Наш племянник уже находится под твоим покровительством.
– Киэр?
Хотя это и прозвучало вопросом, все было ясно, и Элис даже не стала подтверждать оче­видное. К тому же, ей осталось сказать послед­нее, самое главное.
– В этом мальчике тоже заложены связи с природой, и он нуждается в твоей помощи, чтобы эти связи развивались правильно.
Ивейн успел уже полюбить мальчугана, так что даже обрадовался, узнав, что тот оказался его племянником. Жрец вспомнил, как, разговари­вая с крестьянином, сказал ему, что мальчик – сын его покойной сестры. Похоже, это было про­рочеством. Однако ему не так-то просто было привыкнуть к мысли о том, что не только Анья, но и Киэр обладает способностями, редкими у тех, в ком течет смешанная кровь. Где-то в глу­бине его сознания мелькнула мысль: вдруг тем­ное прошлое Элис вновь дало о себе знать, под­вигнув ее – может быть, бессознательно – ввести в заблуждение жреца, заставить его разорвать свои собственные могучие связи с приро­дой поступком, который поднял бы против него мо­гущественных духов стихии?
– Я должна была сказать тебе все это – и ты услышал.
Элис заметила недоверие, даже подозрение в глазах Ивейна и пожала плечами:
– Можешь верить моим предостережениям или нет – как угодно. – Подобрав веретено, она встала, пристально взглянула на Ивейна и до­бавила: – Спроси у своих спутников, как им удалось вырваться из темницы епископа.
– Разве не ты спасла их?
– Они хлопотали около тебя, когда я при­шла. Я только привела их сюда, в укрытие.
– Тогда кто же помешал нашим недругам?
Кто-то ударил его сзади по голове, и это не мог быть саксонец, который шея впереди. В те мгновения, когда сознание ненадолго вернулось к нему, друид отчетливо видел, что лежит на земле, под ногами врагов – их было двое… И тут чья-то неведомая рука отвела от него опасность. Но чья?
– Чья, в самом деле?
Брови Элис насмешливо приподнялись, еще выше, чем раньше у брата.
– Где Анья? – Звонкий, тревожный голо­сок Киэра разорвал тугую нить напряжения, про­тянувшуюся между сестрой и братом. Оба тотчас же повернулись к мальчику, застывшему в про­еме дверей.
Ивейн нахмурился:
– Разве вы не вместе пошли собирать хво­рост для очага?
– Вместе, но она мне сказала, чтобы я со­бирал у подножия холма, а сама поднялась вверх по склону. Мы должны были встретиться здесь, когда каждый наберет по вязанке. Я набрал.
Киэр показал на охапку хвороста, перевязан­ную камышовой веревкой Элис.
Чувствуя себя пригвожденным к месту двумя пронзительными синими взглядами, мальчик не­уверенно передернул плечами, пытаясь оправ­даться за то, что вернулся один.
– Я просто думал, что Анья закончит пер­вая. У нее и так уже полно было хвороста, когда она решила подняться на холм.
Жрец по-прежнему не отрывая от него при­стального взгляда, и Киэр, бросив вязанку у ни­зкого очага, повернулся к двери.
– Я пойду, поищу ее.
– Нет. – Ивейн проворно поднялся. – Я сам найду Аныо.
И он исчез, прежде чем кто-либо успел вы­молвить слово.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Наказав Киэру возвращаться без нее, Анья обрела возможность хоть немного побыть в оди­ночестве. Девушка шла сквозь мягкую, подни­мавшуюся от земли вечернюю дымку. Ивейн, по счастью, остался в пещере, погруженньш в глу­бокий целительный сон, а Киэр и Элис могли и без нее разжечь огонь в очаге и приготовить что-нибудь на ужин.
Анья шла куда глаза глядят, поднимаясь все выше и пробираясь сквозь кустарник. Сначала она еще слышала, как Нодди возится где-то по­близости, резвится, гоняясь за каким-то зверь­ком по высокой траве, но к тому времени, когда девушка добралась до вершины довольно-таки крутого холма, лисенка не стало слышно. Она брела не спеша, без цели и удивилась, неожи­данно увидев завесу из пышной, блестящей лис­твы и колючек, которая перегораживала тро­пинку. Завеса из остролиста напомнила Анье журчащий поток и лесную полянку, окруженную такой же колючей стеной, хотя и свитой из роз я плюща… При этих сладостных воспоминаниях о дивных минутах, проведенных в укрытии, за­думчивая улыбка тронула ее нежные губы.
Угасающий солнечный свет ласково коснул­ся золотистых кос девушки, уложенных вокруг головы, склонившейся в доверчивом созерцании. Спустя мгновение Анья сунула руку в мешочек, привязанный к поясу, и вынула драгоценный кристалл. Потерев его в ладонях, пока он не начал светиться – что с каждым разом получа­лось все легче, – Анья вознесла к небесам горячую мольбу. Не успела она повторить ее трижды, как луч белого сияющего кристалла, протянувшись, указал ей проход сквозь тернистую стену.
Анья прошла, обнаружив, что очутилась в саду, раскинувшемся по берегам неторопливого, спокойного ручейка. Бесчисленные цветы всех оттенков поднимались из высокой травы, звав­шей утомленную девушку отдохнуть. Колючие кусты по берегам ручейка тоже были усеяны цве­тами, блестевшими среди густой зелени. Девуш­ка почувствовала себя так уютно вдали от чужих любопытных глаз! Наконец-то она могла сделать то, о чем так долго мечтала.
Анья быстро скинула с себя платье и ни­жнюю рубашку. И то и другое давно уже пора было постирать; трудности усугублялись еще и тем, что ей не во что было переодеться. Отчасти она сама была виновата в этом. Конечно, вор по­хитил ее дорожный мешок с одеждой, но ведь потом она заметила котомку в углу сарая в аб­батстве Экли – однако в спешке, убегая, забыла прихватить ее с собой.
Там, где течение было быстрее, девушка опустилась на колени и тщательно прополоскала рубашку и платье. Выстиранную одежду она по­весила между ветвей остролиста так, чтобы та была повыше, и теплый ветерок, обвевая, сушил ее.
Теперь, когда Анья осталась нагая, она ре­шила, что это ей послужит достаточным оправ­данием, чтобы искупаться. Торопливые купания во время их стремительных переходов были, ко­нечно, приятны, но редки: Она принялась расп­летать золотистые косы; их игриво разметал тот же ласковый ветерок, что сушил влажные одея­ния, разнося вокруг нежное, упоительное благоухание. Тонкие пальцы распустили шелковистые локоны, и девушка погрузилась в освежающую прохладу прозрачной воды.
Ее верования – как христианские, так и об­щение с друидами – приучили девушку возно­сить благодарственные молитвы за любое нис­посланное ей благо, и Анья, стоя в бегущей воде, подняла лицо к первым слепящим лучам заката. В это священное время борьбы между светом и тьмой она хотела поблагодарить могуществен­ные высшие силы за возвращенное ей здоровье и за свободу, которую ей вновь удалось обрести.
Элис сказала, что пещеру ее окружает «опа­ленный пожаром лес». Однако, если не считать видневшихся кое-где выжженных, почерневших шрамов, Ивейну на первый взгляд показалось, что Иствуд скорее являет собой зрелище возро­ждения природы. Обгоревшие пни были почти скрыты под свежими зелеными побегами. Высо­кие кусты дали множество новых ростков, и вся земля была покрыта самой разнообразной рас­тительностью.
Вид обновленного, возрождающегося леса создал ощущение покоя, и Ивейн почувствовал, что никакая опасность не грозит его маленькой фее… не считая, конечно, его собственного при­сутствия – тем более теперь, после его разговора с Элис. Изящные ноги Аньи оставили тропинку, ведущую вверх по склону. Не колеблясь ни минуты, не чувствуя угрызений совести, Ивейн последовал за прекрасной добычей, радуясь, что благодаря неосознанной помощи Киэра сможет остаться с любимой наедине.
Иа вершине холма тропинка совсем исчеза­ла, но Ивейн лишь улыбнулся, уверенный, что это еще один дар духов леса – источника его силы, – призванный оберегать его одиночество. Ему не было необходимости видеть следы. Едва ощутимая аура, легкие, дразнящие излучения вели его за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33