В особенности, когда имеешь дело с подобными задиристыми и вздорными крикунами.
– Пока я не получу колдуна, золота вам не видать.
– Вы обвиняете нас в том, что он исчез? – возмущенно воскликнул Рольф. – Так ведь не я же сокрыл его от вас! Напро­тив, я еще и поплатился громадной шишкой на голове. Хотя бы за это меня следует воз­наградить!
– А если даже мы и виновны, что упустили жреца, то как тогда с теми двумя, сидевшими в клетке и все же умудрившимися ускользнуть? Может быть, мы и в этом виноваты? – В борьбе против их общего недруга Торвин присоединил­ся к возражениям своего недавнего соперника.
– Найдите мне хотя бы одного из пропав­ших, и я награжу вас.
Уилфрида утомили их бесконечные жалобы, и он пообещал это, надеясь таким образом от­влечь их от мыслей об обидах видениями буду­щего богатства.
– Доставьте мне всех троих, и я заплачу втройне.
Это была его давняя мечта, хотя теперь это уже не имело большого значения. Не за горами тот день, когда правители двух королевств обра­тятся к нему за помощью. Это будет отличная сделка, и уж он-то постарается не упустить своей выгоды.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
С трудом приподняв тяжелые, словно нали­тые свинцом веки, Ивейн безмолвно оглядывал незнакомую обстановку. Единственное, что ос­вещало это темное помещение, были мерцающие уголья; вероятно, их сгребли на ночь, но они еще поблескивали, освещая тот угол, где он лежал на набитом травой тюфяке. В полумраке едва вид­нелись земляные стены и неровный каменный пол. Ивейн, не поворачивая головы, гудевшей от боли, разглядел очертания стола, один конец ко­торого был заставлен пузырьками и склянками; за ними, над прялкой, ожидавшей возвращения хозяйки, свисали различные травы.
Несмотря на царивший вокруг полумрак и на боль в голове, жрец понял, что находится в пещере глубоко под землей – в тайном святи­лище друидов. Но как он мог здесь оказаться? Не пришел же он сюда самостоятельно? Пос­леднее, что он помнил, это то, как он отпра­вился на поиски возлюбленной и пропавшего мальчика. Поэтому он и согласился доброволь­но последовать за саксонцем в расставленную им западню.
Похоже, саксонцу удалась его хитрость… Руки Ивейна сжались в кулаки; он готов был не­медленно сразиться с бесчестным врагом, но тут же сообразил, что никакое коварство саксонцев не могло объяснить того, как он попал в это убе­жище друидов.
Анья, прилегшая на постель у изголовья больного, слегка задремала, но, услышав давно ожидаемый шорох, означавший, что Ивейн пришел в сознание, тотчас же встрепенулась. Она наклонилась и заглянула в его лицо, пре­красное, хоть и омраченное страданием.
Синие, как сапфиры, глаза сузились при вне­запном появлении склонившейся над ним очаро­вательной девушки. Завороженный ее бли­зостью, но опасаясь, что это (как нередко быва­ло) всего лишь видение, Ивейн протянул руку, желая дотронуться до нее и удостовериться, что это не сон. Щека ее была гладкой и шелковис­той. Так значит, он вовсе не грезит. Не в силах удержаться, жрец кончиками пальцев провел по ее волосам и привлек к себе, коснувшись ее губ, невзирая на то, что малейшее движение причи­няло ему боль.
Сердце Аньи забилось от неожиданного счастья, и она с радостью отозвалась на его по­целуй. Но, понимая, что ему нужен покой и отдых, чтобы поправиться, девушка с усилием заставила себя отстраниться.
– Я молилась о том, чтобы ты поправился, просила духов стихии вернуть здоровье их гос­подину, – с ласковой и грустной улыбкой шеп­нула Анья. – И я счастлива, что они откликну­лись на мои мольбы.
Глаза Ивейна потеплели, он с нежностью смотрел на эту полуженщину, полуребенка, всег­да пытавшуюся соединить воедино две веры. По­хоже, это ей удалось. Неужели эта девушка, на­половину саксонка, знала что-то такое, чего он, приученный к осторожности друид, не сумел за­метить? Уже то, что она на свободе и здесь, в этом убежище, доступном лишь посвященным, порождало бездну вопросов, на которые он пока что не находил ответа. Приходилось признаться, что эти удивительные события случились по не известным ему причинам… не очень-то приятное признание для жреца.
Почувствовав, что боль вполне терпима, Ивейн повернул голову, всматриваясь в сумрак. Он увидел Киэра, спавшего крепким, спокойным сном. Под боком у мальчика примостился лисе­нок; в последний раз Ивейн видел зверька, когда тот бежал вслед за ним, а сам он, в свою очередь, шел за коварным Клодом.
Прежде чем друид успел о чем-либо спросить Анью, из глубины пещеры послышался чей-то голос. Невзирая на боль, он повернулся: воспо­минание словно ожило, превращаясь в реальность и приближаясь к нему в облике женщины. Он тут же решил, что в ней-то и заключался ответ на все его многочисленные вопросы.
– Благодарю тебя. В эти искренние слова жрец вложил всю свою благодарность за то, что – как он считал в заблуждении, – совершила эта далекая, почти незнакомая сестра.
Элис не обратила внимания на слова брата. У нее было для него более важное сообщение – то, ради чего она и пустилась на его поиски.
– Мне было видение, и я должна тебе пове­дать о нем.
Ивейн снова нахмурился, на этот раз чуть-чуть вопросительно, с легкой усмешкой.
– Видение? И что же это такое?
– Дело серьезное, и именно из-за этого мне было ниспослано повеление найти тебя.
Элис видела, что Ивейну нелегко принять ее слова всерьез; ему трудно поверить в то, что кто-то может быть наделен сверхъестественным даром. Обычному, непосвященному человеку так же трудно уверовать в могущество друидов. Она смотрела на него молча, не отрываясь, пытаясь убедить его в важности своего сообщения, пре­жде чем произнести его вслух.
Ивейн не спрашивал, кто был пославший ее, и Элис не собиралась объяснять того, что и так было очевидно для них обоих. И все-таки то, что он слышал от Элис, и до сих пор не рассеявшийся туман в голове, не позволили жрецу осознать, что она действительно может сообщить ему нечто важ­ное. Ему вспомнились вдруг разговоры совершен­но иного рода. С неожиданной ясностью, точно в свете кристалла, венчавшего рукоять его посоха, друид увидел перед собой свою мать.
– Так ты, значит, и есть та колдунья из Иствуда, о которой многие перешептываются, тре­пеща и благоговея?
Досадуя, что ее снова уводят от главного, Элис пожала плечами.
– Не я выбирала такое имя, но мне нечего возразить на это. Да и что же мне еще оставалось?
Два взгляда – проницательные, пронзитель­но-синие – встретились.
– С того дня, как мой кристалл раскололся, я не могла быть жрицей.
Никто не заметил, что их приглушенные го­лоса разбудили Киэра; при упоминании о кол­дунье из Иствуда глаза мальчика широко раск­рылись. Вот и еще одна история, рассказанная матерью, оказалась правдой.
Анья тоже удивилась, узнав, что женщина, чей образ был средоточием минувших раздоров, стал фигурой почти мифической. И, поскольку ей удалось спастись и остаться в живых, было похоже, что она принимала участие еще в одном столкновении, в центре которого стоял все тот же алчный, ненасытный епископ.
– Но ведь ты больше не можешь общаться с духами, как же ты объясняешь свои виде­ния? – сурово спросил Ивейн, хотя и не отвер­гая возможности, что Элис не лжет.
Та снова раздраженно пожала плечами и, взяв потемневшую от копоти палку, поворошила ею угли под висящим над огнем котелком.
– Я сказала, что не могу разговаривать с ду­хами – как ни один из непосвященных не может ни общаться с природными силами, ни взывать к их могуществу. Но я не говорила, что духи не могут общаться со мной. И они говорят со мной в сновиденьях и знамениях.
Ивейн едва заметно кивнул, превозмогая боль. Это было возможно. Воистину, поведение духов непредсказуемо. Достаточно вспомнить жаркие летние дни, заканчивающиеся неистовой бурей. И он не раз видел, как природа, отнимая одной рукой, одаривает другой, подобно тому, как снег зимой морозит землю, но, тая весной, подготавливает ее для новых всходов.
Огонь разгорелся, и Элис, отложив палку в сто­рону, заметила, что Ивейн наконец-то готов ее вы­слушать. Не теряя ни минуты, она заговорила:
– Ты должен узнать о том, что они мне от­крыли, выслушать то, что повелели тебе сооб­щить.
Ивейн лежал, не двигаясь, весь превратив­шись в слух. Он чувствовал, что сообщение не будет приятным, и приготовился к этому, хотя и счел нужным предупредить:
– Если ты собираешься предостеречь от опасностей, грозящих нам на каждом шагу, то ты опоздала. Чего мы только не вытерпели за все эти дни!
– Я понимаю, – Элис кивнула жрецу. – К несчастью, в ниспосланном мне откровении есть сцена, которой я не нахожу объяснений. Я ни­чего об этом не знаю, кроме того, что это неве­роятно серьезно.
Хотя видения ее были зачастую неутешитель­ны, значение их было ясно. Как странно, что те­перь оно касалось близкого ей человека, за чье здоровье она тревожилась. Смысл откровения был скрыт от нее в тумане.
– Ты никак не участвовал в этом видении. Однако нет ни малейших сомнений, что посла­ние предназначено именно для тебя.
Таинственность откровения придавала ему особую ценность в глазах жреца.
– Я не один раз видела челн, отплывающий от пристани у громадного здания, построенного из камня человеческими руками. На носу его сидит муж нашей сестры с младенцем на руках. Это маленькая девочка, которую он оберегает.
Элис взглянула на Ивейна, пытаясь по глазам или по выражению лица определить, как он вос­принял ее слова.
Однако лицо его оставалось холодным, бес­страстным, будто высеченным из камня. Анью поразило это так же, как Элис. Нет, даже боль­ше, поскольку она сразу же поняла значение пос­лания: Адама больше нет в Иске. И все испыта­ния, которые они претерпели во время этого пу­тешествия, были напрасны. Обе женщины не сводили глаз со жреца, ожидая его реакции, в то время как в душе мальчика при упоминании колдуньи о маленькой девочке зажглась крохотная искорка надежды – а вдруг это его исчезнувшая сестренка, Сайэн?
Мучительная, ноющая боль от удара путала мысли Ивейна, но и он тоже понял всю тщет­ность предпринятых поисков. Однако вместе с разочарованием пришло и открытие, подтверж­давшее его подозрения. Каждая встреча с про­тивником должна была заманивать их все дальше в поджидавшую западню. Ивейн прижал пальцы ко лбу, потом запустил их в густые черные кудри. Перед ним вставали новые трудности, еще более серьезные, чем предыдущие. Необходимо было немедленно разобраться во всем этом и узнать, куда перевезли мужа сестры. Задача эта была не­легкой. У него не было теперь ни единого пред­мета из новой темницы Адама и рядом не было Брины и Ллис для сотворения вечной триады гармонических сил, которая помогла бы ему в поисках.
Элис прервала его размышления. Она повто­рила все то, что сказала вначале, и добавила еще кое-что – намек на ответ, который он так жаж­дал услышать.
– Я видела, как лодка отплывала от ка­менного форта, построенного древними заво­евателями… и как она пристала к другому бе­регу.
– Где?
Ивейн резко сел, невзирая на пронзившую его боль. Наклонившись вперед, он задал тот же вопрос, что вертелся на языке у Аньи:
– Где они теперь? Отплыли они на север или на юг?
Отблески нняамени вспыхнули, заиграли на серебряных нитях в волосах Элис. Она медленно покачала головой.
– Что верно, то верно – они отплыли либо на север, либо на юг.
Она улыбнулась, увидев, как сжал кулаки ее брат, и спокойно добавила:
– Но если я сейчас скажу тебе, где они, ты, рискуя своим здоровьем, сразу же устремишься за ними.
Она прищурилась, готовясь отразить взрыв его негодования.
Ивейн ничего не ответил, но пламя, вспых­нувшее в его синих глазах, могло бы испепелить Элис. Уверенная в своей правоте, она была непреклонна:
– Тебе нужно отдохнуть целый день и еще одну ночь, чтобы восстановить силы, которые тебе скоро понадобятся.
Хотя Элис и не знала его намерений, ей было известно достаточно, чтобы понять, что в пред­стоящих жрецу испытаниях ему потребуется все его могущество.
– Так что я не скажу тебе, где это, пока го­ризонт на востоке второй раз не окрасят лучи рассвета.
Разочарованный и раздосадованный, Ивейн холодно возразил:
–Я отправлюсь в дорогу и без твоей помощи и отыщу то, что мне нужно.
– В таком случае ты только потеряешь пос­ледние силы и не сможешь сотворить ни единого заклинания, – спокойно ответила Элис. – Мне кажется, в душе твоей и так уже потускнела та заповедь, что сияет друидам подобно солнцу, указывая им путь, и ты позволил обжигающим ветрам чувств стать угрозой твоей безмятежнос­ти. Ты только подумай, какой вред это может на­нести и тебе и всем твоим близким, если ты ут­ратишь необходимое самообладание.
Анья тихонько вздохнула, а Киэр широко раскрыл глаза, но ни один из них не осмелился вмешаться и прервать спор этих двух обладате­лей мистического дара.
Друид, которому редко осмеливались пере­чить, так и кипел, подавляя гнев, однако он не мог не признать, что сестра права. Действитель­но, ураган чувств, выпущенный на волю, потряс его безмятежное спокойствие. Не подлежало со­мнению и то, что подобная утрата самооблада­ния грозила и ему, и тем, кто находился с ним радом. Однако все в нем противилось такому на­силию со стороны Элис. Более того, Ивейн по­дозревал, что ей доставляет удовольствие созна­ние его беспомощности… что ей из-за какого-то каприза хотелось бы, чтобы он потерпел неудачу, и с помощью колдовства и злых чар она может добиться этого. Однако ее следующие слова оп­ровергли все эти рассуждения.
– Останься, и я научу тебя, как быстро до­браться до цели. Ты прибудешь туда намного раньше, чем могли бы донести тебя ноги, а зна­чит, ты на много дней раньше выполнишь свою задачу, даже раньше, чем если бы ты вышел в ту самую минуту, когда мое жилище стало тебе убе­жищем.
С удовлетворенной улыбкой, не сказав боль­ше ни слова, Элис повернулась и отошла в пол­умрак пещеры.
Ивейн опять запустил пальцы в волосы. Он не ощущал ни коварства, ни злого умысла в намере­ниях Элис, но опасался доверять своим чувствам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33