Саффолк снова пожелал им от души найти счастье и покой. Нет, в измене их обвинить было нельзя. Их можно было осудить только за один грех – за любовь.
Разглядывая книгу, он между тем исподтишка наблюдал за Норфолком, который внимательно рассматривал следы от взрывов пороховых петард, весьма подпортивших зеленую лужайку парка. Саффолк помнил, что один пороховой заряд так и не воспламенился – он плохо подсоединил бикфордов шнур. Двигаясь очень осторожно, герцог быстро разыскал пороховой заряд, снова подсоединил бикфордов шнур и поджег его. Прежде чем отойти на безопасное расстояние, Саффолк сунул «магическую книгу» Дини под мешочек с порохом и улыбнулся с. чувством исполненного долга.
Снова присоединившись к Норфолку, он как ни в чем не бывало принялся разгуливать с ним по парку, стараясь, впрочем, держаться подальше от горящей петарды. Через минуту в парке прогремел взрыв – теперь и в самом деле последний.
– Опять! Опять! – закричал Норфолк, лицо его пошло красными пятнами. Затем он с подозрением уставился на Саффолка.
– Где она? Где моя книга? Король ее до сих пор не видел, ты, негодяй! Книга – вещественное доказательство измены. Генрих подписал приказ на основании моего доклада! Я еще сказал ему, что в этой колдовской книге предсказана ранняя смерть Эдуарда, принца Уэльского. Он никогда не поверит мне без этой проклятой книги.
Саффолк, улыбнувшись, ткнул пальцем в небо: по воздуху носились кусочки пепла от сгоревшего доказательства.
– Пойдем, Норфолк, выпьем за наше будущее процветание.
Норфолк затопал ногами от злости, не в силах подобрать ругательства, соответствующие тяжести совершенного Саффолком проступка, хотя обычно он за словом в карман не лез.
Саффолк рассмеялся.
– Мне, пожалуй, пора, Норфолк, – бросил он в лицо рассвирепевшему герцогу. – Не желаю быть свидетелем нового взрыва. Судя по тому, как кровь бросилась тебе в лицо, на этот раз взорвется твоя глупая голова, и грязи при этом будет куда больше. Прощай.
С этими словами Саффолк отправился на поиски веселой компании и холодного эля.
Что-то царапало ей лицо.
Дини попыталась было раскрыть глаза, но, увидев вокруг шипы и острые листья, опять зажмурилась. Она попробовала подвигать руками и ногами, но оказалось, что и ноги, и руки застряли, будто в ловушке, и малейшее движение причиняет ей острую боль. Одна рука была словно пришпилена у нее над головой, а ноги вообще не касались земли.
– Кит, – прошептала она, чувствуя, как куда-то съезжает. Ее красное бархатное платье стало постепенно рваться по шву по мере того, как девушка сползала на землю.
И тогда до нее дошло, что случилось. Она оказалась в самой середине непролазных кустов живой изгороди, причем это были не молоденькие растения, а толстенные, грубые кусты с шершавой корой и колючками. Их возраст измерялся десятилетиями – нет, какими десятилетиями – веками!
– Дини, ты где? – взывал к ней мужской голос.
«Интересно, кто это? Кит?»
– Да здесь я, здесь, хвала Господу! – Извиваясь, словно змея, девушка ухитрилась высвободить руку и даже помахать. Теперь ей даже удалось кое-что рассмотреть – в проходе лабиринта был человек, мужчина. Она заметила, что у него на боку висит меч.
Человек, нагнувшись, принялся раздвигать кусты своим оружием.
– Кит! Помоги мне! Здесь Суррей. Он хочет меня убить.
Кто-то засмеялся. Это был мужской голос, и очень знакомый.
Но это был не Кит.
Натан Бернс, режиссер видеоролика, – вот кто это был!
И вовсе не меч он держал в руках, а свой идиотский стек.
Смех прекратился.
– Слушай, а ведь ты в самой гуще зарослей акации. Как, скажи на милость, тебя туда занесло?
Его слова резали ей слух. Он слишком упирал на окончания и сильно рубил конец фразы. Неужели он так говорил всегда?
– Пожалуйста, помоги мне, – взмолилась она, – я ищу одного человека. Его зовут Кит. Он герцог Гамильтон!
– Очень смешно, Дини. Твой английский акцент банален, как резиновый костыль, – добавил Натан, но тут же на себя рассердился – английская поговорка, которую он попытался было воспроизвести, звучала иначе: «Реален, как резиновый костыль». Натан покраснел от досады и грозно сказал: – Не знаю, что с тобой творится, Дини. Сначала срываешь съемки, потом залезаешь в кусты столетней акации и сидишь там, как дура. Хочу тебя предупредить, что лабиринт – историческая достопримечательность и его точно так же нельзя трогать руками, как музейный экспонат. А ведь нам придется тебя оттуда в прямом смысле выпиливать. Кроме того, ты не забыла, что у тебя через два часа концерт? Все места на стадионе Уэмбли распроданы!
– Кит, – прошептала Дини, – где ты? Что с гобой?
– Слушай, что за дрянь ты на себя нацепила? Совершенно не подходит к эпохе! Черт тебя возьми, Дини, ты что, хочешь, чтобы меня инфаркт хватил?
Дини, к огромному удивлению Натана, неожиданно зарыдала. Бернс в жизни не видел, чтобы она плакала, – она вообще не была похожа на прочих певиц, выступающих в аналогичном жанре. И вот теперь эта стальная женщина проливала в прямом смысле потоки слез.
– Ты что, ногу сломала? – неловко пошутил Бернс просто потому, что не знал, как теперь с ней обращаться. Тем временем около куста, где, как в капкане, поймалась Дини, стали собираться участники съемок. Подтянулись девчонки – «ДТ», актеры массовки, костюмерша и помощник режиссера. Все они с изумлением рассматривали одетую в красное Дини, неизвестно каким способом оказавшуюся на верхушке живой изгороди и смотревшую на них сквозь ветки, как заключенный сквозь решетку.
– Кит, – причитала Дини, – он пропал! Господи, ему не удалось выбраться.
Затем собравшиеся услышали, как известная певица с силой втянула в себя воздух и заголосила по-настоящему.
– По-моему, она потеряла своего кота, – прошелестела Моника.
Натан щелкнул пальцами, и перед ним мгновенно возник помощник режиссера со своей знаменитой дощечкой под мышкой. Даже не взглянув на этого вечного раба кинопроизводства, Бернс отрывисто пролаял:
– Мне нужна раздвижная лестница и садовник, а кроме того – аптечка и врач. Потом зайдите в мой фургон и принесите коробочку валиума. Позвоните на стадион и сообщите, что возможна задержка.
Моника прошептала несколько слов режиссеру на ухо, и тот утвердительно кивнул головой:
– Да, и найдите где-нибудь этого кота.
– Кота?
Помощник режиссера со всех ног кинулся по проходу в лабиринте, лелея в сердце надежду не заблудиться.
Костюмерша, которая внимательно разглядывала Дини сквозь толстые стекла очков, покачала головой:
– Это не тот костюм, который был на ней час назад. Интересно, зачем она переоделась? Ей что, уже не нравится моя работа?
– Телма, мне еще не хватало расстраиваться по поводу костюма, – прорычал Натан, – как будто мало других причин. Одна из наших звезд сидит в кустах на высоте десяти футов и пришпилена к ним, словно кузнечик к ящику энтомолога. К тому же она ревет как белуга и постоянно зовет какого-то кота. Баки Ли Дентона только что увезли в больницу, у него началось воспаление кожи после недавней операции по пересадке волос. Кроме того, солнце почти зашло, снимать невозможно, а прогноз погоды обещает дожди всю эту неделю. Проклятый клип разваливается просто на глазах. Честно говоря, Телма, при сложившихся обстоятельствах я бы радовался, что на ней сейчас не ваш костюм.
Костюмерша некоторое время обдумывала его слова, потом пожала плечами и ушла в себя.
В лабиринте появился краснолицый рабочий с алюминиевой лестницей на плече. Он носил старомодную форменную фуражку, что делало его похожим на довоенного инженера-путейца. Следом прибежал садовник, который буквально трясся от гнева.
– Как только разрешили снимать в этом историческом месте, по существу, заповеднике? Эту женщину следовало распилить на куски вместо того, чтобы пилить изгородь! А ведь этот лабиринт пережил две мировые войны, гражданскую войну – не говоря уже о бесчисленных поколениях нерадивых садовников! Но похоже, несчастному лабиринту не пережить последствий этих съемок!
Целый час рабочий и садовник совещались, а потом пилили изгородь, стараясь как можно меньше ей повредить. Наконец работа завершилась, и Дини благополучно опустили на землю. Руки и лицо девушки были исцарапаны до крови, платье порвано и засыпано каким-то пеплом и песком. К его подолу присохли грязные увядшие листья.
На лице рабочего явно читалось неподдельное отвращение.
– Ты чего, приятель? – спросил садовник.
– Знаешь, эта баба воняет, как не знаю что. Мне приходилось работать и с искусственными удобрениями, и с органическими, но хочу тебе сказать, что от нее пахнет, как от кучи компоста, постоявшего на жаре месяца три!
Костюмерша подошла к уже чуточку успокоившейся, но продолжавшей всхлипывать звезде. Ее весьма заинтересовал костюм, который был на Дини. Любопытство перебороло даже запах, исходивший от певицы и отнюдь не озонировавший воздух.
– Подумать только, – говорила она, стараясь дышать ртом. – Это платье – настоящее сокровище. Оно шито всамделишной золотой нитью – и вручную! До сих пор я видела такие только в музеях!
– У нее такая грязная голова, что похоже, она не мыла ее несколько недель, – с недоумением заявила гримерша. Она сама причесывала Дини утром, и с волосами девушки все было в порядке. Кроме того, она отметила про себя, что волосы Дини отросли на несколько дюймов.
Натан втянул в себя воздух, поморщился:
– Отвезите ее в Дорчестер и вымойте как следует. Кроме того, ей необходимо переодеться.
Как сомнамбула, ничего не слыша и не видя, Дини вошла в автобус. Тот самый, на котором она ездила, казалось, тысячу лет назад.
Стэнли на чем свет стоит ругал всех американцев – членов съемочной группы. Его машина, за которую он так и не удосужился выплатить последний взнос, была припаркована на автостоянке Хемптон-Корта. С интересом он наблюдал за неразберихой, царившей на съемочной площадке – как бы то ни было, но свои деньги он получил и ему было совершенно наплевать, как у американцев сложатся дела в дальнейшем.
Распахивая дверь машины и устраиваясь на сиденье, он подумал о певице, с которой познакомился на съемках. На его вкус, это была девчонка что надо. Встреча с ней оказалась самым приятным сюрпризом за время работы с американцами. Даже болтать с ней о всяких пустяках, и то было настоящим удовольствием.
Ключи торчали в замке зажигания. Он было потянулся к ним, но тут заметил, что какой-то человек бредет по стоянке, припадая на ногу. Осветив незнакомца фарами, Стэнли убедился, что перед ним актер, хотя костюм, в который он был одет, больше соответствовал эпохе короля Генриха, нежели временам Елизаветы. Похоже, этого парня тоже рассчитали.
Потом Стэнли заметил, что у незнакомца сильно кровоточит плечо, да и выглядел тот не лучшим образом.
– Черт, – проворчал Стэнли и вылез из машины. – Эй, парень, может, тебя подвезти?
Человек пошатнулся, но оглянулся на крик – и тут у Стэнли язык присох к глотке: у того были совершенно безумные глаза.
– Ага, – неожиданно спокойно ответил его коллега, все еще зажимая кровоточащее плечо рукой.
Стэнли на секунду усомнился: правильно ли он сделал? Но парень был облачен в самый настоящий театральный костюм, хотя костюм этот черт знает как вонял. Нет, он не ошибся: этот человек – такой же актер, как и он сам. Стэнли следил за тем, как мужчина приближался, и невольно залюбовался его грациозными движениями. Это был настоящий атлет, так сказать, актер физического плана – не чета хлюпикам из интеллектуальных трупп. Тут Стэнли осенило – скорее всего парень из Дурхэмской труппы. Всех ее членов уволили со съемок без предварительного уведомления и даже не заплатили суточные.
Когда парень подошел поближе, Стэнли неожиданно для себя выпрямился. В незнакомце чувствовались неподдельное благородство и привычка повелевать.
Стэнли распахнул дверь, и мужчина скользнул внутрь, не обратив ни малейшего внимания на любезность владельца авто. Было похоже, что незнакомец привык к такого рода услугам. Заметив, что пассажир скривился от боли, Стэнли торопливо сказал:
– Это ничего, рану можно зашить в ближайшем травмпункте, – и неожиданно для себя добавил: – Если хотите, можете остановиться у меня.
Незнакомец взглянул на Стэнли. В его глазах читалась самая настоящая скорбь, которая, конечно же, не была следствием раны. Он ничего не сказал Стэнли, а только кивнул.
Машина двинулась по направлению к Лондону.
Несколькими секундами позже в автобус, который находился на той же стоянке, поднялась Вилма Дин Бейли. Судя по всему, она была не в состоянии говорить и, хотя ей скормили две таблетки валиума, продолжала находиться в состоянии тихой истерики.
Автобус покатил в сторону гостиницы в Дорчестере.
Натан Бернс, который тоже ехал в автобусе, сделал по пути несколько телефонных звонков. Во-первых, он позвонил на стадион Уэмбли и отменил концерт. Потом позвонил па звукозаписывающую фирму и расторг контракт на съемку видеоролика.
Натан решил, что музыкальных клипов больше снимать не будет и по этому поводу стоит хорошенько напиться.
Глава 20
Лорна Дьюн Бейли в задумчивости бродила по комнате.
Захотелось покурить, и она вытащила пачку из большой косметички. Зеленая пластмассовая зажигалка выпала на стол вместе с сигаретами, словно ожидая, когда ей воспользуются. Лорна с отвращением глянула на пепельницу, полную окурков. На каждом был след от ее кораллово-красной помады.
Женщина с минуту подумала и снова убрала сигареты и зажигалку в косметичку. Мерзкая это привычка – дымить как паровоз. Лорна вообще вряд ли закурила бы, если бы не Дини.
Все началось, когда ее девочка вернулась из Англии.
Она снова забегала по квартире, время от времени поднимая глаза к потолку. Там, на втором этаже, ее дочь беседовала с психиатром. Поначалу Лорна и слушать не хотела о том, чтобы пригласить врача. В ответ на такого рода намеки она обычно говорила, что «девочке нужен отдых, вот и все». Но проблема заключалась в том, что Дини вовсе не собиралась отдыхать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48