Фокс соскочила с мустанга и похлопала его по крупу. Потом отпустила его пастись в высокой траве.
— До следующих каньонов еще два дня пути, — весело заявила она и улыбнулась Джубалу. Но ее улыбка погасла, как только ее взгляд остановился на Пиче.
Пич все еще сидел на лошади, опустив подбородок на грудь и закрыв глаза. Тонкая струйка крови стекала из уголка рта. Фокс и Таннер оказались возле него одновременно.
— Я освобожу его ноги из стремян, а ты его лови.
Таннер отнес Пича в тень и, удивившись, как он мало весит, бережно опустил на землю.
— Спасибо, — прохрипел Пич. — Чувствую себя полным идиотом.
Следующий приступ кашля, казалось, будет длиться вечно. Но когда он все же прошел, обессиленный Пич откинулся на валун и виновато улыбнулся.
— Принести вам чего-нибудь? — спросил Таннер.
— Вот, выпей холодной воды. — Фокс уже успела сбегать к реке за водой, а сейчас, сорвав с головы бандану, стала вытирать потный лоб Пича и кровь с его губ. Руки у Пича тряслись, и она помогла ему держать кружку.
— Не надо меня так пугать, старичок, — наклонившись к нему, прошептала она.
Пич посмотрел на нее с такой любовью, что Таннер отошел, чувствуя, что он вторгается в их личную жизнь.
— Можешь испечь на ужин лепешки?
— Если бы тебе захотелось жареного крокодила, я бы его поймала, убила и принесла сюда.
— Мне никогда не нравились крокодилы.
— Готова поспорить, что ты никогда в жизни не пробовал крокодила. — Она нежно погладила Пича по щеке. — Будут тебе лепешки.
— А я вздремну перед ужином, не возражаешь?
— Хорошо. Я разбужу тебя, когда лепешки будут готовы. Я даже намажу их маслом.
— До самых краев…
Фокс встала и сразу же оказалась в объятиях Таннера. Она прислонилась лбом к его груди, не в силах унять дрожь.
Что бы он сейчас ни сказал, будет ложью, и это ее расстроит. Все, что ему оставалось, — это крепко ее обнимать и думать о том, что может произойти с его отцом.
— Я не знаю, что делать. До ближайшего поселения, где мы могли бы уложить его в постель, несколько дней пути. В аптечке нет ничего, что могло бы ему помочь. Ненавижу! Ненавижу эту проклятую болезнь!
Джубал подошел к ним, припадая на свою больную ногу.
— Я принес вам кофе. — Он отдал им кружки и посмотрел на Пича. — Он не выдержит.
— Заткнись!
Джубал обиженно поджал губы, но потом сказал:
— Он проехал этот каньон не дрогнув. Я был уверен, что он начнет кашлять и свалится вниз. — Он неловко похлопал Фокс по руке. — Я займусь ужином.
— Что же мне делать? — Забыв про кофе, она смотрела на Пича. — Он был со мной всегда.
Таннер молча обнял ее.
Глава 19
На следующий день путешествие, слава Богу, было легким: их путь лежал в основном по равнине, переправляться пришлось лишь через несколько небольших ручейков. Все же Фокс то и дело оборачивалась, чтобы взглянуть на Пича. Он выглядел немного лучше, чем накануне, и она посчитала это хорошим знаком. Облака то и дело набегали на солнце, поэтому не было изнурительной жары. В середине дня в надежде, что это поможет Пичу, Фокс настояла на том, чтобы сделать дополнительную остановку.
Ночью у него было несколько приступов, и он просыпался в поту, обессиленный. Его кожа приобрела желтоватый оттенок, и Фокс показалось, что он катастрофически быстро теряет волосы.
После ужина она села рядом с ним с кружкой в руках.
— Ну как ты?
— Все время хочу пить, а по ночам мерзну. А в остальном — никогда еще так хорошо себя не чувствовал.
— А выглядишь ужасно. — Фокс притворилась, что не замечает, как трясутся у него руки, когда он подносит к губам кружку. А еще она уверяла себя, что его голос не звучит глухо, что его глаза не блестят от лихорадки, от которой не помогали никакие лекарства.
— Да уж, наверное. — Он улыбнулся, но потом посерьезнел. — Что ты решила насчет мистера Таннера, Мисси? Этот человек любит тебя.
— Он ни разу мне об этом не сказал.
— Ты занимаешь большое место в его планах.
Пич говорил с трудом, из его горла вырывались хрипы, пугавшие ее.
— Я не могу. И ты знаешь почему. Мне надо кое-что сделать. Кроме того, я не хочу его позорить.
Таннер сидел у костра напротив Джубала, склонившись над шахматной доской. Джубал Браун был единственным человеком, на которого Фокс могла смотреть без боли в сердце.
— Он знает, на что идет, Мисси. И не тебе решать, что позорит человека, а что нет.
— Я дала клятву. И я ее выполню, — процедила она сквозь зубы.
— Значит, ты не собираешься выполнить мое последнее желание и убьешь Дженнингса.
— Не начинай снова эти дурацкие разговоры о последнем желании. Иногда, Пич, ты просто сводишь меня с ума.
— Тебе придется выбирать. Ты можешь погубить свою жизнь, а можешь схватить ее и не отпускать.
— Посмотри на меня! Я не красавица.
— Нет, ты красавица. — Эту фразу он произнес целиком, а не задыхаясь, как обычно, после каждого слова.
— Я только сейчас научилась мало-мальски правильно держать эту чертову вилку. И послушай, как я говорю. Я все время сквернословлю.
— Ну так перестань. Если ты смогла отвыкнуть от одной привычки, отвыкнешь и от другой.
— Пич! — Отчаяние исказило ее лицо. — Я не смогу приспособиться к его миру. А если буду пытаться, ничего хорошего из этого не выйдет. Я буду несчастна.
— Он готов пойти тебе навстречу, Мисси. На самом деле он хочет жить вдали от того мира, который так тебя пугает.
— А его отец? Представь себе, что подумает его отец, если Таннер приведет меня к себе домой!
— Он привыкнет и смирится. Ведь это не он на тебе женится, а Таннер. Нечего ему выбирать жену своему сыну.
— Зачем мы только об этом говорим? Ничего этого не произойдет. Таннер найдет более подходящую женщину, а меня повесят. Конец истории.
— Ты разбиваешь мне сердце.
— Господи, не говори так.
— Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой. Ты не сделала ничего такого, за что этот мерзавец мог вышвырнуть тебя из твоего собственного дома. Ты ни в чем не виновата. Оставь Дженнингса в покое и устрой свою жизнь.
— Так. Ты все-таки добился своего. — Она смотрела на него с гневом и укоризной. — Навязал мне свое последнее желание.
Пич устало улыбнулся:
— Я буду наблюдать из-за облака за тем, что ты будешь делать.
— Я его убью, Пич. Да поможет мне Бог, я заставлю его заплатить за все.
— Иди ко мне. Положи голову мне на плечо, как раньше, когда была маленькой девочкой. Будем смотреть на звезды и вспоминать.
— Я буду вспоминать, а ты молчи и отдыхай.
Фокс придвинулась ближе, но так, чтобы не наваливаться на него всей тяжестью. Пич так быстро уставал, что она знала: долго он не выдержит. Через несколько минут она встала, будучи не в силах слушать хрипы, вырывавшиеся из его груди, но притворившись, будто она устала.
— Завтра нам предстоит пройти через самый сложный каньон. День будет очень длинным — с самого рассвета и до тех пор, пока мы его не пройдем до конца, а это может случиться уже при лунном свете. Тебе будет не слишком тяжело?
— Я рад, что ты об этом заговорила. Лучше всего будет, если ты поставишь меня последним в цепочке. — Он приложил к губам платок, а потом украдкой взглянул на него. — Я принял пол-ложки соли. Кажется, это немного остановило кровотечение.
Она кивнула, но почувствовала, что у нее побелели губы.
— Спокойной ночи, старичок.
Но она знала, что он будет все время просыпаться от холодного ночного воздуха и приступов кашля. Он признался, что если спит не полусидя, опершись спиной на седло, ему кажется, что он задыхается.
Фокс пошла прямо к своему спальному мешку, не задерживаясь возле Таннера и Брауна. Она завернулась в одеяло и стала смотреть в небо. Пич. Таннер. Пич. Таннер. Как может сердце вынести столько горя?
Они вошли в каньон еще до того, как наступил рассвет. Им даже пришлось подождать еще немного: у Пича случился такой сильный приступ, какого до сих пор не было.
Пока оставалось места для маневра, Фокс отстала и несколько минут ехала рядом с Пичем.
— Ты сегодня утром принял соль? Пич не ответил, а только кивнул.
— Ты ничего не съел за завтраком.
— У меня во рту все болит, и горло тоже. Мне больно глотать.
Фокс вспомнила, что ее матери ближе к концу тоже было больно глотать. И голос стал таким же слабым и таким же глухим, как у Пича. Сердце Фокс сжалось от предчувствия.
— В первом же поселке, где для тебя найдется кровать, мы с тобой останемся. Таннер и Джубал могут ехать одни.
Она ожидала, что Пич запротестует, но он лишь кивнул, и в этот момент Фокс поняла, что он умирает.
Нет, она уже давно это поняла. Просто сейчас ей пришлось признаться себе в этом. Не говоря ни слова, она пришпорила мустанга и подъехала к Таннеру.
— По ту сторону каньона в двух днях пути есть место, которое юты используют для врачевания с помощью магии. Там есть несколько минеральных источников и, насколько я помню, небольшая фактория.
— Я знаю это место. От этих источников дорога до Денвера мне знакома.
— Таннер, я прошу тебя купить у владельца фактории кровать и отдать ее мне и Пичу. А вы с Джубалом поезжайте в Денвер. Я останусь с Пичем до… — у нее перехватило горло, — до того, как все кончится.
Таннер взял ее руку.
— Я куплю тебе всю эту проклятую факторию. Бери все, что может тебе понадобиться.
Она посмотрела на него с любовью, но промолчала и вернулась в начало их отряда, миновав Джубала и мулов.
Каньоны были страшными. В некоторых местах уступы были менее двух футов шириной. Они не смогли остановиться на обед, но запомнили тот момент, когда, решив остановиться, потеряли двух мулов, свалившихся вниз с уступов. Через несколько секунд мулы упали в реку, и их унес бурный поток.
Фокс поблагодарила Бога, что Пич не упал вслед за мулами, а следующие восемь часов беспокоилась о том, что один или два мешка с золотом безвозвратно пропали.
Но Пич выдержал до конца дня, хотя в уголках его губ собралась желтоватая пена и он так устал, что не мог говорить, когда Таннер снял его с лошади и завернул в одеяла. Он подсунул ему под спину седло, а Фокс вымыла ему лицо, стараясь сделать вид, будто не видит, как Пич борется с приступом кашля.
— Дальше путь будет легче, — пробормотала она, пряча глаза. Он не увидит каньоны к северу от минеральных источников. К тому моменту он уже отмучается.
Ее отвлекли страшные крики Джубала. Он бежал от реки с такой скоростью, словно его нога полностью зажила. За ним гнался огромный бурый гризли.
Взгляд Фокс тут же метнулся к седельным сумкам, где было оружие, потом в сторону Таннера, у которого тоже не было револьвера. А Джубал, преследуемый медведем, бежал прямо на них. Если из-за Джубала медведь приблизится к Пичу, Фокс поклялась себе, что пристрелит его раньше, чем медведя. Если, конечно, она доберется до оружия.
Джубал, вероятно, понял, что он делает, и свернул в сторону. Медведь внезапно остановился. Его отвлек кусок бекона, который Джубал положил на тарелку у костра, когда готовил ужин.
— Оставайся на месте, — приказал Таннер Фокс и, пригнувшись, побежал к тюкам, где было спрятано оружие.
Джубал тем временем обежал кругом, а потом упал на землю и, страшно ругаясь, схватился за свою простреленную ногу.
Через минуту Таннер уже достал ружье, а мгновением позже и Фокс нашла свое. Медведь буйствовал, рвал когтями мешки, обнюхивая землю вокруг костра. Потом он огромной лапой схватил один из мешков, и из него, блестя в свете костра, золотой дугой посыпались монеты, а сам мешок полетел в огонь.
Они выстрелили одновременно, потом еще раз и еще, пока медведь не упал, оставшись лежать бездыханным. Нахмурясь, Фокс оглядела причиненные медведем разрушения. На земле толстым слоем были рассыпаны мука, соль и сахар. Посуда была разбросана вокруг лагеря, помятая и по большей части уже не пригодная к употреблению. С седла Таннера была содрана кожа.
Но самым главным, на чем остановился ее взгляд, были блестевшие повсюду золотые монеты. Как же она устала беспокоиться об этих монетах, собирать их и пересчитывать!
Все тело болело и ныло после трудного перехода через каньоны. Последние два часа она мечтала о том, что быстро перекусит и завалится спать. Но сейчас об этом не могло быть и речи.
— Интересно, — раздался в наступившей тишине ее голос, — были ли на тех мулах, что свалились в воду, мешки с золотом? Похоже, что нет.
Таннер выглядел таким же уставшим и сердитым, как она.
— Мы столько раз их считали, что я могу поклясться, что знаю каждую монетку по виду. — Он потянулся и расправил плечи. — Я соберу их, а ты займись Пичем.
— Я его устрою, а потом помогу тебе. Вдвоем мы управимся быстрее. Как насчет того, чтобы поджарить медвежатины на ужин? А, Джубал?
К тому времени как Джубал нарезал и поджарил мясо, Фокс и Таннер собрали монеты вокруг костра, а потом расширили круг поисков. Поскольку медведь разорвал два мешка, на земле было рассыпано более тысячи двухсот монет. Они наполнили ими помятые кастрюли.
Собрав последние силы, Фокс понесла кусок жареной медвежатины Пичу.
— Я не голоден, — задыхаясь, сказал он.
— Тебе надо немного поесть. У нас уже несколько недель не было свежего мяса. — Надеясь, что запах возбудит у него аппетит, она поднесла тарелку к самому его носу, но он отвернулся.
Фокс попыталась уговорить Пича съесть хотя бы несколько кусочков, но он отодвинул тарелку. Она встала и, укрыв его одеялами, которые он сбросил, поцеловала его в горячий лоб.
— Как он? — спросил Таннер.
— А как ты думаешь? Он умирает, — резко ответила она. Но потом взглянула на кастрюли с монетами, которые им предстоит пересчитывать, и подумала о том, что, возможно, отца Таннера уже нет в живых. — Извини. — Она не чувствовала голода, аппетит пропал. Поставив тарелку, закурила. — Скажи, пожалуйста, почему, вместо того чтобы тащить это чертово золото через всю страну, ты не достал эти деньги в Денвере, раз уж ты там был? — Этот вопрос давно занимал ее.
— Похитители специально оговорили, чтобы я привез монеты. Обмен должен произойти где-то между Денвером и минеральными источниками. — Когда Фокс удивленно на него посмотрела, он пожал плечами. — Так было сказано во второй телеграмме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39