– Энни, я же тебя предупреждал!
Она ласково провела по худеньким ручкам девочки и, сдерживая слезы, воскликнула:
– Хэп, мы нашли ее! Мы все-таки ее отыскали!
– Т'сана! – послышался женский голос.
Из типи вышла Асабети и, увидев белую женщину, остановилась, но тут же опомнилась, схватила девочку за руку и, потащив ее за собой, подтолкнула ко входу в типи, после чего повернулась к Энни и разгневанно спросила, зачем ей понадобилось трогать Т'сану. Энни, пораженная вспышкой индианки, сначала растерялась, но тут же стала уверять, что ей просто очень понравилась кукла. Впрочем, Асабети не слушала ее объяснений, а поспешила возвратиться в типи.
Энни некоторое время смотрела перед собой невидящим взглядом, затем стремительно повернулась и, прежде чем Хэп успел остановить ее, бросилась бежать по направлению к центральной части стойбища. Хэп помчался вдогонку и, с трудом настигнув ее, схватил за плечи.
– Что это, черт побери, ты задумала?
– Мне нужно встретиться с Кваной. Скажу ему, что она моя дочь, и попрошу мне помочь, – задыхаясь от быстрого бега, проговорила она. – Они не имеют права держать у себя мою девочку!
Она попыталась вырваться из его рук, но он держал ее крепко.
– Неужели ты не понимаешь, Энни, что эта индианка скорее перегрызет тебе горло, чем отдаст ее?
– Но она моя дочь! Теперь, когда я нашла ее, я никуда без нее не поеду!
– Послушай, у нас единственный выход – похитить ее, понятно? Да стой же ты тихо, тебе говорят! – И он еще крепче сжал ее в тисках железных объятий. – Ты можешь меня спокойно выслушать?
Она судорожно вздохнула, затем кивнула:
– Ладно, говори.
– Пойми, Энни, девочка живет у них достаточно давно, и совершенно ясно, что Асабети страшно гордится ею. Так вот, если ты начнешь повсюду ходить, расспрашивать всех о ней и говорить всем, что она твоя дочь, можешь представить, что здесь начнется! Надеюсь, ты понимаешь это?
– Да, понимаю.
– Поэтому надо ухитриться увезти ее таким образом, чтобы за нами не поскакала вдогонку пара сотен разъяренных команчей. Я думаю, сейчас лучше всего держаться подальше, а затем, дождавшись подходящего момента, попросту выкрасть ее. Ну а самый подходящий момент – это когда их внимание будет чем-то отвлечено, и, прежде чем они хватятся ее, мы будем уже бог знает где.
Она кивнула.
– Так что никому ничего не говори, – продолжал он, – даже Молодому Быку и Утренней Заре. Ну и, конечно, второй его жене.
– Ладно.
– И повторяю: теперь, когда ты увидела ее и убедилась, что это Сюзанна, тебе лучше держаться от нее подальше. Иначе они спрячут ее от нас, и ты больше никогда не увидишь свою дочь. Ты ведь не хочешь этого?
– Разумеется, нет. Но я ведь уже сообщила Утренней Заре, что завтра утром мы уезжаем.
– Ну так скажи ей, что ты в положении и плохо себя почувствовала, так что пока ехать не в состоянии, – подсказал он, выпуская ее из объятий.
– Ты прав. Но я не совсем понимаю, как в таком случае…
– Это уж моя забота: девочку под наблюдением буду держать я. И лучше всего это делать, когда я буду писать свою книгу. Похоже, здешняя детвора никогда раньше не видела кошек, да еще на поводке, так что они постоянно будут торчать возле меня.
– А мне чем прикажешь заниматься?
– Да ничем. Веди себя, как обычно: болтай с кем-нибудь или просто гуляй. Словом, жди. Я не собираюсь тянуть с этим делом, обещаю. Не пройдет и недели, как я заберу ее отсюда. И тогда мы все поедем домой – ты, я и Сюзанна. А к тому времени, когда мы туда доберемся, у меня уже руки будут чесаться поскорее приняться за фермерские дела, и мне не надоест заниматься этим до конца моих дней. Черт возьми, я теперь это точно знаю.
Взяв с собой блокнот и прихватив Паучка, он отправился на прежнее место у реки, но детей там уже не было – только лишь женщины, набиравшие воду в горшки для приготовления пищи. Тем не менее он выбрал удобное место, сел и продолжил писать историю своей жизни. Дело спорилось, и через короткое время у него уже было готово несколько новых страниц. Ему подумалось, что, когда он закончит книгу и ее прочтут, никто не поверит, что все это было на самом деле. Раньше, до того, как он взялся писать воспоминания, ему и самому трудно было представить, что за тридцать семь лет своей жизни он успел совершить так много. Через какой-то месяц ему стукнет тридцать восемь, но это его больше не беспокоило. Ему теперь есть ради кого жить. Ради Энни, ради Сюзанны, ради будущего ребенка.
Когда они вернутся домой, забот у него будет хоть отбавляй. Надо побелить дом, смастерить колыбельку, купить настоящее обручальное кольцо для Энни. А главное, получше познакомиться с Сюзанной.
Вернуть ее в цивилизованный мир будет не так просто, но, слава богу, ему это уже приходилось делать. И он знает, чего ему ожидать. Команчи воспитывают детей не так, как белые, и от привычки к вольготной жизни их отучить очень сложно. Конечно, с девочками в этом отношении попроще – как-никак, их приучают делать почти всю домашнюю работу.
Но в первую очередь он позаботится об обручальном кольце. Купит Энни самое красивое, какое только сможет найти, и тогда она поймет все, что он так и не смог выразить своими неловкими, нескладными словами. Всякий раз, вспоминая Бейкеров Проезд и этот мрачный, грязный, однокомнатный дом, он испытывал чувство стыда и досады. Такая женщина, как Энни, заслуживала много большего.
Она дала ему все, о чем только может мечтать мужчина, хотя, по всей вероятности, сама так не думала. Возможно даже, она считала, что дело обстоит как раз наоборот. Какое заблуждение! Если бы не она, он продолжал бы плыть по течению, не видя в своем существовании особого смысла, почти не испытывая от жизни радости. А теперь, с ее приходом в его жизнь, у него появилась любимая, красивая жена, семья и дом, который он может назвать своим. А это гораздо больше, чем он когда-либо мог ожидать.
Неугомонный котенок все норовил взобраться к нему на колени и улечься поверх блокнота. Сталкивая его в четвертый или, может быть, пятый раз, Хэп краем глаза заметил, что какие-то два человека разбирают один из типи на части и грузят на повозку. Он сразу же заподозрил, что это Асабети с мужем, которые собираются сняться с места. Усевшись так, чтобы лучше было видно, он присмотрелся и увидел Сюзанну, которая помогала носить вещи, в то время как женщина, действительно оказавшаяся Асабети, ловко привязывала весь их скарб к повозке, а довольно рослый команчский воин, сидя в тени, наблюдал за ними. У ног индейца стояла деревянная люлька, в которой спал круглолицый черноволосый младенец, а вокруг бегал полуголый мальчишка и стрелял из лука самодельными стрелами из веток, целясь во все, что движется. С земли лениво встала бродячая собака, подошла к котелку и, убедившись, что там совершенно пусто, поплелась назад и снова улеглась на свое место.
Итак, эти люди решили бежать из лагеря, и вынудили их к этому они, двое белых, и кукла. Конечно, Энни будет ужасно расстроена, когда узнает об этом, хотя, с другой стороны, все обернулось, пожалуй, даже к лучшему. Если удастся не потерять Асабети и ее семью из виду, то, учитывая, что им не придется больше иметь дело со всем сборищем индейцев, выкрасть Сюзанну будет намного проще. Даже в том случае, если что-то пойдет не так, справиться с Васекой и его женой для него не составит большого труда. Но как только ребенок окажется в их руках, придется не жалеть лошадей и гнать во всю мочь.
Хэп посадил Паучка на плечо и, потершись щекой о его шелковистую шубку, сказал:
– Небось будешь чертовски рад, когда наконец вернешься туда, где тебя не будут больше держать на привязи, а, дружище? Ну так вот, ждать осталось недолго. Зато придется тебе, – предостерег он котенка, – познакомиться с одной нецивилизованной маленькой девочкой, которая только и будет что тормошить да мучить тебя. Впрочем, так тебе и надо, приятель.
Возвращаясь назад с сидящим на плече котенком, который невозмутимо умывался, облизывая лапу и водя ею по шерстке над ухом, Хэп поймал себя на мысли о том, что становится чересчур сентиментальным. И в самом деле: решив уехать украдкой под покровом ночи, он чуть ли не мучился угрызениями совести из-за того, что не поставил в известность Молодого Быка. Но говорить об этом кому бы то ни было – даже ему – было неосторожно: слишком они с Энни близки к тому, чтобы освободить ее дочь.
21
По всей видимости, они ехали в северном направлении, к каньону Тьюл. Следуя за Асабети и ее семьей на достаточно почтительном расстоянии, они в то же время старались не упускать их из виду. Примерно через каждый час, когда на пути попадался подходящий холм, Хэп взбирался на его вершину и с помощью подзорной трубы убеждался, что индейцы не ушли слишком далеко вперед.
– Ну что ж. Если до наступления ночи они не примкнут к какой-нибудь другой группе индейцев, то откладывать больше не будем, – сказал он Энни, спустившись с очередного холма. – Когда они остановятся на ночлег, мы их обгоним, затем я вернусь назад за девочкой, а ты будешь нас ждать. Возвращусь я примерно под утро, и к этому времени ты должна быть готова сразу же отправиться в путь.
– Хэп, я поеду с тобой.
– Исключено. Нам понадобится хотя бы одна отдохнувшая лошадь для тебя и Сюзанны. А кроме того, тебе не помешает немного поспать, потому что если Васека сообразит, в каком направлении мы поехали, нам придется нестись сломя голову, а для этого тебе нужны будут силы.
– Надеюсь, мы отсюда направимся прямо в Сан-Сабу?
– Нет. Во всяком случае, не сразу. Поскольку мы из-за них забрались черт знает как далеко на север, нам, чтобы ехать прямиком, пришлось бы возвращаться через всю Команчерию. И я думаю, надо заставить их поверить, что мы так и сделали, а самим повернуть на Форт-Силл. Там мы можем остановиться на несколько дней у доктора Спренгера, и у тебя будет время для того, чтобы попытаться приручить Сюзанну. – Он старался не думать о том, насколько устал. Прищурившись, он взглянул на предвечернее солнце и продолжал: – А это, Энни, может оказаться далеко не просто. Думаю, она не будет умирать от счастья, что мы забрали ее у команчей. Скорее всего, нам придется тащить ее с собой силой, и она всю дорогу будет брыкаться и визжать.
Она и сама в глубине души понимала, насколько он прав, но очень уж не хотелось в это верить.
– Не забывай, Хэп, она моя дочь.
– А ты не забывай, что она пробыла у них чуть ли не половину своей жизни. И даже после того, как мы привезем ее домой, пройдет еще бог знает сколько времени, прежде чем она начнет вести себя, как подобает белому человеку.
– Да, я понимаю.
– Ты в этом уверена? Я еще не забыл, как вел себя Клей, когда я увез его от индейцев. Он возненавидел меня за это. Черт, я даже не решался поворачиваться к нему спиной – боялся, что он может меня убить.
– Я сделаю все, Хэп, чтобы она вспомнила меня поскорее. Ну и, конечно, Итана и Джоуди тоже.
– Хотелось бы надеяться, Энни.
– Скажи, а почему ты об этом заговорил?
– Просто хочу заранее тебя подготовить, чтобы ты не слишком переживала, если не все окажется так, как бы тебе хотелось. Придется набраться терпения и смириться с тем, что она уже не та девочка, какой была почти четыре года назад.
– Ты думаешь, я сама этого не понимаю? Но как бы они ни старались ее изменить, она все равно остается моей дочерью. И никаких прав они на нее не имеют.
– А разве я отрицаю это? Я хочу лишь сказать, что мы для нее чужие и останемся ими еще долгое время.
Он продел здоровую ногу в стремя, затем, морщась от боли, перенес другую через спину лошади и сел в седло.
– Но я здесь для того, чтобы помочь тебе. Думаю, у меня в этом опыта побольше твоего.
– И все равно, будь как можно осторожнее. Обещаешь?
– Я не это имел в виду, – и он улыбнулся уголком рта. – Я хотел сказать – со временем она поймет, что ты ее мать, что она твоя плоть и кровь. Но я хотел бы добиться, чтобы она почувствовала себя и моей дочерью.
– Ни на минуту не сомневаюсь, что так оно и будет, – сказала она, нежно улыбнувшись в ответ. – Если ты будешь с ней хотя бы наполовину так же добр, как был со мной, она просто не сможет не полюбить тебя.
Хэп крался к месту стоянки команчей под спасительным покровом темной безлунной ночи. Уверенные, что за ними никто не следует, Васека и Асабети посчитали излишним охранять лошадей или принять какие-либо меры предосторожности против неожиданного нападения. А из-за жары они предпочли спать под открытым небом и не стали устанавливать типи. На такое удачное стечение обстоятельств Хэп не мог и рассчитывать.
С индейцами было больше десятка лошадей, и одна из них, молодая пегая кобылка, почуяв приближение человека, беспокойно заржала. Подобравшись к ней как можно ближе, Хэп перерезал привязь, затем поспешил к другим лошадям. Васека заворочался во сне и что-то пробормотал, но Хэп, замерев на мгновение, снова принялся перерезать веревки и считать отпущенных им на волю лошадей. Тринадцать. Да, кажется, все.
Тогда он опустился на колени и на четвереньках приблизился к спящим. Переползая от тюфяка к тюфяку, он старался определить, кто где лежит. Первым был Васека, за ним Асабети с младенцем, потом мальчик. Сюзанна лежала позади всех, возле погасшего костра. Первым делом он закрыл ей ладонью рот, потом, накинув на голову перепуганной, отчаянно вырывающейся девочки одеяло, которым она была укрыта, подхватил ее, вскочил на ноги и бросился бежать.
– У-уф! – Васека скатился со своего тюфяка и схватил ружье, а Асабети пронзительно закричала. Мальчик бросился бежать куда глаза глядят, пытаясь спрятаться, но натолкнулся на мать и сбил ее с ног. Васека выстрелил Хэпу вслед, и тот, прячась за спинами лошадей, открыл ответную стрельбу, чем обратил испуганных животных в паническое бегство. Добежав до места, где его ждал Ред, Хэп положил Сюзанну поперек седла и вскочил на коня. Обезумевшая от ужаса девочка попыталась перевалиться на другую сторону, но он затащил ее на переднюю луку седла, продел под хрупкое тельце руку и крепко прижал к себе.
Засунув кольт в кобуру, Хэп резко ткнул шпорами в бока лошади, и та молнией понеслась к месту, где ждала их Энни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38