Джейми проснулся, с рычанием выдернул заряженный пистолет из-под головы и нацелил его в грудь Пруденс.
Она отшатнулась, подняв руки вверх.
— Себастьяну нужна твоя помощь. Он ранен.
Джейми подскочил с ругательством, от которого у девушки покраснели уши. Слишком поздно она поняла, что он был абсолютно голый. В полумраке сеновала он показался ей одной большой раздраженной веснушкой. Девушка быстро отвернулась, в ужасе закрыв лицо руками.
— Я же предупреждал его, чтобы не ездил один, — пробурчал Джейми.
Пруденс украдкой взглянула на него между пальцев. Он натянул на себя поношенные бриджи до колен.
— Это все твоя вина, как ты знаешь, — добавил он.
— Моя вина? — вскрикнула Пруденс. — Я не стреляла в него.
— Но вполне могла бы. — Джейми схватил руку девушки в свою костлявую лапу и подтолкнул ее к лестнице. — Тайни был прав. Он совсем потерял голову с тех пор, как встретил тебя. Если бы он взял меня с собой, я бы укокошил того ублюдка, который подстрелил его.
Бархатистый голос Себастьяна раздался из темного угла.
— Тогда у Триции не было бы четного числа гостей на ее вечеринках.
Джейми сплюнул на сено.
— Мне следовало бы догадаться. Это был Тагберт, да? Проклятые шерифы. Ненавижу их всех.
Пруденс положила руку Себастьяна себе на плечи. Джейми встал с другой стороны. Вдвоем они вскоре подняли его по лестнице и уложили на примятой куче соломы, служащей постелью Джейми.
Джейми торчал рядом с ними, словно ревнивый бульдог, по-детски надув губы, когда Пруденс заботливо подоткнула плед вокруг плеч Себастьяна.
— Держи его в тепле, хорошо? — попросила она.
— Ты дала ему опия?
— Конечно, — парировала девушка. — Я держу его у себя под кроватью рядом с моим кальяном.
Джейми пробурчал что-то невразумительное. Почувствовав укол в бедро чего-то острого, Пруденс вытащила кинжал из кармана.
— Чуть не забыла отдать тебе твой кинжал.
Джейми фыркнул.
— И почему ты не вырезала ему сердце, пока он был у тебя в руках?
Ледяного взгляда Себастьяна было достаточно, чтобы девушка почувствовала облегчение от того, что в данный момент он был выведен из строя. Ей совсем не улыбалась перспектива заботиться о двух раненых мужчинах. Джейми в сердцах ринулся к лестнице. Пруденс сидела, понимая, что должна уйти, но не испытывала желания оставлять Себастьяна на этого гнома.
Сон и виски притупили боль Себастьяна и вернули блеск его глазам. Белоснежная повязка подчеркивала золотистый оттенок его кожи. Усмехнувшись, он поднял графин в шутливом тосте.
Пруденс засмеялась.
— Ты выглядишь настоящим бродягой.
— Если бы тебе удалось стащить сигару, я был бы самым счастливым человеком.
Его серые глаза подернулись дымкой. Девушка знала, что требовалось больше, чем просто сигара для того, чтобы сделать его по-настоящему счастливым.
Клочок неба в открытом окне сеновала подернулся розоватой дымкой. Легкий ветерок играл волосами Себастьяна.
— Ты даже не спросила о своем преданном поклоннике.
— Поклоннике? — непонимающе переспросила Пруденс. Ее рука взлетела ко рту. — О, Боже, ты убил сэра Арло?
Себастьян вздохнул.
— Нет. Но вполне возможно, что мне придется сильно пожалеть об этом. Я мог бы убить его.
Девушка вгляделась в его лицо, встевоженная таким безразличным тоном.
— Почему ты этого не сделал? Себастьян перебирал складки своей юбки.
— Я боялся, что ты будешь плохо думать обо мне.
— Но ведь это незначительная причина для того, чтобы пощадить кого-то, спасая свою жизнь!
Он изумленно вскинул бровь. Пруденс поспешила объяснить.
— Я не говорю, что ты должен был убить его. Тебе не следовало убивать его по более веской причине. Потому, что он хороший человек; или потому, что его мать была бы убита горем; или просто потому, что ты совсем не тот человек, который убивает людей.
— Или грабит их? Или женится на женщине ради ее богатства? Или пылает страстью к ее девственной племяннице?
Себастьян уставился на графин с виски. Граненое стекло раскалывало первые солнечные лучи на сотни алмазных брызг. Его низкий голос завораживал Пруденс.
— Такой человек, как я, сожалеет, что не овладел тобой в ту ночь в хижине арендатора. Он жалеет, что не сделал тебе ребенка, чтобы наш выбор был сделан за нас. — Он поднес графин ко рту, сделал большой глоток и вытер губы тыльной стороной ладони. — Вот какой я человек.
Пронзительный, как сквозняк, голос донесся до сеновала.
— Фиш, ты, должно быть, совсем рехнулся! Не исключено, что это ты сам напился виски.
Пруденс, скованная ужасом, взглянула на Себастьяна.
— Боже милостивый! Это тетя Триция.
ГЛАВА 10
Визгливый голос старика Фиша спугнул утреннюю тишину.
— Вы оскорбляете меня, графиня. Я никогда не злоупотребляю спиртным. Вы бы видели девушку. Это просто скандально! Красться по дому в ночном одеянии. Бог мой, на ней даже не было чепца! — Старческий голос в негодовании срывался. — Она схватила виски и понеслась через лужайку, словно какая-то распутница. — Остальная часть его тирады была заглушена возражениями Триции.
— Я и не представлял, что у старого хрыча такое яркое воображение, — прошептал Себастьян.
Они уставились друг на друга, парализованные приближающимися голосами.
Голова Джейми с безумными глазами взметнулась над лестницей. Он грубо схватил за руку и потащил вниз упирающуюся изо всех сил девушку.
— Спускайся вниз, ты, глупая девчонка! Или ты хочешь, чтобы они поднялись сюда?
— Нет, конечно, нет. Но что я скажу тете? Джейми не дал Пруденс времени на раздумье.
Он подтолкнул ее к краю сеновала и спихнул с лестницы. Девушка пропустила последние три перекладины, оцарапав голени, и приземлилась в сено в тот момент, когда Триция и старик Фиш вошли в конюшню.
Пруденс повернула к вошедшим свою растрепанную голову, глядя на них расширенными от ужаса глазами. Несколько прядей выбились из косы. Она открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Сдержанное признание Себастьяна все еще звучало у нее в голове: «Я — человек, который сожалеет, что не овладел тобой в ту ночь в хижине арендатора. Человек, который жалеет, что не сделал тебе ребенка…» Пруденс прикрыла руками живот. Ну почему она не принадлежит к тому типу девушек, которые запросто падают в обморок?
Это показалось ей невозможным, но когда она перепуганно смотрела на тетю и старика Фиша, вытаращенные глаза дворецкого буквально полезли на лоб. Еще каких-нибудь полдюйма, и они, наверняка, выскочили бы и покатились по сену. Пруденс слишком поздно поняла причину его шокового состояния.
Джейми спрыгнул с лестницы, приземлившись рядом с девушкой.
— Куда же ты ушла, детка? Забава только начинается. Он положил свою жилистую руку ей на плечи. Старик Фиш сдавленно охнул. Джейми вскинул голову, словно только что заметил их.
— Ай-ай-ай, киска, как не стыдно. Ты не сказала мне, что у нас гости.
Его медная шевелюра была всклокочена, из нее торчали запутавшиеся сухие травинки. Грудь была обнажена, первые три пуговицы бриджей расстегнуты.
От унижения и стыда кожа на шее Пруденс покрылась красными пятнами, и она всерьез задумалась над тем, а не упасть ли ей в обморок?
Джейми, покачиваясь, сделал несколько шагов вперед, то и дело поднося графин с виски ко рту. Он окинул нахальным взглядом желтовато-зеленый пеньюар Триции. Женщина застенчиво запахнула его на шее, привлекательно покраснев. Пруденс открыла рот от изумления, настолько пораженная перевоплощением Джейми, что забыла о своем собственном смущении. Уродлив или нет, он излучал сексуальность, почти осязаемую.
Триция не сводила глаз с Джейми. Пруденс ощущала себя невидимой. Девушка гадала, заметил бы кто-нибудь, если бы она сейчас упала на живот и зарылась в сено?
— Ты, надеюсь, понимаешь, — сказала Триция, обретая дар речи, — что я вынуждена буду разговаривать с твоим хозяином об этом небольшом… проступке?
К изумлению Пруденс, Джейми упал на одно колено у ног Триции и поднес ее руку к своим губам.
— Я скверный парень, миледи. Я не получу другого места. Неужели вы скажете милорду, чтобы он оставил меня без гроша умирать с голоду? Мне ужасно жаль.
Пруденс едва не рассмеялась над комичностью этой сцены.
Джейми склонил голову и стал похож на этакого кающегося веснушчатого Люцифера. Она могла бы поклясться, что его язык лизнул руку Триции.
Триция справилась с волнением и быстро заговорила. Банты ее высокого атласного чепца затрепетали. Пруденс всегда подозревала, что тетя даже спала в парике.
— Мы подумаем над этим, хорошо? Возможно, мне удастся убедить лорда Керра быть снисходительнее, когда он будет решать твою судьбу.
По приглушенному фырканью с сеновала Пруденс догадалась, что лорд Керр уже решил судьбу Джейми. Она снова покраснела.
Триция проплыла по конюшне, словно царствующая королева, и остановилась перед Пруденс. Девушка уставилась на кружевные оборки на груди своей тети, не в силах встретиться с ней глазами. Она готова была провалиться от стыда сквозь землю, когда впервые осознала, что виновата в преступлении куда более серьезном, чем развлечение с Джейми. Она была влюблена в жениха своей тети. Через месяц даже у Бога найдется имя для такой женщины, как она — прелюбодейка.
Девушка ждала, что Триция закричит на нее, надерет ей уши, выгонит из дома. Краем глаза она видела Джейми, прислонившегося к перегородке стойла со скрещенными на груди руками и наглой ухмылкой на лице. Он наслаждался ее позором почти так же, как и старик Фиш. Сеновал на верху хранил выжидающее молчание.
Триция мягко обхватила Пруденс за подбородок и, приподняв ее лицо вверх, нежно засмеялась.
— Ах, ты маленькое хитрое создание! Кто бы мог подумать? Моя Пруденс и кучер!
Глаза Триции лучились радостью. Она заключила Пруденс в свои объятия. Девушка безвольно повисла на руках у тети, округлив от изумления глаза. Сбитый с толку Джейми поднял руки, признавая поражение. Старик Фиш ловил ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.
В голосе Триции, когда она вела Пруденс к выходу, явно слышалась гордость и одобрение поведения племянницы.
— Идем, капризная девочка. Нам многое нужно обсудить. Тебе следовало раньше прийти к своей тете. Я считала, что тебя интересуют только твои пыльные старые книги.
Они вышли на свет пробуждающегося утра. Триция бросила Джейми кокетливый взгляд через плечо.
— Мужчины могут научить тебя, моя девочка, как доставить удовольствие им. Но только женщина научит тебя, как доставить удовольствие себе.
Пруденс украдкой оглянулась. Себастьян выглядывал с сеновала, с интересом прислушиваясь к происходящему.
— Не думай, что я осуждаю тебя, дорогая, — продолжала Триция. — Большинство известных мне женщин приобрели свой первый опыт с грумами или лакеями. Но ты должна научиться защищать себя от неудач. Было бы крайне неловко объяснять…
Щеки Пруденс вспыхнули ярко-красным румянцем, и Триция наконец увидела, что старик Фиш следует за ними по пятам, чутко прислушиваясь к их разговору.
Она жестом отослала дворецкого.
— Принеси поднос с шоколадом в мою комнату, Фиш.
Пруденс съежилась, когда Триция по-матерински прижала ее к себе.
— Как хорошо, что мой Себастьян сейчас в Эдинбурге. У меня будет время, чтобы подготовить его к этому. Ты знаешь, он так беспокоится о тебе. Полагаю, он думает о тебе больше, чем как о племяннице.
Холодная дрожь сотрясла Пруденс. «Триция знает, — испуганно подумала она. — О, Боже милостивый, она знает!»
Морщинка пересекла лоб тети.
— Я просто уверена, что он думает о тебе как о дочери.
Позади них болезненное взвизгивание было заглушено сдавленным кашлем. Триция обернулась в тот момент, когда дверь в конюшню захлопнулась за ними с громким стуком.
Два дня спустя Пруденс читала в своей комнате, когда раздался стук в дверь. За ним последовало презрительное фырканье.
— Лорд Керр ожидает вас в кабинете.
— Прекрасно, Фиш.
Пруденс разгладила юбку своего бледно-зеленого шелкового платья и надела очки. Она внимательно оглядела свое отражение в зеркале, затем сунула очки в карман. Высвободив две пряди волос из своего тугого узла, она распушила их вокруг лица. Но все равно нос был слишком тонким, а глаза слишком большими.
— Суета сует — все суета, — буркнула она своему отражению.
Девушка подождала у двери, пока удалились шаркающие шаги старика Фиша, прежде чем выскользнуть в коридор. Она уже подходила к кабинету, когда дверь отворилась и появилась тетя. Триция торопливо прикрыла за собой дверь. Она схватила Пруденс и прижала ее к своей груди.
— Мужайся, дитя мое, — прошептала тетя. — Я умоляла его быть с тобой помягче.
Триция удалилась, шурша шелками, и Пруденс осталась одна перед тяжелой дверью. Мягкость Себастьяна едва ли была тем, в чем она нуждалась. Девушка открыла дверь и вошла.
Самого Себастьяна не было видно из-за высокой спинки кресла, за исключением копны песочного цвета волос, облака дыма и носков начищенных сапог, лежащих на табурете. Пруденс хмыкнула, привлекая внимание.
Мужчина развернул кресло и выдернул сигару изо рта.
— Добрый вечер, мисс Уолкер.
Девушка присела в реверансе.
— Добрый вечер, дядя Себастьян.
Его губы изогнулись в улыбке. Он сделал глубокую затяжку, и кольцо голубоватого дыма выплыло через окно. Себастьян указал на кожаное кресло перед конторкой. Пруденс села.
Себастьян перебирал стопку бумаг, сдвинув густые брови в суровую линию.
— Мисс Уолкер. Ваша тетя просила меня поговорить с вами об определенном нарушении приличий, которое имело место в «Липовой аллее» во время моего отсутствия.
— Что бы это могло быть, сэр?
Его взгляд был прикован к бумагам.
— Я имею в виду кражу графина с виски. В будущем, если вам понадобится спиртное для себя или ваших приятелей, вы должны будете подойти ко мне, и я дам вам его.
Себастьян поднял на нее взгляд, его глаза искрились весельем. Казалось, ему трудно было перевести дыхание.
— Ваша тетя озабочена моральным падением, которое привело вас к воровству в собственном доме.
Попытка Себастьяна быть суровым с племянницей Триции потерпела крах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51