Пожалуй, можно так это назвать. И не смейтесь, Джонатан. Я вовсе не имею в виду легкое поведение. Я просто была очень податливой, пластичной, мягкой.— Черт возьми, — сказал он.— Не будьте тупицей.— Трудновато, но попытаюсь. Нам повезло, Лиззи. В Дамарискотте есть магазин, работающий круглосуточно. Там мы остановимся и закупим все необходимое.— Какое интересное название.— Маленьким я называл это место “Скотти”.— Джонатан, почему ваша бывшая жена живет в вашем доме?— Теперь это ее дом. После того, как мы разъехались, она умчалась в Европу, чтобы прийти в себя, “восстановиться”, и я оставался в нашем доме до ее возвращения. Слава Богу, что вы вспомнили фамилию Мидж.Джонатан остановился перед небольшим бакалейным магазинчиком. Он назывался “У Джека”. Перед ним расположились несколько подростков с мотоциклами.Бедняги, здесь им совсем нечего делать, вот и курсируют “К Джеку” и обратно, доводя старика до белого каления. Боже, как холодно.Джек выглядел живописно. Седой, старый, почти лысый, с густой и длинной белой бородой.— Мистер Харли, давненько не были.— Да, верно, — сказал Джонатан. — Мы здесь, чтобы запастись продовольствием.— Вы в первый раз привезли свою миссис. Джонатан с улыбкой посмотрел на Элизабет.— Да, в первый раз, но не в последний. Был уже час ночи, когда по грязной дороге они подкатили к двухэтажной хижине, сложенной из сосновых бревен.— Там пахнет плесенью, но в этом есть своя прелесть. Здесь уютно. Даже летом рядом с океаном прохладно — поэтому нелишне затопить камин. Чувствуете запах соли?— О, да, — ответила Элизабет, глубоко вдыхая морской воздух. Был слышен шум волн, разбивавшихся о скалы всего в нескольких ярдах от дока. Она так устала, что была готова свалиться, но надо выгрузить продукты и проветрить дом. Элизабет обратила внимание на раздвижные двери, на широкую просторную террасу, защищенную раздвижными стенами, как ширмами, на панели, сделанные из неполированной сосны, на огромный камин из камня в гостиной.— Красиво, — сказала она.— Пойдемте спать. Я уже готов задремать на ходу.Элизабет приостановилась.— Вы можете спать в комнате для гостей, Элизабет, — сказал он терпеливо. — Я бы сам там лег, но кровать слишком коротка для меня. Идемте — надо постелить обе постели — длинную и короткую.
Элизабет проснулась и почувствовала запах морской соли в воздухе и услышала грохот разбивающихся о скалы волн. Солнечный свет заполнял спальню, и с минуту она не могла понять, где находится. Потом вспомнила и улыбнулась. В штате Мэн, в Крисмас-Коув. С Джонатаном.Прошла по крайней мере минута, пока ей вспомнилось все, и страх снова затопил все ее существо. Она села на постели и оглядела комнату, по правде говоря, не видя ничего. Перед глазами снова возникла картина пережитого ужаса: машина, охваченная пламенем взрыва, сознание, что в ней Дрейк, понимание собственного бессилия. Потом Кристиан Хантер, стоящий над ее постелью, с глазами, полными участия и беспокойства. Она вспомнила, как Кристиан говорил лейтенанту Дрейперу, что он был тут, поблизости. Кружил, чтобы увидеть плоды своего рукоделия.— Доброе утро.Она подняла голову и увидела Джонатана, стоящего в дверях. На нем были старые выцветшие джинсы и белый хлопчатобумажный свитер, а также не выдерживавшие никакой критики спортивные туфли.— Как вы себя чувствуете?Она не ответила сразу, и он прошел через комнату к ее постели и сел.— Идите сюда. — Он притянул ее к себе на грудь, обнял и прижался лицом к ее плечу. — Все будет хорошо, Лиззи. Увидите.И поцеловал ее в растрепанные волосы.— От вас хорошо пахнет, — сказала она, уткнувшись носом в его плечо.— Спасибо. Только подождите, пока мы сразимся с душем, чтобы он дал хоть что-нибудь, кроме ржавой воды.— Меня всегда звали “Элизабет”, даже когда я была совсем маленькой. Мой отец настаивал, считая, что в этом имени больше благородства и достоинства. Так я предполагаю. Но мне нравится “Лиззи”. Почему вы меня так называете?— А Тимоти Карлтон тоже называл вас Элизабет?— Да, и, вероятно, по той же причине.— Почему вы все-таки вышли за него?Она замолчала и замкнулась в себе.Он ждал, но объяснения не последовало.— Расскажете мне, когда пожелаете. А теперь, если вы хотите вылезти из постели, то лучше сделать это теперь же.— Простите, — сказала она, отодвигаясь.— Не будьте дурой. Я возбудимый человек, и ничто не может этого изменить, как и того, что вы были самой очаровательной бродяжкой, какую я когда-либо находил у себя на пороге.Он похлопал ее по щеке и быстро поднялся с постели.— Пойду готовить завтрак, — сказал он, улыбаясь, и оставил ее.— Вы, Джонатан Харли, — сказала Элизабет, обращаясь к пустой комнате, — самый непредсказуемый и замечательный человек, какого мне только довелось узнать.Когда Элизабет почувствовала запах жарящегося бекона, в желудке у нее забурчало.— А блинчики? — спросила она, входя в старомодную кухню.— Верно. Накройте на стол на передней террасе. Они завтракали молча. Время от времени Элизабет клала вилку и вдыхала неописуемый, напоенный сосновой смолой воздух — пьянящий, прозрачный и чистый.— Здесь можно плавать? — спросила она наконец.— Нет, если вы не рептилия. Летом-то можно, но сейчас! Вы можете отморозить себе все.., пальцы ног.Они вымыли посуду и собрались на прогулку.— Только не на пляж, — сказала Элизабет.— Нет, пляж здесь покрыт валунами и галькой. Видите вон тот лодочный сарай?Он указал на строение на сваях в каких-нибудь пятнадцати футах от воды.— Там, под сараем, лодка. В прежние времена наверху жил сторож. Попозже мы можем взять моторку и, если пожелаете, поехать в Ньюкасл, как туристы. Солнце светит ярко — мы выживем.— Я с удовольствием, — сказала Элизабет. — Никогда не каталась на моторке.— Я говорил вам, как мне нравятся ваши джинсы? В них вы выглядите на восемнадцать, и от этого я чувствую себя похотливым стариком с грязными мыслями.Он нежно потянул ее за болтавшиеся на спине волосы.Она с улыбкой подняла на него глаза:— Мне тоже нравятся ваши джинсы. Выглядят очень сексуально.Они стояли под сосной, единственным звуком, доносившимся до них, были крики чаек.— Вы так думаете? — спросил он, наклонился и поцеловал ее.Поцелуй длился очень долго, но дело было не только в этом: внезапно Элизабет почувствовала себя защищенной, как будто попала домой. Все ее тело пронизала волна тепла, никогда прежде ничего подобного она не испытывала.— Пора остановиться, Лиззи, — сказал он, поднимая голову. — Я не хочу в первый же раз, когда мы будем заниматься любовью, делать это на подстилке из сосновых игл. Это повредит и нашему настроению, и вашему заду.Осознав его правоту, она смолчала, только подняла на него глаза, пытаясь понять, что у него на уме. Они так долго были врагами. Внезапно она спросила:— У вас все в порядке? Я имею в виду вашу компанию и все остальное. Заем? Сможете его выплатить? Теперь вы можете увеличить срок ссуды?— Да. Как только вы отпустили меня на волю, все вошло в свою колею. Собственно говоря, если вы хотите приобрести одну из компаний, которую я предлагал вам на выбор, скажите только, какую вы предпочитаете, чтобы я мог купить другую.Она бросила на него серьезный и деловой взгляд:— Это звучит благородно.— Давайте-ка возьмем лодку, и вы получите боевое крещение — попробуете вкус соленой воды, пусть она попадет вам в рот и обрызгает лицо и, что особенно важно, омоет ваши глаза.— Не думаю, чтобы где-нибудь поблизости был мексиканский ресторан.Он рассмеялся, услышав ее задумчивый голос.— Нет, насколько мне известно, но мы можем купить ингредиенты.— Тогда нам придется купить заодно и поваренную книгу.Они так и поступили.Тако оказались не такими уж скверными, но в кухне был учинен подлинный погром, и последствия своего кулинарного эксперимента они ликвидировали только к десяти часам вечера.— А теперь разожжем огонь в камине, — сказал Джонатан. — Свернитесь калачиком, Лиззи, почувствуйте себя дома и настройтесь на романтический лад.Она протянула ему бокал шабли, и они пододвинули софу поближе к огню.— Хотите послушать меня? — спросил он, вглядываясь в огонь.— Что-нибудь из ряда вон выходящее?— Думаю, да.Он взял ее бокал и поставил рядом со своим на кофейный столик.Потом повернулся к ней и взял ее лицо в руки:— Я люблю вас и прошу выйти за меня замуж. Не хочу заниматься с вами любовью, пока мы с этим не покончим. Я говорю о всей нашей будущей жизни, Лиззи.Она посмотрела вниз, на его руки — большие, ловкие, теплые.— Я как раз собиралась попросить вас об этом, — сказала она почти шепотом.— Неужели? — Он рассмеялся и притянул ее к себе на колени.— Но я боялась. Я боялась сказать, что чувствую. Собственно, даже боялась понять, что чувствую. Все так запуталось.Он заставил ее положить голову себе на плечо.— Я опасалась, что вы оттолкнете меня и получите от этого удовольствие.— Но я ведь уже знал, что вы любите меня, и мне оставалось только объясниться до конца. Его слова заставили ее поднять голову.— Если ты находишь женщину, свернувшуюся калачиком у своей двери, у тебя могут возникнут! только две мысли: или она бродяжка, или любят тебя больше всех на свете.— Я была бродяжкой.— Так ты выйдешь за меня замуж, бродяжка?— Да.— И мы вместе справимся с твоими проблемами.Она вздрогнула.— Ты о Хантере?— Нет. Я не думал о нем, по крайней мере два часа. Я об этих чертовых деньгах, и власти, и связанной с ней ответственности.— Ты из-за этого не захотел бы на мне жениться?— Нет, — ответил он. — Я же уже согласился. Теперь, по правде говоря, это не важно. Я надеялся встретить бедную девушку, которая полюбит меня за то, что я бегаю трусцой, а не за то, что у меня есть деньги. Но так как мы оба не бедны, думаю, разумно предположить, что речь идет о старомодном движении сердца, да?— Да, — ответила она, — да, я думаю так же. Она взяла его лицо в ладони и поцеловала.— Ты удивительный человек, Джонатан.— Да, мэм, и впредь не отказывайтесь от своих слов. И, кроме того, Элизабет, проблемы у нас будут, не заблуждайся на сей счет, но мы с ними справимся.— Надеюсь, — ответила она, и в голосе ее он услышал удивление.— Смею ли я предположить, что ты не носишь бюстгалтера под этой твоей чудовищной рубашкой?Она бросила на него такой взгляд, что он затрепетал:— Почему бы тебе самому не выяснить? Стащить джинсы оказалось трудно, и они оба смеялись над своими телодвижениями, и до тех пор, пока они не оказались рядом и вместе, Элизабет слышала хриплые крики чаек и ощущала тепло огня на своей обнаженной коже. Потом она почувствовала его руки и рот, и эти прикосновения были вопрошающими и изучающими. А когда его губы прикоснулись к ее груди, она изогнулась, чтобы Притянуть его ближе.— Как хорошо, — сказал он.Его рука прошлась по ее телу, провела, лаская, по выступающим ребрам, потом спустилась ниже и погладила живот. Задержалась на животе — потом он привстал, опираясь на локти.— Ты прекрасна, Элизабет, и натуральная блондинка.— А чего ты ожидал?Ее голос звучал непривычно и неестественно — он самой ей показался слишком высоким и тонким.— Я надеюсь, — сказал он, — что ты будешь моей последней любовницей и что тебе нравится то, что, я надеюсь, будет происходить между нами каждую ночь в ближайшие сорок лет или около того.— А как насчет меня? — Ее рука двинулась вдоль его груди к животу. — Как насчет того, что я собираюсь делать с тобой?— Просто не перестарайся, — ответил он, — хотя бы для начала.Чуть позже она почувствовала его глубоко в себе, и он не сводил с нее глаз, не переставая двигаться. Она почувствовала прикосновение его пальцев где-то между их повлажневшими телами.— Джонатан, — прошептала она, чувствуя, что в ней происходит нечто, подобное взрыву. И в эти секунды она знала, что он следит за выражением ее лица, подстегивая ее нежными словами.— Мне так повезло, — сказала она, прежде чем уснуть в его постели.— И не только тебе, — сказал Джонатан, продолжая изучать ее лицо. — Я буду охранять тебя, любовь моя.Он уснул не так скоро, как Элизабет. Он представлял Кристиана Хантера со всеми его повадками записного щеголя. Что делать с этим хитрым, как черт, подонком? Он строил планы, пока не уснул, свернувшись и прикрывая Элизабет своим телом.На следующее утро они отправились в Дамарискотту.— Мне надо позвонить Адриану и Милли. “И Кэтрин”, — добавила она про себя.— Ладно, а потом поедем в Ньюкасл к ювелиру. Там мы купим обручальное кольцо, детка.Подростки околачивались перед лавочкой Джека, как и всегда. Джонатан узнал одного их них и махнул ему рукой.Парень махнул рукой в ответ. Потом, чтобы покрасоваться перед привлекательной леди, разогнался на своем мотоцикле и исчез в облаке пыли. Джонатан подождал, пока Элизабет не скрылась в телефонной будке. Потом вошел в магазинчик и купил пули для своего автоматического пистолета двадцать второго калибра.
— Кэтрин?— Бог мой, Элизабет! Я просто с ума сходила!Где ты?— Со мной все в порядке. Я с Джонатаном Харли. Что происходит?Кэтрин шумно втянула воздух.— Вчера я заходила в полицейский участок побраниться с лейтенантом Дрейпером и совершенно случайно услышала разговор… Знаешь, что случилось с той женщиной, которую содержал Кристиан Хантер? Ну той, что звонила тебе?— А что с ней? — Элизабет почувствовала, как в тело ее заползает холод. Она знала… О да, уже знала.— Погибла. Ее переехала машина.Элизабет закрыла глаза. Кристиан убил Сьюзен, потому что боялся, что она заговорит. Господи, она не заслужила такого конца.— Он сумасшедший, Кэтрин, и может еще очень много натворить.— Именно так я и сказала Дрейперу, но этот идиот только рассмеялся. Он сказал, что улик нет, ведь никто не видел, как он это сделал, видели только седан темного цвета. И, судя по всему, у Хантера есть алиби. Его медицинская сестра говорит, что он занимался корреспонденцией в своем офисе как раз в то время, когда эта женщина погибла. Дрейпер заявил, что разговаривал с Кристианом Хантером и тот сказал ему, что она оставила его ради другого мужчины. Теперь они ищут этого неизвестного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44