У дверей их встретила толпа, показавшаяся Элли пестрым, шумящим морем. Аюди приветствовали их, интересовались судьбой спасенного мальчика, но у Элли не было сил, чтобы отвечать. Успокоил толпу Равенворт.— Возвращайтесь к своим делам, — громко сказал он. — Мальчик будет жить и еще прославит со временем свое имя.В толпе прокатился радостный гул. Люди поздравляли их, тянулись, чтобы пожать руки, но через несколько минут все разошлись, и Элли вновь осталась наедине с виконтом. Она собралась уже поблагодарить Равенворта за отвагу, но ее остановило странное выражение его лица. Даже в нынешнем своем состоянии Элли не могла не заметить гнева, затаившегося в глубине его глаз. Равенворт заговорил первым, и голос его был холоден:— Вы могли погибнуть!Элли растерянно моргнула, не в силах поверить своим ушам. Она-то ждала, что он начнет сейчас говорить о ее храбрости или по крайней мере поинтересуется, как она чувствует себя после такого испытания. Ничего подобного! Он говорил с нею так, словно она в чем-то провинилась!— Что, простите? — прошептала Элли.— К чему было так глупо рисковать своей жизнью?!Это были не те слова, которые ему хотелось сказать на самом деле, но именно они оказались в тот миг на кончике его языка. Перед мысленным взором Равенворта продолжала стоять яркая картина: Элли, лежащая на грязной мостовой перед копытами хрипящих лошадей. Какая нелепость! Он искал слова, которые смогли бы вернуть краску на ее бледное как мел лицо, а в результате произнес глупую сухую фразу, которая огорчила ее еще сильнее…Впрочем, краска все же вернулась на лицо Элли, но это была краска гнева. Слова Равенворта хлестнули ее, словно плетью, и ей самой захотелось ударить идущего рядом с нею мужчину. Боль пронзила ее сердце, боль, от которой навернулись на глаза запоздавшие, непрошеные слезы. Прежняя ненависть к Равенворту с новой силой вспыхнула в ее душе, и она сказала, стараясь держать себя в руках:— И это все, что вы можете мне сказать?! В чем я, по-вашему, виновата? Может быть, в том, что своим поступком я причинила вам неудобство?Равенворт от неожиданности разинул рот, а Элли смерила его пронзительным взглядом и, заметив испачканные грязью сапоги виконта, зло рассмеялась:— Ах, боже мой, какая же я глупая! Как это я сразу не догадалась? Ведь вы испачкали из-за меня свои сапоги! Ну, что же, достойный повод для гнева.Она подняла подбородок и бросилась прочь, к громоздкой карете леди Вудкотт, по-прежнему ожидавшей ее на углу. В окне кареты виднелось бледное, испуганное лицо Сары.Элли уже не видела, как вздрогнул, словно от удара, лорд Равенворт, как исказилось его лицо от нестерпимой боли.Она забилась в глубь кареты и даже не заметила того, как кучер тронул с места. Крепко ухватившись одной рукой за ручку двери, а вторую безвольно уронив на колени, Элли смотрела в окно на оживленную улицу — и не видела ничего. Туман стоял у нее перед глазами, и одна лишь мысль не давала покоя: «Как, как, как он мог сказать мне те ужасные слова? Он, так отважно справившийся с ситуацией, которая казалась безнадежной! Обидно… А потом, когда слова были уже сказаны, разве могла я удержаться и не ответить? Ох, сколько гнева было в его голосе! Сколько холода — во взгляде… А может быть, он сказал все это потому, что сам еще не отошел от страха? Ведь ему-то тоже пришлось пережить немало в те жуткие минуты… Но хоть бы и так! Он что, помолчать не мог? Тогда и не получил бы в ответ того, что получил… А впрочем, стыдно. Не должна я была говорить такие вещи человеку, который только что спас мне жизнь!»Элли опустила глаза на свою руку, лежащую на коленях. Рука жила какой-то своей, независимой от воли хозяйки жизнью: пальцы шевелились сами собой, сжимались, распрямлялись… Нет, так не годится. Элли сложила обе руки вместе и крепко сжала их.— Ну разве это не глупо? — воскликнула она, поднимая взгляд на сидящую напротив Сару.— Вы вели себя так отважно, мисс Элли! Я долго вообще не могла понять, что происходит. Неудивительно, что у вас до сих пор дрожат руки.— Отважно, да… — Элли всхлипнула и неожиданно разрыдалась, закрывая лицо руками. — Ах, и зачем только я была так жестока с ним! Ну почему, почему я никогда не могу справиться со своим проклятым языком?!Равенворт смотрел вслед карете, уносившей Элли, до тех пор, пока она не скрылась из виду. Но и тогда он остался стоять посреди улицы — в забрызганных грязью брюках, в помятом голубом сюртуке, к которому прилипла лошадиная шерсть. Да, он вел себя непростительно. Неужели она никогда не сможет понять, что те его слова были лишь реакцией на страх, который он испытал, увидев ее на волоске от смерти? И уж, разумеется, она ничуть не обременила его своим поступком, что за глупость! И храбрость ее он вовсе не хотел умалить. Еще ни одна женщина не вызывала в нем подобного восхищения. Да что говорить! Разве такой поступок под силу, скажем, какой-нибудь мисс Саттон?А потом был этот всплеск гнева, это пламя ненависти в прекрасных синих глазах… Как она сказала? «Ведь вы испачкали из-за меня свои сапоги!» До какой же степени нужно презирать его, чтобы сказать такое?А впрочем, разве не заслужил он того, что получил? Разве не сам он сделал все, чтобы выглядеть в глазах Элли высокомерным, надменным аристократом?К Равенворту подбежала уличная девчонка и предложила ему купить у нее яблоко. Яблоко было большим, красивым, с матово блестевшими красными боками. Виконт присмотрелся к девчонке, стоящей перед ним в большой, не по размеру, бесформенной кепке с козырьком, нависающим на глаза; заметил синяк на тоненькой шейке.Покопавшись в кармане, он протянул девочке шиллинг. Она радостно взвизгнула, сунула в руку виконта яблоко и поспешно убежала прочь — очевидно, не веря своему счастью и опасаясь, что у нее сейчас потребуют сдачу.Равенворт проводил убегавшую девчонку хмурым взглядом. Вот так же поступила с ним и мисс Дирборн — бросила посреди улицы и убежала. Так, словно он ничего не значил для нее…Виконт вздохнул и медленно побрел в направлении Беркли-сквер. Подходя к своему дому, он продолжал размышлять над тем, как убедить мисс Дирборн пересмотреть свое отношение к нему. 7 Следующее утро Элли встретила сидя в постели. Откинувшись на подложенные под спину подушки, она пила маленькими глотками горячий шоколад и вспоминала, снова и снова переживая в мыслях вчерашнее происшествие. Опять нависали над ее головой тяжелые копыта, но буйная фантазия Элли дорисовывала то, чего на самом деле не было: эти копыта начинали медленно, но неотвратимо опускаться, готовясь растоптать, размозжить, и Элли в сотый раз вздрагивала от ужаса.Измученная воспоминаниями, Элли скинула с головы ночной чепец, и ее волосы хлынули на плечи пышной, мягкой волной. Почему даже сейчас ей нет покоя? Почему она снова и снова вспоминает вчерашние слова Равенворта и свой ответ на них — такой резкий, такой гневный? Ах, если бы все можно было вернуть назад! Тогда она ни за что не повела бы себя так жестоко — даже если бы Равенворт опять заговорил с нею в той же манере.В дверь спальни негромко постучали, и на пороге появилась Сара с огромным букетом фиалок. Элли восхищенно вздохнула и улыбнулась, любуясь нежными цветами на пушистых упругих стебельках.— Очевидно, это от Джорджа, — сказала она и пребывала в этой уверенности до тех пор, пока не раскрыла приложенный к букету белый конверт.
«Вчера вечером искал вас во всех гостиных Лондона, но не смог обнаружить нигде. Желая принести свои извинения за то, что случилось, беру на себя смелость послать вам этот скромный букет. Прошу вас простить мне слова, которые были сказаны так неосторожно, так поспешно. Слова, в которых я искренне раскаиваюсь. Моим единственным оправданием может быть лишь страх, под влиянием которого я находился в ту минуту. Ваш покорный слуга Равенворт».
Элли почувствовала, как краска начинает заливать ее лицо. Он извинился! Да так изысканно, так учтиво! Значит, она была права: слова, которые так ее обидели, были просто следствием пережитого страха. Но неужели возможно, чтобы всем известный Законодатель Мод суетливо перебегал из гостиной в гостиную, с бала на бал — и все это лишь для того, чтобы найти ее?Элли изумленно покачала головой. «С ума сойти!» — подумала она.— Что с вами, мисс? Вы покраснели, словно свекла! — воскликнула Сара, сгоравшая от любопытства.— Это от… Равенворта, — сказала Элли и помахг-ла белым листочком, который мягко вспорхнул в ее пальцах, словно огромный ночной мотылек.Жиденькие, морковного цвета бровки Сары удивленно поползли вверх.— От Равенворта?! — переспросила она.Элли открыла было рот, чтобы рассказать, о чем письмо, но в последнюю секунду передумала и решила сохранить в секрете его содержание.— Так, ничего особенного, — небрежно бросила она, прижимая к груди заветный листок.Сара понимающе улыбнулась и спросила, какое платье пожелает надеть нынешним утром хозяйка. Но Элли не слышала и не видела ничего вокруг: она мысленно перечитывала письмо Равенворта, заново переживая каждое написанное в нем слово.Так она провела весь день — неотступно думая о коротком послании Равенворта — и смогла переключить свои мысли на более прозаические вещи, лишь когда вечером уселась к туалетному столику, чтобы приготовить себя к еженедельному паломничеству вместе с леди Вудкотт к Альмакам.На глаза Элли попалась лежавшая рядом с зеркалом табакерка лорда Барроу, и эта золотая безделушка живо напомнила ей о пари. Как же так? Она совершенно забыла о нем! Забыла и потеряла весь сегодняшний день…Тем временем Сара принялась укреплять в прическе Элли розы — искусственные, сделанные из ярко-красного блестящего шелка. Эти цветы должны были, по мнению Элли, очень украсить ее искусно завитые локоны. Наблюдая за работой Сары, Элли несколько раз посмотрела на табакерку лорда Барроу, легонько постучала по ней кончиками пальцев, затем осторожно приподняла изящную крышечку и понюхала.Запах был острым, резким, и все же Элли решила из любопытства попробовать это зелье. Подцепив немного табачной крошки на ноготь большого пальца, она вдохнула — впервые в жизни. Табачок у лорда Барроу оказался крепким! Элли закашлялась, на глазах у нее выступили слезы, и она принялась чихать — громко, сильно, безудержно. При этом она так трясла головой, что алые розы, выпав из прически, разлетелись по полу, зазвенели рассыпающиеся булавки.Элли чихала и хохотала. Сара не чихала, но хохотала вместе с хозяйкой, и это веселье продолжалось бы неизвестно как долго, если бы его не прервала Фанни. Она неслышно появилась на пороге, присмотрелась, а затем негромко, но настойчиво попросила объяснить, что же здесь, в конце концов, происходит.Элли объяснила, что попробовала табачку, и Фанни удивленно покачала головой.— Не знала, что ты завела табакерку. Зачем? Неужели ты всерьез собираешься понюхать табак?— Ну, что ты! Конечно, нет. Это табакерка лорда Барроу.Элли заметила, что Фанни слегка покраснела. Она осторожно взяла своими маленькими пальчиками табакерку, рассмотрела ее со всех сторон, и Элли готова была поклясться, что в глазах Фанни в эту минуту можно было прочитать не только интерес, но нечто большее.Наконец Фанни положила табакерку рядом с зеркалом и спросила, отводя глаза в сторону:— А как получилось, что лорд Барроу… Ну, одним словом, почему эта табакерка оказалась у тебя?— Извини, — улыбнулась Элли, — но это секрет. Могу обещать тебе лишь одно: в начале мая ты все узнаешь.Фанни пожала плечами и чуть заметно нахмурилась. Элли очень хотелось рассказать своей милой, доброй, безобидной кузине все, как есть, но она не могла этого сделать. Ведь одним из условий их пари с Джорджем было полное сохранение тайны. Элли вспомнила об этом и в который уже раз подумала, что охота за, табакерками, начинавшаяся как веселая игра, может в конечном итоге плохо кончиться для нее…Фанни пробормотала что-то о своей неведомо куда запропастившейся сумочке и поспешно вышла из спальни, а Элли вернулась к туалетному столику. Спустя недолгое время розы были наконец возвращены в прическу, и Элли встала, чтобы окинуть взглядом завершенную картину, отраженную в волшебной глубине зеркала.Увиденное очень понравилось Элли. Перед ней стояла красавица, наряженная в бальное платье из сине-зеленого атласа с атласной же, но только белого цвета накидкой, расшитой разноцветными бабочками. Элли была просто в восторге от того, что бабочки на накидке так удачно перекликаются с бабочками, вышитыми на ее красных туфлях. По мнению Элли, эффект, возникавший при этом, был просто неотразим.«А вдруг виконт найдет этот костюм ужасным, оскорбляющим вкус нормального человека?» — мелькнула в голове Элли тревожная мысль, но она тут же отмахнулась от нее, как от надоедливой мухи. Ее наряд может кому-то не понравиться?! Что за глупость!Элли вздохнула, пожалев, что виконт так придирчив во всем, что касается моды, и потянулась к шкатулке с драгоценностями. Сара предложила ей надеть сапфиры. Или жемчуг. Элли подумала и выбрала рубиновое ожерелье. Подумала еще немного — и решила добавить к нему нитку жемчуга.— Но разве Равенворт… — начала было Сара и замолчала, так и не решившись высказать свою мысль до конца.Элли хотела было возразить, но поймала в зеркале умоляющий взгляд своей служанки и со вздохом отодвинула от себя шкатулку.— Ну хорошо, хорошо, — неохотно согласилась она.
Первой, кого встретила Элли, приехав к Альмакам, оказалась мисс Саттон, одетая в бледно-голубое атласное платье с белой накидкой, украшенной брюссельским кружевом с вышивкой из крошечных жемчужин. Она окинула взглядом платье Элли и заметила с улыбкой:— Восхитительное платье, мисс Дирборн! Нет-нет, в самом деле! Если бы я решилась однажды совершить прогулку на этих модных сейчас воздушных шарах, я, пожалуй, рискнула бы и сама надеть такую… как бы поточнее сказать? — Она на мгновение задумалась, подыскивая слово, а затем рассмеялась: — Такую необычную модель.Мисс Саттон поспешно упорхнула прочь, а Элли покраснела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43