Он даже отослал леди Джоанну, а Элиза уже привыкла к ее обществу. Она почувствовала прилив тоски. И он осмелился назвать ее «недостойной»!
Недостойной? Господи, как мучителен и жесток мир… Для Стеда она осталась всего лишь воровкой, сочетанием женского коварства и красоты. Но он еще узнает, он еще поймет, что хитрость может быть такой же мощной, как сталь, доспехи и дерзость.
Элиза слабо удивилась, почему ей так хочется повалиться на пол и разразиться слезами — может, потому, что он прав? Она действительно навлекала на себя опасность и прошлой ночью, и сегодня. Если бы она услышала об этом от Маршалла, она могла бы признать свою ошибку, согласиться с тем, что ей еще предстоит многому научиться, попросить прощения, — не за то, что сделала, а за то, что не подумала, прежде чем сделать. Перед Маршаллом — да, она была согласна на все это, но не перед Стедом!
Она никогда еще не испытывала таких сильных чувств, как сейчас. Это пугало Элизу.
Но времени было не вернуть, Элизу закружила вызванная ею самой буря.
Подобно огню и ветру, она не желала подчиняться никому и ничему.
Глава 11
15 июля 1189 года
Винчестерский дворец, Англия
— Ваше величество! Они здесь! Посыльные Ричарда… они приехали за вами!
Тюремщик неловко упал перед королевой на колени. Элеонора улыбнулась. Она уже заметила приближающихся ко дворцу всадников, разглядела знамена Ричарда Львиное Сердце. При первом взгляде на них ее сердце затрепетало.
Она чувствовала себя невероятно молодо для семидесятилетней женщины. Власть, подобно крепкому вину, согревала ее тело. Суставы, которые ныли от каждого движения, приобрели подвижность, плечи распрямились, спина… Спина ее всегда была прямой, но теперь, казалось, выпрямилась еще сильнее.
Почему бы и нет? Она — Элеонора Аквитанская. Печально известная, но и прославленная; величайшая наследница, дама, королева своего времени. Она ощущала свою силу. Весь мир вновь был открыт перед ней, — ее мир. Она создала английский двор, ее воспевали поэты Востока и Запада…
А теперь она вновь будет править. Но не в браке, а как мать Ричарда.
Это было чудесно. Ей хотелось смеяться, петь и кричать о своей радости, вскинув голову к небесам.
Однако она лишь едва улыбалась, продолжая вести себя сдержанно. Потому, что она Элеонора Аквитанская.
— Встань, добрый сэр, — негромко приказала она тюремщику. — Я еще не готова принять посыльных моего сына. К тому же они проделали долгий путь. Мы сможем предложить им еду и вино?
— Да, ваше величество.
— Кто же они? — Элеонора с грацией, которую не отняли ни возраст, ни любопытство, вновь повернулась к окну. — Черные доспехи… Стед! Ричард прислал Брайана Стеда. Ручаюсь, с ним Уилл Маршалл… Пресвятая Дева! Как предусмотрителен Ричард! Я вижу среди рыцарей женщину!
— Если слухи справедливы, ваше величество, эта леди — Элиза де Буа, герцогиня Монтуанская.
Элеонора никогда не смеялась при людях громко или откровенно, но сейчас она издала довольный смешок. Ее любимый сын, Ричард, позаботился о ней. Он знал, что она уже давно желает увидеть эту девушку.
Смех Элеоноры завершился негромким вздохом. Как много предстоит сделать! Надо объединить народ, собрать знать, установить новые порядки. Кого-то казнить, кого-то вознаградить. Кто-то сам с радостью присоединится к Ричарду в поисках славы и богатства.
А потом — внебрачные дети Генриха… Готфрид Фицрой вырос в королевских покоях вместе с детьми Элеоноры, он верно служил казначеем Генриха уже много лет. Нельзя допустить, чтобы он остался ни с чем, однако следует позаботиться, чтобы он не забывал о своем положении внебрачного сына. А Элиза…
Элизу, конечно, ждет блестящая партия — в свое время. Будет забавно вновь встретиться с этой девушкой. Ребенком она была так очаровательна…
«Я жажду сплетен, жажду жизни! — с усмешкой подумала Элеонора. — Но больше всего я жажду начать все сначала…»
Королева Англии. Этот титул позволил ей считать себя наместницей Бога, и Элеонора была слишком умна, чтобы отвергать такую мысль как кощунственную. Она заменит Бога на земле, будет мудрой и властной. Она заслуживает власти больше, чем кто угодно, ибо за годы она прониклась глубоким сознанием долга, а уроки прошлого дали ей мудрость.
С первого же взгляда на Элеонору Аквитанскую не оставалось сомнений в том, что она королева. Элиза отметила, что Элеонора постарела, стала слишком худощавой; волосы выбелила седина, лицо хранило следы прожитых лет.
Но, едва она сдвинулась с места, прошлась по комнате, улыбнулась и заговорила, — воспоминание о ее возрасте исчезло как дым.
Элеонора была великолепна, она заполняла собой комнату. Ее темные глаза живо и проницательно блестели. Она двигалась так, словно плыла по облакам или по тихому морю. Шестнадцати лет заточения не осталось: казалось, она просто сменила один королевский двор на другой. Величественная и вместе с тем простая, она изумляла своей речью и манерами…
— Брайан! Уилл! Как чудесно видеть вас — особенно стоящими на коленях! Но довольно, поднимайтесь. Я слишком стара, чтобы наклоняться, целуя вас, а я непременно должна это сделать!
Стоя на несколько шагов позади мужчин, Элиза с затаенной ненавистью проследила, как искренне Элеонора обняла Брайана Стеда. Затем — Уилла Маршалла.
Стискивая Уилла в своих объятиях, королева взглянула через его плечо на Элизу, и прекрасная улыбка, которую не испортил возраст, вновь засияла на ее губах.
— Элиза! Уилл, отойди в сторонку, дай мне взглянуть на это милое дитя!
Смеясь, Уилл выполнил ее просьбу. Элеонора подошла к Элизе и сжала в своих ладонях ее руки.
— Как хорошо, что ты приехала ко мне, Элиза. Прошло уже так много времени с тех пор, как мне доводилось в последний раз беседовать с женщиной! — Элеонора отпустила руки Элизы и обернулась к Брайану и Уиллу: — А теперь расскажите мне, как поживает Ричард?
— Он здоров и весел, — немедленно уверил ее Уилл. — На диво быстро справляется с заботами, но, по-видимому, самым неотложным из дел считает ваше освобождение, ваше величество.
Элеонора польщенно кивнула.
— А принц Джон?
Брайан пожал плечами, но его движение было весьма красноречивым.
— Сейчас Ричард разыскивает его. — Он смутился. — Джон исчез после того, как мы были вынуждены бежать из Ле-Мана.
Элеонора мгновенно опустила глаза.
— Мне жаль Генриха, упокой, Господи, его душу. Его родной город сгорел у него на глазах, любимый сын стал предателем. Маршалл, как умер Генрих?
Маршалл неловко опустил голову.
— В глубоком отчаянии, ваше величество. Недуги и скорбь одолели его. Он не знал покоя. Если бы удалось остановить и исцелить язву, он мог бы еще жить.
Глаза королевы наполнились печалью.
— Поверьте, я всем сердцем скорблю о его смерти, несмотря на то, что эта смерть освободила меня… Генрих был великим человеком, и я уверена, история сохранит о нем много воспоминаний. Он заботился о законах и своем народе, даже тогда, когда в этом не было необходимости, что и привело его к гибели. Он пытался лишить Ричарда его владений, чтобы отдать их Джону. Думаю, он вряд ли понимал, что его сыновья уже выросли и что они его плоть и кровь… — Она вздохнула. — Значит, Ричард ищет Джона… Надеюсь, что он его скоро найдет и обойдется с ним осторожно. Джон всегда завидовал Ричарду. А Ричард, как и Генрих, обретя власть, может стать слишком великодушным. — Она печально покачала головой, но тут же вновь улыбнулась и обернулась к Уиллу: — Я слышала, ты не станешь путешествовать со мной, Уилл Маршалл. Удивительно, как быстро расходятся слухи, не правда ли? Насколько я поняла, Генрих пообещал тебе руку Изабель де Клер, а Ричард выполнил его обещание. И теперь ты женишься на ней.
Маршалл засмеялся.
— Похоже, слухи расходятся чересчур быстро. Но это правда. — Его смех затих, а на лице появилось задумчивое выражение. — Вы когда-нибудь видели леди Изабель, ваше величество?
Элеонора сокрушенно прищелкнула языком.
— Она была младенцем, когда я оказалась под замком. Но, судя по слухам, она молода и прелестна. И невиданно богата. Вскоре ты сам все узнаешь. И если хочешь польстить мне, Уильям, называй меня по имени — по крайней мере наедине. Брайан никогда не стеснялся делать это!
Она быстро перевела взгляд на Брайана Стеда.
— Значит, ты, сэр Стед, будешь сопровождать меня в поездке по стране, как вестник доброй воли Ричарда!
— Эта обязанность — величайшее удовольствие для меня, — учтиво произнес Брайан. — Ричард приказал мне оставаться с вами, пока он не прибудет на коронацию, после которой он намерен объединиться с Филиппом Французским в крестовом походе — том самом, что когда-то задумали Генрих и Филипп.
— Тебе не терпится присоединиться к крестоносцам?
Брайан смутился, но тут же улыбнулся.
— Мне, подобно Ричарду, больше всего не терпится увидеть вас на свободе.
Элиза молча отпрянула. Почему-то ее раздражало то, как приветлива была королева с этим человеком. «Не попадайся в сети этого черного рыцаря! — хотелось закричать ей. — Он суров и жесток, он совсем не такой, каким кажется…»
Но Элиза молчала. Ее время еще придет.
В комнату вошли слуги, несущие вино, подносы со свежим хлебом, крутыми яйцами и множеством сортов сыра. Все, что испытала Элеонора в прошлом, оказалось забыто; ее тюремщик стал ее слугой и, как все слуги, старался угодить королеве.
— Мне так хочется насладиться этой трапезой в саду! — воскликнула Элеонора. — Чудесное вино, выдержанное и крепкое, как наша дружба, которая окрепла за годы! Элиза, пойдем со мной. Как ты выросла, дорогая! Когда мы виделись в последний раз, ты едва доставала мне до колена. — И королева направилась в сад, а слуги поспешили следом, чтобы расставить блюда на узорчатом чугунном столе между розовых клумб. Королева явно наслаждалась жизнью. Она болтала без умолку, будто и не было позади долгих шестнадцати лет заточения. Умелая и приветливая хозяйка, она отпустила слуг и сама налила гостям вина. — Брайан, у тебя еще не было времени повидаться с Гвинет?
— Нет, Элеонора. Мы прибыли прямо к тебе.
— Я польщена! Но жаль, если из-за меня вам приходится оставаться разлученными. Вам двоим уже давно пора к алтарю.
Брайан беспечно рассмеялся, и этот смех вызвал очередной прилив ненависти у Элизы.
— Вспомни, Элеонора: Генрих обещал мне земли и титулы.
— Не могу поверить, что Ричард не выполнит обещания своего отца!
— Нет, уверен, он выполнит их. — Брайан развел руками, повернув их ладонями вверх. — Просто не понимаю, почему он медлит?
— Кажется, я знаю, — пробормотала Элеонора. — По-моему, он обдумывает способ наградить тебя еще большим состоянием. Если Ричард решает вознаградить кого-либо, он становится слишком великодушным.
— Надеюсь, ваше величество, что вы хорошо знаете своего сына, — рассмеялся Брайан.
— Да, Ричарда я знаю хорошо. И в этот момент он тревожится о пустоте унаследованной казны! Нам всем следует подумать об этом, дети мои! — Проницательные темные глаза Элеоноры вдруг обратились на Элизу. — А что скажешь ты, Элиза? Слава Богу, я еще не лишилась ни памяти, ни ума. Почему ты не замужем?
Элиза похолодела, но не нашлась что сказать. Брайан Стед насмешливо ответил за нее:
— Леди Элиза влюблена, ваше величество! Она готовится стать женой своего избранника — сэра Перси Монтегю.
— Сэр Перси… — Элеонора задумчиво нахмурилась. — Боюсь, я ничего о нем не знаю.
Элиза глотнула вина и принужденно улыбнулась. Она не собиралась поправлять Брайана Стеда.
— Уверена, вскоре вы познакомитесь с ним, ваше величество, — почтительно произнесла она.
— О, любовь! Помню, помню! — мечтательно произнесла Элеонора. — Но я еще больше польщена тем, что все вы приехали ко мне! — Она встала, решительно поставив кубок на стол. — Брайан, Уилл, предоставляю вам решать, как быть дальше. Элиза пойдет со мной и поможет уложить вещи, чтобы завтра на рассвете мы могли пуститься в путь.
Неуклюжие в своих доспехах, мужчины вскочили на ноги. Элеонора одарила их милостивой улыбкой и протянула руку Элизе.
— Ты должна освежить мою память, рассказать, что теперь носят, детка. Эти добряки даже не заметили, в каком виде я предстала перед ними.
Элиза поразилась, увидев маленькую комнату королевы в глубине покоев. Она была тесной и почти пустой. Свет еле пробивался через единственное узкое окошко.
Элеонора заметила взгляд Элизы.
— Как чудесно видеть солнце, правда? Только с годами учишься ценить солнечный свет, голубизну весеннего неба… — Она помолчала, вспоминая о прошлом. — Сколько времени мне пришлось провести в этой комнате, в полном одиночестве! — Она передернула плечами. — А иногда меня выпускали в сад, если тюремщик был не слишком суровым, а Генрих разрешал дать мне поблажку. — Она улыбнулась. — Однажды меня даже отвезли в Нормандию на Михайлов день, — разумеется, затем, чтобы воспользоваться моим влиянием на Ричарда. Но я хотела на свободу так страстно, что была готова пообещать что угодно. Надеюсь, что в нашем семействе теперь наступит мир. О, как давно это было!
— Да, теперь все в прошлом, — быстро подтвердила Элиза. Внезапно ей захотелось поскорее увезти Элеонору из этого дворца-тюрьмы. — С чего же мы начнем, ваше величество? Вижу, все ваши вещи здесь…
— Я уложила их несколько дней назад, — с хитрой улыбкой объявила Элеонора и изящно взмахнула рукой. — А тебя привела сюда, чтобы получше рассмотреть. Повернись-ка, дитя!
Элиза не оскорбилась, не почувствовала себя неловко. Наслаждение Элеоноры жизнью было заразительно. Она послушно повернулась перед королевой, которая окинула ее царственным взором, присев в изножье узкой кровати.
Королева улыбалась, когда Элиза вновь оказалась к ней лицом.
— Ты знаешь, Элиза де Буа, что я не питаю к тебе вражды.
— Вы так великодушны, ваше величество.
— Нет, не великодушна, просто стара. И весьма умна! Ты многое унаследовала от своего отца, но… ты прелестна! Ну, не скромничай, детка. Было время, когда я восхищалась Генрихом Плантагенетом! Он был для меня солнцем. Несмотря на то что я была старше его, мы стали отличной парой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64