— Ты одна уедешь? — спросила наконец девочка. Она знала, что папа никогда не ездит по степи один — и тем более, когда он на тропе войны.
— Нет, конечно, — ответила Флора. — Со мной поедут мой отец, Алан, Дуглас и Генри. Так что я буду в надежной компании. А за тобой присмотрит Весенняя Лилия. Хорошо?
— Я иду! — крикнула Люси детям, которые призывно махали ей руками. Так ничего и не ответив Флоре, она вежливо спросила: — А можно я теперь пойду-играть? Мы играем в бега, и я выигрываю.
Флора с облегчением сказала:
— Ну, беги, беги…
Было ясно, что ее отъезд не слишком травмирует девочку. Ребенку здесь хорошо и весело.
К радости Флоры, Люси воспитали отнюдь не комнатной девочкой. Чуть ли не с первых ее дней многолюдное племя абсароков было для Люси надежной и любящей семьей; она не сомневалась в любви отца; добрая и умная няня-гувернантка оберегала ее от страшилищ, что обычно тревожат детей в ночной темноте. Мать она по-настоящему не любила, и ее исчезновение никак не затронуло детскую душу, было только за папу обидно — и больше ничего. Словом, малышка росла со всех сторон защищенная и потому психически устойчивая. Люси не ревела, когда близкий человек отлучался. В ее душе рано укоренилась уверенность, что ничего плохого не произойдет, что разлука — это ненадолго.
Дочь Адама была как счастливое дитя, сосущее разом двух маток, ибо воспитывалась под мирной сенью сразу двух культур — европейской и индейской.
24
Адам и Джеймс прибыли в Хелену скрытно, без сопровождения. Они надеялись встретиться с Изольдой, переговорить с графиней и убедить ее покинуть Монтану. Без особого труда молодые люди выяснили, что Изольда в городе и остановилась в особняке Гарольда и Молли. Что ж, правильный ход — в доме Фисков она в безопасности. Там он и накричать на нее не сможет. Хитра как всегда!
Приходилось менять тактику.
По пути в Хелену Адам намеревался действовать быстро и без особой деликатности. При необходимости даже к насилию прибегнуть: Изольду в охапку, в связанном виде запихнуть в багажный вагон, приставив свой конвой, — и прощай! Пусть ее отвезут сперва в Солт-Лейк-Сити, а потом и на восток. Конечно, Изольде ничего не стоит опять вернуться с Восточного побережья, даже после подобного демарша с его стороны. Однако он мог сказать ей такие слова и таким тоном, чтобы на этот раз стало окончательно ясно: с ним шутки плохи!
Теперь же, раз она живет у Фисков, этот план стал нереальным. Следовало, если можно так выразиться, надевать бархатные перчатки. И уповать на силу словесного убеждения.
Плохо.
И все же иного выхода не было.
После того как Адам и Джеймс заняли номер в гостинице, они приняли ванну с дороги и приоделись. Адам направлялся к жене в особняк банкира, а Джеймс должен был встретиться с друзьями и знакомыми, чтобы собрать побольше информации о приготовлениях Неда Сторхэма.
Перед выходом молодые люди еще раз проверили свои револьверы. Теперь они с ними и ни на минуту не расставались.
Время шло к полудню, было очень жарко, даже на холме, где стояли особняки городских богатеев. Адам подошел к дверям особняка Фисков с мрачнейшим видом. Он мало верил в успех своего мероприятия. Сомнительно даже то, что удастся переговорить с Изольдой наедине. Все предусмотрела, хитрая тварь!
Слуга доложил о приходе Адама, и через некоторое время, шурша нижними юбками, в море кружев, к нему в гостиную вышла хозяйка дома.
— Как чудесно видеть вас снова! — воскликнула Молли Фиск, подавая ему руку для поцелуя. — Не далее как вчера я говорила мистеру Фиску, как славно было бы, если бы мистер Серр вновь посетил наш город.
Она повернулась к двум своим спутницам за подтверждением.
Ее племянница Генриетта, вся раскрасневшаяся от волнения, горячо приветствовала Адама.
Изольда сухо сказала:
— Рада встрече, Адам.
— Проходите, мой добрый друг, — щебетала дальше Молли Фиск, беря графа под руку и ведя к дивану. — Хотите чаю? — Но тут она наконец разглядела мрачное выражение на лице гостя и исправилась: — Быть может, чего покрепче: бурбон или бренди? Впрочем, не знаю, не рано ли еще для крепких напитков…
— Я бы выпил виски.
— Со льдом, да? День сегодня такой жаркий. Сейчас я все устрою.
Молли Фиск позвала служанку и отдала приказ. Затем снова повернулась к Адаму.
— Расскажите нам о Саратоге, любезный граф, — сказала она, когда служанка принесла бурбон для Адама. — Говорят, ваши скакуны показали себя с лучшей стороны на бегах и вы выиграли большую сумму. Нам, скучным провинциалам, интересно знать все о Саратоге.
Разумеется, в ее глазах светилась мольба: расскажите нам все о леди Флоре, я умираю от нетерпения узнать подробности вашего романа. Очевидно, она многое знала от Изольды, но искренне хотела выслушать и версию «изменщика». А может, Изольда подговаривала ее завести разговор о Флоре и выведать что-нибудь полезное для ее черной игры.
— Мы ездили, чтобы опробовать Магнуса и некоторых других молодых жеребцов, — вздохнул Адам. — И все оказались на высоте. Я доволен.
В душе он гадал, на сколько хватит его вежливости. Если светская болтовня затянется, он может просто взорваться. Конечно, Фиски — его друзья, но зачем им было пригревать эту змею на своей груди!
— Гарольд говорит, что мы непременно должны съездить на бега в Саратогу в следующем сезоне, — сказала Молли Фиск. — Отец Генриетты ежегодно ездит в этот курортный город. По его словам, Саратога — место, где деловые соглашения заключаются быстрее и проще всего… А вся эта история с Фрэнком Сторхэмом — какая неприятность! Вчера его, наконец, похоронили. Не скажу, что убитый был мне по сердцу, — проворно прибавила она, — всегда пьян и плохо воспитан… но не будем плохо о покойниках. Такие события напоминают о бренности нашей жизни.
Подобная болтовня кого хочешь могла вывести из себя!
— Джеймс упоминал об этом прискорбном случае, — сдержав себя, ровным голосом произнес Адам. — Сторхэмы, увы, имеют обыкновение лезть на рожон. Нет ничего удивительного в том, что Фрэнк в конце концов доигрался. Меня всегда удивляло, что он снова и снова по своей воле нарывается на неприятности, не будучи метким стрелком.
На его лице застыла маска безразличия.
— А вот Нед говорит, что это вы убили Фрэнка, — бросила Изольда с рассеянной улыбкой, глядя на Адама поверх фарфоровой чашки с едва подавляемой ненавистью.
— О, Нед волен болтать что угодно, — спокойно отозвался Адам. — Поскольку его самого в тот момент не было в Саратоге, то таким обвинениям грош цена.
Теперь, когда он обрел настоящую любовь, ему было даже дико, что он так долго терпел эту негодяйку — мелочную, хитрую, вероломную. Подлость написана у нее на лице. Ей неведомо чувство сострадания и любви. Адам не сомневался в природе ее отношений с Недом Сторхэмом: попользуется и отшвырнет, предав самым низким образом. Нед и Изольда так откровенно алчны, что их совместные комбинации обречены на провал именно из-за того, что они не способны хоть как-то маскировать свою нетерпеливую жадность.
— Да и кто поверит хоть одному слову Неда Сторхэма, — вдруг встряла в разговор Генриетта. — Он возмутительный, невоспитанный хам и грубиян. Тетушка не пустит такого на порог своего дома!
— Прелестно! — издевательским тоном воскликнула Изольда. — Наша очаровательная Генриетта, словно львица, бросилась защищать доблестного Адама. Еще одна сердечная победа, господин граф? — В ее голосе чувствовалась нескрываемая злоба.
— Полагаю, Генриетта права, — поспешно вмешалась Молли Фиск, чтобы сгладить неловкие слова Изольды, которые можно было принять и за открытое оскорбление племянницы. — Я сказала Гарольду, что не следует приглашать Неда Сторхэма в наш дом, коль скоро он распространяет такие порочащие слухи о нашем друге Адаме Серре. То, что у Неда счет в банке Гарольда, не дает ему права беспрепятственно гостить в нашем доме и поносить дорогих нам людей. Этот тип вульгарен. Таким не место в приличном обществе.
Генриетта победно улыбнулась, смерив Изольду презрительным взглядом.
— Не спорю, его манеры изысканными не назовешь, — кивнула Изольда. — Однако в этом крае утонченных людей раз два и обчелся. Приходится общаться с теми, кто есть в наличии. Если брезговать и тем, и другим, и третьим — кто останется? Ведь Генриетте надо выходить в свет.
Она не стала дольше распространяться на эту тему, но было ясно: графиня намекает на то, что Генриетта — дочь американского нувориша, а сама она — потомок старинного аристократического рода.
— Свет не сошелся клином на Хелене, — гордо вскинув голову, заявила Генриетта. — Я еду в Лондон. Там достаточно благовоспитанной публики. Мне только что исполнилось восемнадцать.
Девушка подразумевала, что у нее достаточно шансов иметь успех в высшем обществе. Восемнадцать лет и капиталы отца гарантируют это. А нуворишем она своего папеньку считать не могла: когда она родилась, он уже был богатым, то есть он был богатым с незапамятных времен.
Адам про себя усмехнулся, довольный тем, как девушка защищается. Изольде-то двадцать семь, для восемнадцатилетней это все равно что старуха. А с учетом того, что Генриетта призналась ему как-то в своей тяге к мужчинам «постарше», племянница Молли Фиск непременно будет иметь успех в лондонском высшем свете.
— Ах, каким светлым местом кажется наш мир в восемнадцать лет, — вздохнула Молли Фиск. Она желала увести разговор подальше от опасных тем: в воздухе чувствовалось приближение грозы. Изольда в новой роли отвергнутой жены подействовала на мягкое сердце Молли Фиск. Но теперь она своими дерзостями и злобой возвращала воспоминания о том, как тягостен был брак Адама — и по вине именно Изольды. — Я думаю, каждая из нас вспоминает благословенные деньки своей юности.
— Да, это были воистину благословенные деньки, — сказала Изольда, поворачиваясь к Адаму, — потому что я еще не встретила тебя.
Подобное замечание не нуждалось в комментарии. Адам счел за лучшее промолчать.
— Во Францию я впервые попал достаточно поздно, — сказал он, избирая нейтральный ответ. — Мне было гораздо больше, чем восемнадцать…
— Этим и объясняется то, что ты такой интересный дикарь, — перебила его Изольда со сладенькой улыбкой.
— Какая же часть моего дикарства кажется вам особенно интересной, мадам? — наконец вспылил Адам. Он допил свой бурбон, поставил стакан на стол и обратился к хозяйке: — Я прошу извинить меня, Молли, но не оставите ли вы нас с женой на некоторое время наедине? Нам предстоит деловой разговор, а время у меня ограничено.
Молли встала, метнула многозначительный взгляд на племянницу и сказала:
— О да, конечно… я понимаю. Идем, Генриетта.
Через несколько секунд Адам остался наедине с супругой. Второй раз на протяжении месяца.
Теперь ему не нужно было скрывать своей гнев. Кулаки графа сжимались, в глазах сверкала ярость.
— Да ты никак застрелить меня намерен? — насмешливо спросила Изольда, со спокойной ненавистью глядя ему прямо в глаза.
— Мелькнула такая мысль, — признался Адам. — Многие из моих друзей полагают, что это самый простой выход.
— И прежде всего Джеймс. Мерзкий тип. А ты, разумеется, стрелять не станешь. Ты у нас нравственное существо.
— Из нас двоих хоть кто-то должен помнить о нравственности.
— Фи, мещанские добродетели меня никогда не привлекали!
— Семейство Серр выше твоего, Изольда. А «мещанскими добродетелями» мы, однако, никогда не пренебрегали. Но не будем вдаваться в философские материи. Я приехал для того, чтобы сказать: убирайся вон из Монтаны и никогда больше не возвращайся сюда.
— Размечтался! Я твоя законная жена, Адам, и в качестве таковой могу быть рядом с тобой. Не думай, что тебе удастся в два счета избавиться от меня. Я предприняла изнуряющее путешествие по жаре и пыли не для того, чтобы тут же вернуться назад. Кстати, на прошлой неделе я была на ранчо и взяла кое-что из своих вещей. Похоже, ты там давненько не бывал. Миссис Маклеод, как обычно, встретила меня в штыки.
— Она отлично понимает, какая ты дрянь, — процедил Адам. — Удивляюсь, что тебя вообще пустили на порог!
— Я сказала, что заглянула только на несколько часов.
— Ты и в Хелене недолго пробудешь, — решительно заявил Адам. — Я хочу, чтобы ты вернулась в Европу.
— Экий властный стал!.. Боюсь, я не смогу подстраиваться под твои желания. У меня другие планы.
— Нед Сторхэм тебе не поможет.
— Ну, мы еще посмотрим.
— Он будет мертв через несколько дней.
— Или ты.
— Не рассчитывай на это.
— А я как раз рассчитываю.
Адам вздохнул. Препираться глупо. Все эти перепалки ему были знакомы по прошлому. Не разговоры говорить он приехал…
— Как угодно. Я не намерен тратить время на словесные баталии. Вот что, слушай внимательно. Это мое последнее слово. Или ты завтра сама будешь на платформе и сядешь в поезд до Солт-Лейк-Сити, или я лично позабочусь, чтобы ты завтра уехала отсюда.
Изольда криво усмехнулась и, глядя ему в глаза, сказала:
— Не пытайся запугать меня. Не выйдет!
— Ты не боялась меня потому, что раньше я действовал в рамках приличий. Теперь шутки в сторону. Я совершенно серьезен. Советую и тебе отнестись к ситуации так же.
— Ты что, даже не предложишь мне еще денег, чтобы я оставила в покое тебя и твою новую пассию?
— Нет.
Закончилось время уговаривать, умасливать, откупаться, искать мирные решения — так вся жизнь пройдет впустую. Надо покончить с прошлым раз и навсегда и наслаждаться настоящим. Благодаря встрече в тот благословенный вечер в доме судьи Паркмена Адам получил свыше шанс иметь то, в чем не отказано большинству людей: счастье, семью, мир и покой. А если духи благосклонны, то у него будут еще дети. И от всего этого отказываться из-за какой-то алчной сучки?
— Нет, — твердо повторил Адам, и его рука машинально потянулась к револьверу. — Ни пенса от меня не получишь.
— О, какой пафос! Ты похож на плохого актера! — сказала Изольда, презрительно поджимая губы. Она склонила голову набок и смотрела на мужа с дерзким вызовом, покачивая выставленным вперед носком туфли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57