Флора и Адам наблюдали за представлением из своей ложи. То, как Эдвин Бут читал знаменитое гамлетовское «Быть или не быть», привело их в восторг.
При своем появлении эта красивая пара вызвала шепот в партере. Многие знали Адама Серра. Прошел слух, что молодая женщина заменяет ему нынче сбежавшую супругу. Дамы с неудовольствием лорнировали дерзкую особу, мужчины покашивались более доброжелательно и завидовали счастливчику Серру: и лошади у него первыми приходят, и женщин он выбирает одну краше другой…
Сплетня об Адаме и Флоре появится в «Нью-Йорк геральд» только назавтра, но и сейчас любовники ощутили на себе тяжесть всеобщего внимания. Клерк уже доложил репортеру о покупке кольца, тот сболтнул своим знакомым — и слух разошелся раньше, чем появился печатный намек.
В коротком антракте наблюдение за Флорой и Адамом продолжалось. Здесь, в отличие от Монтаны, мало кто опасался вспыльчивости графа, и на молодых людей нахально таращились, наклоняясь друг к другу и сопровождая поглядывания тихими комментариями. Флора была так счастлива, так приятно взбудоражена, что не угадывала сути происходящего. Ей просто казалось, что американская театральная публика более простодушна и любопытна, чем европейская. Она сознавала свою красоту и относила такое повышенное внимание на счет сегодняшнего своего исключительного обаяния. Адам был более проницателен, но привык игнорировать общественное мнение — вот и сейчас он только посмеивался. Однако Флора в конце концов смутилась.
— Странно они все на меня поглядывают, — сказала она Адаму. — Это явно не из-за моих бриллиантов — я вижу ожерелья и пороскошнее. Бриллиантами тут никого не удивишь: даже половина мужчин обвешаны ими. Почему же они так интересуются мной?
— Дорогая, ты просто потрясающе выглядишь. А может, всех утомил «Гамлет» и захотелось отдохнуть взглядом…
Адам обежал глазами ложи — и сердце у него вдруг упало.
Он увидел знакомую златокудрую головку со знакомой бриллиантовой заколкой. Блондинка кокетливо смеялась, склоняясь на плечо своего собеседника, молодого мужчины.
Вот она повернула лицо… Да, сомнений быть не может… Боже!
Это была его жена.
Адама чуть не стошнило от досады и бешенства — Изольда в последнее время постоянно вызывала у него именно этот, рвотный, рефлекс. Казалось, злой демон вернулся в его жизнь.
Конечно, она уже видела его: ведь публика так усиленно разглядывала их с Флорой. Итак, Изольда знает, что он здесь, и рисуется, хохочет с этим глупым щенком. Когда она приехала в Саратогу? А главное, зачем? Какого черта она притащилась именно сюда? Европейских курортов ей мало?
Флора предложила выйти в холл.
Адам быстро сообразил, что там они могут столкнуться с Изольдой. Зная злой нрав и острый язык жены, он побоялся скандала и сказал с небрежным видом:
— Дорогая, зачем тебе в толпу? Посиди здесь, а я принесу нам шампанского.
И проворно вскочил, хотя ничего не стоило послать за шампанским лакея.
Он направился в буфет, не понимая, что делает роковую ошибку. Он знал свою жену, но не до конца оценил ее коварство.
Флора узнала женщину сразу, как только та вошла в ложу. Уинтерхальтеровский портрет на ранчо точно передавал ее черты. Изольда была классической красавицей: изящна, белокожа, лицо сердечком, глаза кукольно-огромные. Одета по последней французской моде. Но во взгляде сквозило что-то нехорошее, противно-хитренькое. Кстати, и Уинтерхальтер, с его талантом, отразил эту лисью суть на своем портрете.
— Наслышана о том, что муж обещал жениться на вас, — без предисловия холодно промолвила графиня де Шастеллюкс. — Я решила заглянуть к вам и разочаровать: от живой жены не женятся. А отпускать его я не намерена.
Изольда села рядом с Флорой и с царственной улыбкой обвела взглядом партер и ложи, сознавая, что сотни взглядов устремлены на нее и полтеатра смакует пикантную сцену общения жены и любовницы.
Внезапное появление Изольды, которой полагалось бы быть в Европе, глубоко потрясло Флору. Но она не растеряла в степях воспитанной с детства светской невозмутимости. Ее вышколенные чувства никак не проявили себя внешне.
— Позвольте вам заметить, графиня, — сказала девушка с ледяной, однако любезной улыбкой, — что это вас ни в малой степени не касается. Если вы имели хоть какое-то влияние на своего супруга, то это было много-много лет назад. А нынче не в вашей воде указывать ему, что делать, а чего не делать.
Отповедь Флоры не произвела особого впечатления на Изольду. Просто она поняла, что соперницу так легко не смутить, и изменила тактику.
— Да-а, — протянула графиня, продолжая дружественно улыбаться, — а ты шлюшка с характером. По слухам, ты меняла любовников, как перчатки. Очевидно, Адам клюнул на твою многоопытность.
— Вы всех мерите по себе, душечка, — отозвалась Флора. — При вас тут желторотый барон, я верно заметила? Вы так и льнули к нему. Потому-то я и выделила вас в ложе, еще не зная, кто вы такая, — уж очень вы себя непристойно вели.
Краска бросилась Изольде в лицо. В ее голосе появились визгливые нотки.
— Вот что, милочка, говорить мне с тобой недосуг. Запомни только: Адам — мой муж, и венчаны мы во Франции, а французские законы развод запрещают. Я просто хотела поставить тебя в известность, а то как бы ты не попала впросак из-за своей темноты.
Флора, разумеется, и раньше знала, что Изольда восстанет против развода и будет совать палки в колеса. Но, видимо, в глубине души оставалась надежда, что все разрешится быстро и полюбовно. Теперь стало яснее ясного, что конфликт будет долгим и, что называется, полномасштабным. И Флора вся внутренне как-то потухла. Однако внешне оставалась язвительной и невозмутимой.
— Что ж, и вашему барончику, стало быть, ничего не светит, — сказала она. — Адам огорчится, что вы глупо себя ведете.
— Ах ты сучка! — надменно воскликнула Изольда. — Ты в мою жизнь не лезь!
— Была бы охота, — спокойно ответила Флора. — Что до вас, то советую вам держаться от меня подальше. Я не из робкого десятка, не на ту напали. Меня вам не запугать. Я не бледнела перед дикими бедуинами в Африке и самолично пристрелила пару китайских бандитов, которые желали меня изнасиловать. Так что великосветская мелкая хищница меня не смутит.
— Ничего, погоди, мерзавка! Я превращу твою жизнь в ад! — яростно прошептала Изольда.
«Ты уже превратила ее в ад», — печально подумала Флора. Вслух же сказала:
— Ничего у вас не получится. Вы опоздали.
— Нет, паршивка, это ты опоздала. — На лице Изольды вновь возникла любезная улыбка. — Ладно, завтра утром Адам втолкует тебе, в какой глубокой луже ты сидишь.
Адам не раз пожалел о том, что сам отправился за шампанским. Пришлось ждать в небольшой очереди у стойки, потом долго лавировать с бутылкой и двумя бокалами через толпу.
Подойдя к двери ложи, он первым делом услышал Изольдин голос.
От неожиданности молодой человек даже остановился. В приступе бешенства он был готов применить кулаки, вытащить Изольду вон за волосы… Адам тряхнул головой, чтобы успокоиться, и отбросил упоительные видения, как он колотит эту наглую тварь и волочит ее по паркету. Надо держать себя в руках.
Он откинул занавеску и вошел в ложу. Бледный, со сжатыми зубами. На звук его шагов обе женщины повернулись. Флора — с облегчением. Изольда — с нескрываемой ненавистью.
— Добрый вечер, сердце мое, — ласково приветствовала она мужа. — Забежала посмотреть на обручальное кольцо, которое ты подарил своей «невесте». Весь город уже судачит об этом. Только не делай вид, что тебе ничего не известно! — добавила она, меняя тон. — Он такой щедрый, просто душа-человек, — заметила Изольда, насмешливо поворачиваясь к Флоре.
— Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил Адам, глядя на жену исподлобья и грозно играя желваками.
— Фи! Какой страшный! — протянула графиня. — Я пришла пообщаться, сказать «здравствуй» — ведь мы с тобой, муженек, как-никак давненько не виделись. Да и на твою очередную зазнобу хотелось хоть краем глазка взглянуть — о ней столько говорят.
— Общаться по-человечески ты не умеешь, Изольда, — сказал Адам. — Поэтому иди-ка ты отсюда подобру-поздорову.
— А поцеловать свою любимую супругу? Котик, это даже неприлично. Ну да ладно, у тебя еще будет случай — я возвращаюсь в Монтану. Соскучилась по тамошнему чистому воздуху.
— После твоего отъезда в доме сменили замки, — жестко ответил Адам. — Тебя там не ждут. Так что не траться на поезд.
— Похоже, эта девица будет отныне на ранчо вместо экономки?
— Мои планы тебя не касаются.
Изольда иронически вскинула брови.
— Как вы спелись. Она говорит то же самое.
— Стало быть, до тебя лучше дойдет, раз мы говорим одно и то же. Если ты не хочешь убраться из ложи, уйдем мы. Нам не о чем с тобой разговаривать.
— Даже насчет дочери?
— А что насчет дочери?
— Я приехала, чтобы побыть с дорогой Люси.
— К чему ты клонишь, черт тебя побери? — Адам невольно повысил голос. До сих пор разговор велся в приглушенных тонах. Все трое не хотели немедленного скандала. — Ты и пяти минут не провела с Люси с тех пор, как родила ее. А теперь вдруг воспылала к ней материнскими чувствами!
— Я обнаружила, что очень скучаю по малышке.
— Послушай, если барон плохо тебя содержит, то я могу подбросить денег на твой банковский счет, — в отчаянии сказал Адам. — Только брось свои планы касательно Люси. Я не хочу, чтобы ты вторгалась в ее жизнь, делала девочку предметом торга и развращала ее своим примером.
— Почему я не имею права на естественную материнскую любовь? — сказала Изольда, пытливо вглядываясь в Адама. По его реакции она понимала, что все рассчитано правильно и дочь — его главное уязвимое место. — Ты не можешь отказать мне в свидании с Люси. Права такого не имеешь.
— Отчего бы тебе не пойти на сцену, Изольда, — саркастически скривил губы Адам. — Из тебя вышла бы отменная актриса… А вот я — актер паршивый. И потому скажу прямо, без обиняков: держись подальше от Люси. Я не хочу, чтобы ты травмировала ее душу.
Это было произнесено с такой откровенной угрозой, что даже Флоре стало страшно.
Изольда, впрочем, не испугалась.
— Похоже, ты сегодня не настроен на серьезный разговор. Ладно, подожду, когда ты будешь более рассудителен.
С этими словами Изольда встала с кресла, сверкнув бриллиантами на шее.
— Я сегодня рассудителен как никогда, — заверил жену Адам. — И готов пойти тебе навстречу. Бери деньги и оставь меня в покое. Запомни: именно сегодня я добрый. Завтра ты и этого от меня не добьешься.
— Ладно, — сказала Изольда, — поживем — увидим, кто в каком настроении на что способен. А тебе, деточка, — повернулась она к Флоре, — не рекомендую торопиться со сбором приданого.
Дойдя до выхода из ложи, графиня повернулась и, уже открыв дверь и приготовив путь к отступлению, заметила:
— Поздравляю, Адам, наконец-то ты нашел действительно большие сиськи. У моей кухарки в Париже такие же. После беременности такие провисают до пупка.
— Изольда! — возмущенно воскликнул Адам.
— Правда уши режет, мой сладкий, — проворковала Изольда и победительницей вышла вон.
Когда любовники остались наконец наедине, несколько секунд оба потрясенно молчали.
— Извини, — наконец сказал Адам, — я говорил, что она грубая скотина. И вот, сама видишь. Лоск только внешний. Внутри — гниль и смрад.
Он сел рядом с Флорой, поставив бутылку шампанского и бокалы на свободное кресло.
— Мне досадно, что вы все-таки схлестнулись. Прости, что я не уберег тебя от этой грязи.
— Не переживай, — сказала Флора. — Мне доводилось встречать и не таких изысканных леди.
Личная встреча положила конец ее темным сомнениям в том, что и Адам виноват в развале своего брака. Она лицезрела эту стерву, видела ее глаза, слышала интонации ее голоса. Адама можно только пожалеть: прожить столько лет с этакой особой! Изольда даже хуже, чем она рисовалась воображению.
Если у Флоры и были до сих пор какие-то угрызения совести по отношению к жене Адама, то сейчас они развеялись окончательно:
— Не переживай, любимый. Честное слово, я не задета. Конечно, чуточку рассердилась, но стоит ли портить себе кровь из-за такой дряни?.. Только как же с Люси? — обеспокоенно спросила она. — Ведь Изольда не отвяжется. Тут она чувствует свою силу. Скажи, какие у нее официальные права?
Адам устало опустился в кресло и даже закрыл глаза. Появление Изольды все в нем перевернуло. Такое чувство, будто его отшвырнули в липкое болото прошлого.
— Она толкует о материнских чувствах! — возмущенно сказал он, распахивая глаза и прожигая пространство раскаленными угольями зрачков. — Да раньше она в монахини подастся, чём в ее сердце проснется хоть что-то, похожее на материнские чувства!
Тут Адам повернулся к Флоре и нашел силы посмотреть ей в глаза.
— Думаю, нам следует уехать прямо завтра. С Изольдой переговоры можно вести лишь после того, как мы надежно изолируем Люси от этакой мамаши. Если Изольда заговорила о материнских чувствах — быть беде. Надо принять все меры для защиты, и побыстрее!
— Ну и хорошо, — отозвалась Флора. — После светской сутолоки будет так приятно оказаться в вашей уютной глуши.
Про себя она подумала: после пяти минут общения с этакой вот светской ломакой Изольдой убежишь от общества, где есть такие черные, эгоистические души, — убежишь на край света, к белым медведям!
— Я способна упаковаться за четверть часа, — с улыбкой добавила Флора. — Прочь отсюда! Поскольку я приехала за тобой и обрела тебя, моя задача выполнена и я готова вернуться в Монтану.
Адам облегченно улыбнулся.
— Люблю тебя за то, что ты говоришь прямо, без обиняков, — сказал он, ласково погладив ее руку.
— Вокруг да около — не мой жанр.
— После Изольды ты как глоток свежего воздуха. Эта никогда словечка в простоте не скажет. Сплошь милые фразы, а чуть зазевался — уже и впилась зубами… Так как насчет шампанского?
Флора отрицательно мотнула головой.
— Ну его. Ты лучше побыстрей проверь, как там Люси.
— Я тоже об этом подумал. Поеду-ка я в гостиницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57