Иди сюда.
И они опять, позабыв обо всем, слились в бесконечном поцелуе.
На рассвете Адам вошел в комнату, где расположился на ночь Джеймс. Он неслышно закрыл дверь и, прежде чем двигаться к постели кузена, быстрым жестом пригладил взъерошенные волосы.
Тот уже проснулся и при приближении кузена сел на кровати.
— Вид у тебя усталый, — неодобрительно сказал Джеймс. Смерив наспех одетого Адама критическим взглядом, он добавил: — Похож на лиса прямо из курятника. А я тут лежу и любуюсь восходом. Давно любуюсь.
В его голосе слышался упрек.
— Извини, — сказал Адам, тяжело рухнув в кресло возле кровати. — Она только что заснула.
— Флора Бонхэм не похожа на остальных, — ворчливо продолжал Джеймс, щуря глаза на брата. — Да и ты нынче на себя мало похож… Не успел стоптать мокасин после отъезда Изольды, а уже с другой. Поразительно…
— Я и сам в недоумении, — огрызнулся Адам.
— Если я правильно слышал, вы познакомились у судьи Паркмена?
Адам устало ссутулился в кресле и впился в брата тяжелым взглядом из-под темных густых бровей.
— Какая сорока тебе на хвосте принесла?
— Аврора Паркмен среди прочих. Сплетня взошла как на дрожжах. Ведь ты, с твоим обычным неподражаемым мастерством, ухитрился за один вечер нарушить сразу дюжину разных условностей. Грешить греши, но не зарывайся! Я думаю, вам с Флорой ни к чему было возвращаться на бал… ну, после, — со значением прибавил Джеймс.
— К чему или ни к чему… Все сложней, чем тебе кажется, — сказал Адам, криво усмехнувшись при воспоминании о том бурном вечере. — Во-первых, идея уйти с бала принадлежала не мне. Если по совести, то прогуляться предложила она.
— А когда ты с женщиной, слово «нет» выпадает из твоего лексикона, не правда ли?
— Ошибаешься, слово «нет» уже было на кончике моего языка.
— Однако ненароком прилипло да там и осталось.
— Веришь или нет, но я и потом едва не отказался.
— И что же помешало?
— Да она уже наполовину разделась. Я был бы смешон со своим целомудренным «нет».
— Шустрая особа. А если бы кто зашел? К примеру, ее отец?
Адам раздраженно передернул плечами.
— Никто не зашел. К чему теперь эти «если бы»!
— К тому, что любовь тебе сейчас нужна, как зайцу летом белая шкурка. Ситуация грозит осложниться до предела. А от витающего в облаках страсти Адама нам толку не видать.
Взгляды кузенов встретились. Ноздри у обоих задрожали. Впрочем, до столкновения дело не дошло.
— Ладно, успокойся, — примирительно сказал Адам, понимая, что кузеном движут высшие интересы, а не желание вмешиваться в его жизнь. — Это не любовь.
— Отрадно слышать, — отозвался Джеймс, расплываясь в улыбке. — А то у меня сердце так и екнуло. Весьма непривычно видеть тебя таким увлеченным. Любой бы на моем месте смутился, заметив твои откровенные пламенные взгляды и почти открытое обожание.
— Э-э, брат, становишься подслеповат, видишь, чего нету, — сказал Адам и, резко кладя конец обсуждению своих любовных дел, спросил: — Значит ли все это, что и Шерман идет на север? Выходит, нам придется столкнуться не только с шайкой Мигера, но и с федеральными войсками?
— Нет, Шерман идти на север не планирует, — ответил Джеймс, довольный тем, что с щекотливым вопросом касательно Флоры Бонхэм покончено. — Да и с федеральными войсками нам, слава Богу, дела иметь не придется. Шерман направил в Виргинию своего адъютанта, майора Льюиса, чтобы тот разобрался в том, насколько велика угроза со стороны индейцев.
— Таким образом, лето мы угробим на сдерживание глупых амбиций Мигера. Ведь его так и тянет спровоцировать большую драку с индейцами и нажить политический капитал на их усмирении. Если мы удержим Мигера от пакостей до зимы, холод разгонит его молодцов по домам.
— Да, суть ситуации примерно в этом. К сожалению, два форта, которые они начинают укреплять, находятся так близко от нас, что беды просто не миновать.
— Ну, будем надеяться, что слухи о находке золота в бассейне Иеллоустона отвлекут мигеровских волонтеров от войны с индейцами. Прошлогодние переговоры об открытии для всех этих земель не были прерваны, а лишь приостановились. Если Мигер не хочет проливать кровь, у него есть способ спасти лицо — продолжить переговоры.
— Учти, на него давят железнодорожные компании — им нужен здешний уголь.
— Да, а также алчные скотоводы, которые хотят заполонить своими стадами земли к северу от Иеллоустона. Сукин сын Сторхэм и его бандиты уже сейчас то и дело нарушают границы наших владений! — Адам мало-помалу распалялся, думая о всех этих наглых чужаках, разевающих рот на исконную собственность его племени.
— Я загляну в летнее становище и сообщу о шермановской телеграмме, — решил Джеймс, — а затем отправлюсь в форт Бентон — забрать заказанный тобой дополнительный запас оружия.
— Давай именно там, в Бентоне, и встретимся. Скажем, через… через четыре дня.
— Если через четыре дня подобной жизни тебя не будет ветром шатать, — язвительно усмехнулся Джеймс, глядя на кузена, который бессильно раскинулся в кресле.
— Если четыре дня подобной жизни меня угробят, — весело огрызнулся Адам, — то ты унаследуешь моих лучших скакунов.
Джеймс рассмеялся.
— В таком случае даже не знаю, чего тебе пожелать: выстоять в любовной схватке или пасть героем!
Адам тяжело встал и со вздохом потянулся.
— Ладно, браток, шутки шутками, а поспать мне надо — хотя бы пару часов. Итак, договорились, свидимся в форте Бентона в четверг.
В ближайшие дни Флора Бонхэм была единственным средоточием помыслов, желаний и капризов Адама.
Позабросив все свои обычные ежедневные дела, Адам выполнял необходимый минимум обязан-ностей радушного хозяина и любящего отца, а в остальные часы неутомимо занимался любовью с Флорой.
Оба отлично понимали, что для их утех осталось не так уж много времени, поэтому, как и всякие обуянные ненасытной страстью любовники, дружно искали случая побыть наедине — и шли на разные хитрости и уловки, чтобы создать себе лишнюю возможность для интимной встречи. Они как бы заключили союз и упоенно дурачили всех окружающих. То украдкой целовались в темных углах при торопливо притворенной двери; то разом, под изощренными предлогами, исчезали в разгар дня, чтобы уединиться в постели; то благодаря тщательно подстроенной случайности встречались в какой-нибудь укромной нише, или в заросшей плющом беседке, или в одной из многочисленных комнат особняка, куда в этот час никто из слуг не заглядывал. Ну а уж ночи, как говорится, сам Бог им велел проводить вместе. Расставались они лишь на рассвете — и не без отчаяния, ибо оба с горечью сознавали: вот и еще один день — их день — канул в Лету!
Утром в среду, в предрассветном полумраке, Адам повернул голову на подушке и увидел, что балконная дверь медленно и осторожно открывается. Занавеска колыхнулась и пропустила внутрь знакомую мужскую фигуру.
— Хатси-са, — едва слышно произнес Адам. На языке абсароков это значило «тихо».
Адам бережно выпростал свою руку из-под Флориной головы и скользнул прочь от ее жаркого тела. С кошачьей грацией встал с постели и оглянулся на возлюбленную: все в порядке, она не проснулась.
Повинуясь его жесту, пришелец последовал за хозяином в гардеробную. Плотно прикрыв за собой дверь, мужчины быстро, но негромко заговорили по-абсарокски.
— Где они? С какой стороны подходят? — без предисловий спросил Адам. Было ясно, что опасность велика и совсем близко, если к нему послали «волка», то есть курьера-разведчика.
— Вчера переправились через Журавлиную Реку. Идут с юго-запада, — ответил его соплеменник по имени Белая Выдра.
— И сколько их? — озабоченно спросил Адам, открывая шкаф и начиная одеваться в слабом свете керосиновой лампы, которая на всякий случай по ночам постоянно горела в этой комнате с тех самых пор, как уехал Джеймс.
— Пятьдесят голов.
— Оружие? Обоз?
— Винчестеры и холодное оружие. Повозки с едой и боеприпасами оставляют глубокие следы.
— Надо прямо сегодня переместить наш стан на юг долины. Им нас не найти, если у нас будет преимущество во времени и мы будем действовать проворно и скрытно, — сказал Адам, застегнув ремень штанов и беря с полки замшевую рубаху. — В лагере все предупреждены?
Белая Выдра кивнул.
— К нашему приезду упакуют вещи, свернут вигвамы и будут готовы отправиться в путь. Сборы были в разгаре, когда я отправился к тебе.
Адам, надевая нитку бус, приказал:
— Иди к Монтойе, пусть он седлает двух низкорослых, а я минут через пять присоединюсь к тебе в конюшне.
— Эш-ка-ка-мах-ху говорит, — сказал Белая Выдра, и широкая улыбка раздвинула его бронзовые щеки, — что ты нашел себе новую желтоглазую… и новую беду на свою голову. Эта женщина отпустит тебя?
— Стану я ее спрашивать! — надменно усмехнулся Адам, натягивая мокасины.
— Вот это разумно, — сказал высокий и дюжий «волк». — Стало быть, оседлаешь боевого скакуна?
— А то как же! — ответил Адам, наспех заканчивая одеваться.
Через несколько мгновений, с кривой саблей у пояса и с винчестером за спиной, Адам вернулся в спальню — попрощаться. Флора мирно спала, по-детски сунув кулачок под щеку. Не хотелось нарушать ее покой. Молодой человек молча нагнулся и легко поцеловал ее в щеку. Не просыпаясь, девушка заворочалась. Адам застыл — терпеливо выжидая, когда она успокоится и ее дыхание станет таким же ровным, как и прежде.
— Сладких снов, биа, — прошептал он. Пора было уходить, но он не мог оторвать от нее взгляд. В памяти роились воспоминания о бурных прошедших днях.
— Камба-к 'уевима-тсики, — шепнул Адам, тихонько вздохнув. Это означало: «Я должен идти». Его племени угрожала страшная опасность, медлить нельзя. Да и знали они, с самого начала знали, что у их романа будет короткая жизнь.
И вот… вот и все.
Адам круто повернулся и неслышными шагами вышел из комнаты.
В детской Адам первым делом разбудил мисс Маклеод. Когда он легко тронул ее за массивное плечо, женщина дернулась всем телом и в испуге открыла глаза. Но, узнав хозяина, грузно села на постели и спокойно спросила:
— Волонтеры близко, да?
— Настолько близко, что летнее становище следует незамедлительно передвинуть в другое место. Мы с Белой Выдрой хотим попрощаться с Люси.
— Когда вернетесь, известно? — осведомилась мисс Маклеод, машинально поправляя ночной чепец и убирая под него выбившиеся пряди песочного цвета волос. Несмотря на слоновьи размеры, она всегда была озабочена своим внешним видом — и даже в смятой ночной сорочке желала выглядеть элегантно.
— Вернусь при первой возможности. А точнее сказать невозможно. Вы уж тут хорошенько заботьтесь о Люси — чтоб ей не было одиноко без меня.
— И без вашего наказа наша пташечка без присмотра не осталась бы, — обиженно фыркнула мисс Маклеод. — Я при ней со дня рождения, и она как моя кровинушка. Так что вы об одном думайте: как бы себя сберечь. Эти холоворезы, черт их побери, слишком распоясались! Любого стрельнут, кто хоть мало-мало на индейца смахивает. Так вы уж, холубчик, помните, что храфский сан у вас на лбу не написан — сперва они пальнут, а кохда прощения попросят — уж поздно будет! Вы ж знаете, как это бывает! В сорок пятом наши-то херои, которые были, навроде Михера, за независимость Ирландии, взяли да и вырезали почти весь наш клан — ночным делом да под хорячую руку. Кохда дело до резни доходит, своих и чужих не очень-то различают.
Адам стер улыбку с лица и серьезно сказал:
— Я мигеровским скотам не свой. Да вы не беспокойтесь, мисс Маклеод. Я всегда осторожен. К тому же мы вооружены и в обиду себя не дадим.
— Дай Бох, дай Бох! Ну да полно вам вежливо переминаться у моей постели. Идите к Люси — знаю, что вы спешите. А впрочем, вот еще что! — торопливо прибавила добрая гувернантка. — Бонхэмы уезжают или остаются? Люси привязалась к ним всей душой!
В ее голосе была нотка ревности, но заботу о девочке мисс Маклеод, похоже, ставила выше своих чувств.
Адам замялся. Что предпримут Бонхэмы после его отъезда — об этом он мог лишь гадать. Подняться в спальню и попросить Флору остаться до его возвращения? Нет, исключено. К тому же мисс Маклеод справится сама… да и нотка ревности в ее голосе… действительно ли она хочет, чтобы Бонхэмы задержались на ранчо?
— Вы вот что… — сказал Адам, — вы им от моего имени предложите остаться… если сочтете это полезным для Люси. А когда именно я вернусь — не в моей воле обещать. Как все повернется — один Господь ведает. Обстоятельства, знаете ли…
Адам развел руками.
— Всадите пулю в одно «обстоятельство» — за меня. И да благословит вас Хосподь!
Адам тихонько рассмеялся.
— Я и не знал, что методистский Хосподь такой кровожадный!
— Пресвитерианский, милорд, пресвитерианский! И наш Бох не таков, чтобы до скончания века глядеть сквозь пальцы на умышляющих зло!
Когда Адам взял на руки Люси, она проснулась лишь наполовину. Рассеянно улыбаясь со сна, малышка приняла отъезд отца с обычной жестокой детской беспечностью (тоска и страх приходят позже).
— Привези индейскую колыбельку для моей Малышки Ди-Ди, — только и пробормотала девочка.
Впрочем, отцу часто случалось срываться из дома посреди ночи. Люси к этому привыкла и не догадывалась, что на этот раз он отправляется в особенно опасный путь.
— Обязательно привезу. Ты не проказничай, береги себя — и не очень донимай Добрую Тучу.
— Хорошо. Раз я остаюсь за хозяйку, значит Джордж и Флора теперь на мне, — солидно проронила Люси, сладко зевая и сонно тараща глаза. — Можно, я сама буду подавать им чай в гостиной?
— Договорились. Я скажу миссис О, что в мое отсутствие ты тут главная. — Адам имел в виду вторую ирландку, экономку миссис 0'Брайен.
— Возвращайся скорее, папа! Ведь ты обещал нам купание в дальней заводи! Она чудная! Флора и Джордж смерть как хотят увидеть эту красоту!
В распорядок жизни трехлетнего существа никак не вписывались распалившиеся на индейское добро хмельные ополченцы.
Ну и слава Богу, что в ее славной кудрявой головке нету места взрослым хлопотам!
— Я вернусь к моему золотцу как можно скорее, — сказал Адам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57