Бледное аристократическое лицо порозовело, из безупречной прически выбилась длинная золотистая прядь. Улыбка застыла на лице у Алекса, он не мог отвести от нее глаз. Давно уже ему не было так хорошо.
Мать и сын наконец успокоились. Сара смущенно, но без особого усердия извинилась, вытирая выступившие на глазах слезы. – Если ты уже выпил свой шоколад, – сказала она Майклу, – пора попрощаться с мистером Макуэйдом и подняться к себе. Нет, дорогой, не спорь. Не надо упрямиться. Миссис Драм тебя ждет. Она, наверное, уже налила ванну, и вода остывает.
Майкл еще немного покапризничал для виду, но очень скоро протянул Алексу свою маленькую ладошку и сказал:
– До свидания, сэр. Спасибо, что нарисовали дом. Он просто потрясающий.
– Я рад, что он тебе понравился. – Алекс и сам не знал, что на него нашло, он как будто со стороны услыхал свои собственные слова:
– Ты знаешь, что такое «небоскреб»?
– Это очень высокий дом. Папа мне показывал один, рядом со своей конторой.
– А хочешь взглянуть на самый первый небоскреб, построенный в Нью-Йорке?
Лучистые серо-голубые глаза округлились от возбуждения.
– Ой! А можно?
– Я его тебе покажу. И твоей маме, – непринужденно добавил Алекс.
– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Макуэйд. Скажи «спасибо», – напомнила Сара сыну.
– Спасибо. А когда?
– Майкл, так нельзя, это невоспитанно…
– Как насчет вторника?
– Мне надо в школу.
Этого момента Алекс не учел, но тут же поправился:
– После школы.
– Можно, мамочка?
Вид у нее был нерешительный, и Майкл для убедительности дернул ее за запястье.
– Можно? Ну почему нет? Ну пожалуйста!
– Ну…
По вторникам она была свободна.
– А потом мы могли бы выпить чаю в кондитерской у Дина, – с самым невинным видом добавил Алекс.
– У Дина! – вскричал Майкл, подпрыгивая на месте от радости. – Ура!
Сара поняла, что осталась в меньшинстве.
– Это очень мило с вашей стороны, мистер Макуэйд. Мы принимаем ваше любезное приглашение.
Она прервала восторженные вопли Майкла и снова отослала его наверх, на этот раз непререкаемым тоном. Он вприпрыжку выбежал за дверь, бросив на ходу:
– Увидимся во вторник!
– Это действительно очень мило с вашей стороны, – повторила Сара, поднимаясь с дивана и вновь пересаживаясь в кресло, – но вам не стоило так себя утруждать. Вы человек занятой…
– Так и есть, но все-таки время у меня найдется. Майкл – необыкновенный мальчик.
Они улыбнулись друг другу, причем Алекс вдруг понял, что даже не пытается подольститься к ней, а говорит чистую правду.
– Да, он особенный. Хотя я, конечно, не могу судить о нем объективно.
– А он… – Алексу до смерти не хотелось заводить разговор на столь щекотливую тему, но ему необходимо было знать ответ.
– Ему понравился подарок отца на день рождения?
Сара ответила ему долгим и пристальным взглядом.
– Бен передумал, – сказала она. – Он подарил Майклу велосипед.
У Алекса появилось ощущение, что ему только что простили какую-то давнюю вину.
– Вот как? Что ж, это прекрасно, я очень рад. Припоминаю, что вы беспокоились по этому поводу, и… я тогда еще подумал, что вы, скорее всего, правы: семилетнему мальчику рано давать в руки оружие. И теперь я рад. Очень рад. – Он закрыл рот и мысленно велел себе заткнуться. Ее терпеливая, полная понимания улыбка действовала ему на нервы.
Вошла горничная и унесла чайную посуду.
– Я должна еще раз извиниться перед вами за моего мужа, мистер Макуэйд, – заговорила Сара, глядя, как он скатывает чертежи трубкой и ловко засовывает их в футляр. – Не могу даже вообразить, что его задержало. Это было очень неосмотрительно с его стороны вызвать вас сюда в воскресный день…
– Ничего страшного. Не волнуйтесь, – великодушно прервал ее Алекс, не сомневаясь в глубине души, что день сложился как нельзя более удачно и что он сам не смог бы устроить все лучше, даже если бы очень постарался. – Я просто оставлю чертежи здесь, если позволите, а Бен просмотрит их, когда у него будет время.
– Да-да, конечно.
Сара поднялась с кресла, увидев, что Алекс встает, хотя ей хотелось, чтобы он задержался подольше.
В холле, прямо за дверью, зазвонил телефон. После второго звонка Алекс удивился, почему она не берет трубку, но тут же вспомнил, что у Кокрейнов есть слуги на все случаи жизни. Однако, когда и на третий звонок никто не отозвался, Сара нахмурилась и со словами «Прошу меня извинить» поспешила к дверям.
То, что говорила Сара, было ему слышно от первого до последнего слова даже помимо его воли, а как только Алекс понял, что это звонит Бен, он вообще перестал бороться с искушением, подошел к столику у дверей и принялся рассматривать расставленные на нем в искусном беспорядке семейные фотографии в рамочках, в то же время прислушиваясь к одностороннему разговору.
– Да, ты с ним разминулся, он как раз уходит, – произнесла Сара. – Ну а чего ты ждал?
Разительная перемена в ее голосе слегка обескуражила Алекса: он никак не предполагал, что этот голос может вдруг разом лишиться тепла, стать таким напряженным, тонким и хрупким, как ломающиеся льдинки. Продолжая прислушиваться, он взял со стола самую большую фотографию, изображавшую Кокрейнов в день венчания. Сара выглядела юной и невинной в белоснежном свадебном наряде, ее прекрасное лицо светилось волнением и надеждой, хотя Алексу показалось, что любви в нем нет.
Скорее всего для них обоих это супружество с самого начала не было браком по любви. Бен в тридцать пять лет выглядел, разумеется, моложе и несколько стройнее, но и тогда в его грубоватых чертах уже угадывалось столь хорошо знакомое Алексу самоуверенное выражение.
– Да, я ему все объясню. Ну так когда же ты все-таки вернешься домой?
Алекс поставил фотографию на стол и взял другую – на этот раз изображавшую Сару, Бена и новорожденного Майкла. Волнение и надежда исчезли с ее лица, сменившись ледяным безразличием. Рука Бена, стоявшего позади жены и сына, жестом собственника сжимала ее плечо. Лицо у него было суровое, властное и нестерпимо самодовольное. Алекс и сам не смог бы объяснить, почему его так ужаснул этот снимок. Он торопливо вернул снимок на место.
На остальных фотографиях был запечатлен в основном Майкл в разные годы. Алекс отметил, что он был довольно болезненным ребенком, но в любом возрасте казался прекрасным – маленький и хрупкий, почти бестелесный белокурый ангелочек.
– Ну хорошо. Да, да. Сколько их будет? Ладно, я же сказала, что обо всем позабочусь.
Сара резко повесила трубку и вернулась в гостиную, так и не успев восстановить на лице привычную маску сдержанности. Когда она появилась в дверях, потрясенный Алекс различил в этом лице нечто большее, чем просто расстройство, досаду или нервное напряжение. Перед ним было лицо глубоко несчастной женщины. Он в смятении отвернулся.
– Это звонил Бен, – сообщила Сара наигранно-беспечным тоном.
Обернувшись к ней, он убедился, что она уже вновь овладела собой.
– Он очень сожалеет, что разминулся с вами, – продолжала между тем Сара. – Он просит его извинить, но у него на работе, кажется, возникли непредвиденные обстоятельства… я так и не поняла, в чем там дело… Он просто не мог вырваться. Ему очень, очень жаль.
Тут уж Алекс посмотрел на нее с искренним восхищением. Видно было, что она лжет – лжет сквозь зубы ради этого сукиного сына, поддерживает видимость приличий, спасает репутацию человека, который не стоил ее мизинца.
– Бен спросил, не согласитесь ли вы оставить здесь чертежи, и обещал просмотреть их сегодня же вечером. К сожалению, ему придется уехать в Чикаго прямо завтра, а не во вторник. Но он сказал, что либо позвонит вам и сообщит новые инструкции, либо… передаст их через меня.
– Что ж, меня это устраивает. Вполне устраивает, – повторил Алекс, чтобы ее успокоить. – Вы сможете передать мне все его пожелания, когда мы увидимся во вторник.
Ее помрачневшее лицо осветилось улыбкой, когда она вспомнила о намеченной встрече.
– Во вторник, – эхом откликнулась Сара. – Я забыла, мы же увидимся во вторник!
Наступила пауза, пока каждый из них по отдельности справлялся с радостным чувством, охватившим обоих при мысли о том, что они вновь увидятся во вторник.
– Ну что ж, – сказал Алекс, – до вторника. Спасибо вам за чай. Я очень приятно провел вечер.
Она вышла вместе с ним в мрачный холл.
– Я тоже. Бен спрашивает, не согласитесь ли вы прийти к нам на обед двадцать седьмого. То есть в пятницу через две недели.
– Двадцать седьмого? Да, благодарю вас, я с удовольствием.
– Он говорит, что вы можете прийти вдвоем, если хотите. Думаю, он хотел сказать, что вы можете привести с собой даму.
Под его пристальным взглядом Сара покраснела. Впервые Алексу довелось увидеть, как она смущается в светском разговоре.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Я дам вам знать, хорошо?
– Хорошо. – Сара протянула ему руку. Пожимая ее, Алекс подумал о том, что она будет делать нынешним вечером. Может быть, примет приглашение пообедать в каком-нибудь тихом ресторанчике в центре города? Нет, слишком рискованно, да и момент неподходящий. На несколько коротких секунд ему вдруг представилось, как изменилась бы его жизнь, если бы он был женат и имел сына…
Она открыла для него входную дверь. Алекс попрощался и направился на запад, к Пятой авеню. На углу он обернулся. Сара все еще стояла на крыльце между двумя помпезными каменными львами и смотрела на розовое закатное небо. Огни, падавшие из вестибюля, освещали ее изящный силуэт.
5
– Вот он!
– Да, это он. Его называют Тауэр-Билдинг. Сколько в нем этажей, как ты думаешь?
Майкл добросовестно сосчитал.
– Тринадцать?
Алекс кивнул.
– Вот это да! На чем же он держится?
– Я надеялся, что он задаст мне этот вопрос, – шепнул Алекс, улыбнувшись Саре.
Они стояли, прижимаясь спинами к кирпичной стене банка, и смотрели, задирая головы, на дом номер пятьдесят на другой стороне Бродвея.
– А как ты думаешь, какой толщины должны быть стены, чтобы удержать такое высокое здание?
– Толстые-претолстые!
– Ну а все-таки?
Даже Майкл ясно видел, что в вопросе скрывается какой-то подвох, но в ответ сказал именно то, чего от него ожидали:
– Толщиной в милю!
Алекс засмеялся.
– А вы как думаете? – спросил он у Сары. Она последовала примеру Майкла и тоже высказала невероятное предположение, чтобы доставить ему удовольствие:
– Три-четыре фута?
Алекс с довольной улыбкой покачал головой:
– Всего двенадцать дюймов.
– Но как же это возможно? – спросила Сара.
– Примерно восемь лет назад человек по имени Стерне купил пустующий участок земли как раз на этом месте, чтобы построить здание и сдавать его под конторы. Но при подсчетах выяснилось, что участок слишком мал, и если бы он начал строить обычный дом с каменной кладкой, толщина стен съела бы все пространство. У него не осталось бы достаточно места, чтобы аренда приносила прибыль. И тогда Стерне обратился к одному архитектору – Брэдфорду Гилберту. Целых полгода Гилберт бился над задачей и наконец решил, что лучше всего построить нечто вроде стального моста и поставить его торчком. Тогда стены можно было бы сделать всего в фут толщиной: они все равно не несли на себе никакого веса.
– Но как? Почему эти стены не падают? – недоумевал Майкл. – Что их держит?
– Длинные стальные балки, врытые глубоко в цементный фундамент под землей.
– Это кажется невероятным, – заметила Сара.
– Все так думали. Но Гилберт был уверен в своем проекте и предложил поселиться на верхнем этаже. Если бы здание рухнуло, он погиб бы вместе со своим детищем.
– Все архитекторы такие храбрецы? – насмешливо осведомилась Сара.
– Все до единого, – не моргнув глазом, заверил ее Алекс. – И вот однажды воскресным утром Гилберту представилась возможность доказать, что он неробкого десятка. Строительство небоскреба было уже почти закончено, оставалось только настелить крышу. Угадайте, что случилось.
– Что? – нетерпеливо спросил захваченный историей Майкл.
– Разразился ураган. Стерне и Гилберт примчались взглянуть, что происходит с их небоскребом. Вокруг уже стояла толпа, все кричали, что здание вот-вот обвалится ко всем чер… в тартарары. Ветер дул со скоростью восемьдесят миль в час. Люди стали пятиться – никто не хотел оказаться под обломками.
И Сара, и маленький Майкл слушали его, боясь проронить хоть слово.
– Тогда Гилберт схватил отвес и начал подниматься по лестнице, оставленной рабочими с предыдущего вечера. Стерне последовал за ним. На десятом этаже ему изменила смелость. Он растянулся во весь рост на строительных лесах и начал молиться за свою жизнь. Но архитекторы, как всем известно, сделаны из более прочного материала: Гилберт продолжал подниматься.
Алекс заглянул в лицо Майклу. Мальчик стоял с открытым ртом и округлившимися глазами смотрел на здание напротив. Перед его мысленным взором разворачивалась драматическая сцена.
– Он упорно взбирался все выше и выше, – вдохновенно продолжал Алекс, – перекладины лестницы впивались ему в ладони, руки у него немели, ноги отнимались, ветер хлестал в лицо, как последний… в общем, немилосердно. Наконец он достиг тринадцатого этажа и пополз на четвереньках по деревянному настилу вон к тому углу здания. Видишь?
– Да!
– Гилберт вытащил из кармана отвес, покрепче обмотал свободный конец бечевки вокруг своих замерзших пальцев и бросил другой конец со свинцовой гирькой вниз. И что ты думаешь?
– Что?
– Не было ни малейшего отклонения. Дом стоял, как скала в океане.
– Ух ты! – прошептал потрясенный Майкл.
– Когда Гилберт и Стерне спустились на землю, толпа приветствовала их как героев. Они взялись за руки и пошли по Бродвею, распевая «Восславим Господа и милости Его».
Пока Майкл разглядывал Тауэр-Билдинг, напевая гимн себе под нос, Сара тихо спросила у Алекса:
– Мистер Макуэйд, есть ли в вашей истории хоть частица правды?
– Все от первого до последнего слова, миссис Кокрейн. Архитекторы никогда не лгут.
Стоял теплый, но ветреный день, в воздухе пахло дождем. Они двинулись вверх по Бродвею в поисках трамвая, который не был бы набит битком банковскими служащими и биржевыми брокерами, возвращавшимися домой с работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46