Но послушай меня, Таша. Не позволяй этому негодяю отравить свою душу. Загляни поглубже в свое сердце, и ты увидишь, что ты ни в чем не виновата. Только так ты сможешь себя спасти. Ты меня понимаешь? Вспомни, какой была твоя жизнь до этого ужасного случая, вспомни, какой была ты сама. Вспомни все свои надежды и мечты, веру в то, что окружающие люди так же добросердечны, как ты сама…
Сара запнулась, утирая слезы со своих собственных щек. Она поняла, что сказала слишком много: Наташа следила за ней напряженным взглядом.
– Вот что я могу тебе сказать, – закончила она уже более спокойным голосом, – со временем тебе станет легче. Время заживляет раны, они рубцуются. И тогда боль уйдет. – Сара криво усмехнулась. – Боль может даже закалить тебя. Она сделает тебя сильнее.
Обе женщины замолчали. Через некоторое время Наташа сказала, что теперь ей хотелось бы уснуть. Сара забрала поднос и оставила ее одну.
* * *
– Это потрясающий наряд, – одобрительно заметила Наташа из глубины обитого атласом кресла в спальне Сары. – Очень вам идет. Вы бледная, но вам можно носить контрастные цвета, потому что вы высокая. А таким коротышкам, как я, надо носить одноцветное.
Сара посмотрела на себя в зеркало на дверце гардероба. На ней была новая блузка из розового гипюра с буфами на плечах и узкими рукавами до запястья, юбка из черной тафты с пышной оборкой «гребешком» и шляпа из розовой соломки, отделанная черным брабантским кружевом. Ей хотелось надеяться, что у нее хороший вкус в одежде, но ее подход был скорее интуитивным, в то время как Наташа всегда точно знала и могла объяснить на словах, почему тот или иной предмет одежды кому-то идет или не идет.
– Ты не коротышка, – машинально откликнулась Сара, потуже затягивая задорный черный бант на поясе. – Просто ты чуть ниже среднего роста.
– Я уже ухожу, мама, – прокричал Майкл в открытую дверь.
– Тебе уже пора на урок? – воскликнула она, оборачиваясь.
Майкл брал уроки игры на фортепьяно, и на этой неделе их перенесли на час вперед.
– Ну тогда подойди и поцелуй меня.
Он вошел, застенчиво поглядывая на Наташу и бормоча приветствия себе под нос. На новую гостью он взирал как на некую диковинку, исподтишка рассматривал ее, но почти никогда с ней не заговаривал. Однако Сара была уверена, что скоро он оттает и почувствует себя свободнее. Ей еще не встречался человек, к которому Майкл отнесся бы недоброжелательно. Ему нравилась даже миссис Драм. Как говорится, дальше ехать некуда.
Майкл торопливо чмокнул ее в щеку.
– Ой, я чуть не забыл! Смотри, что пришло для меня по почте!
– Что, мой родной? Просто скажи мне, что это такое: я тоже спешу.
Сара опять повернулась к зеркалу и принялась вдевать серьги в уши.
– Это открытка от мистера Макуэйда.
Сара опять обернулась к нему.
– Правда? Ну-ка покажи.
– Смотри, он написал печатными буквами. Он не знает, что я хорошо умею читать.
– Придется тебе написать ему ответ и объяснить, что ты уже грамотный. Прочти мне, милый. Что он пишет?
– «Дорогой Майкл, – с важностью прочел мальчик, – посмотри, какое великолепное здание на открытке. В нем есть магазины и рестораны, читальни, ке… ке-гель-бан, биль… билъ… ярдная, даже теннисный корт и поле для игры в поло. На втором этаже имеется галерея, где посетители могут сидеть и беседовать, одновременно глазея на идущих мимо горожан, которых они называют „зеваками“ за то, что те имеют на… наглость глазеть на них в ответ».
Майкл засмеялся: слово «зеваки» показалось ему забавным.
– Это все?
– Нет, там еще говорится: «Передай своей маме, что я с нетерпением жду 27-го. Искренне твой Александр Макуэйд». Мам, а что будет двадцать седьмого?
– Это тот вечер, когда он придет на обед. Как это мило с его стороны, правда?
– Да, правда. Когда мы поедем в Ньюпорт, мамочка?
– Недели через две. А теперь беги, дорогой, тебе пора. Не заставляй миссис Драм ждать. Занимайся прилежно! – крикнула Сара ему вслед.
– Пока!
И мальчик исчез, прихватив свою открытку. Продолжая улыбаться, Сара опять повернулась к зеркалу. Собственное выражение немного удивило ее: она собиралась ущипнуть себя за щеки, чтобы вызвать румянец, но, похоже, в этом не было нужды. Они раскраснелись сами.
– Мистер Макуэйд, – задумчиво произнесла Наташа, не поднимаясь с кресла. – Это тот джентльмен, который был с вами, когда вы приехали за мной?
Сара сказала, что тот самый.
– Он друг вашей семьи?
– Он наш архитектор. Мы строим дом в Ньюпорте.
– Ах в Ньюпорте… Куда богатые люди ездят на лето.
Сара вопросительно взглянула на нее через зеркало.
– Какая красивая вещь, – продолжала Наташа, ощупывая шаль из тонкого шерстяного трикотажа «шалли», которую Сара небрежно отбросила в сторону, пока одевалась.
– Возьми ее себе, – предложила она.
Между ней и Наташей было мало общего, но их объединяла любовь к красивой одежде. А впрочем… может быть, не только это. Кто мог бы сказать наверняка? Наташа не хотела рассказывать о себе или о своей жизни до приезда в Америку, зато она засыпала Сару бесконечными вопросами о ее жизни. Ее завораживали рассказы о том, как живут богачи, ей хотелось побольше знать о театре и вечеринках, о концертах и оперных спектаклях, о людях, которые их посещают. Накануне она нашла в холле визитную карточку, оставленную кем-то, пока хозяйки не было дома, и заставила Сару объяснить ей весь сложный церемониал нанесения визитов и оставления карточек.
Обычно Сара находила любопытство Наташи трогательным и была рада любой возможности вывести ее из черной меланхолии. Она с изумлением узнала, что Наташа с жадностью читает «Городские слухи» – скандальный еженедельник, державший в страхе все высшее общество Нью-Йорка. Смешно было слышать, как она с комичной небрежностью на своем запинающемся английском с сильным славянским акцентом роняет в разговоре имена Брэдли Мартина, Гамильтона Фиша, Асторов и Вандербильдов.
– Спасибо, – сказала она, бережно складывая шаль, – но я не могу.
Сара давно уже поняла, что Наташа очень горда.
– Почему нет? Она тебе к лицу, Таша.
Наташа сжала губы и решительно покачала головой. Сара пожала плечами.
– Мне пора на работу. Что ты будешь делать, пока меня нет?
– Учить английский. Мне очень нравится книжка про Трильби , которую вы мне дали.
– Вот и хорошо. Позвони и попроси, чтобы тебе подали чаю, когда захочешь. Желаю хорошо провести время. Я принесу кое-что из твоих вещей, когда вернусь, а остальное мистер Мэттьюз обещал прислать.
Наташа только собралась разразиться возражениями, но Сара остановила ее, прищелкнув языком.
– «Уже хватит», как сказала бы миссис Клейман. Хозяин фабрики говорит, что ты можешь не ходить на работу, пока не поправишься, он не срежет тебе расценки…
– Только потому, что вы ему звонили по телефону. Вы его подговорили.
– Уговорила. А что касается твоей комнаты, какой смысл платить семнадцать долларов в месяц за жилье, которым ты не пользуешься и куда скорее всего никогда не вернешься?
– Тогда куда же мне идти? – простонала Наташа. – Я такая глупая, только одно умею – шить, а рука у меня до сих пор слишком слабая! Денег у меня нет, не скопила, я обуза для всех, кто…
Сара подошла к ней, пока она не начала плакать.
– Послушай меня, Таша. – Она крепко взяла девушку за подбородок и заставила ее поднять голову. – Сегодня после работы в общине я собираюсь зайти в магазин Локхарта.
Наташа невольно улыбнулась:
– Как мило.
– Нет, я не собираюсь покупать одежду, глупенькая, – засмеялась Сара. – Я хочу поговорить с мистером Локхартом и спросить его, не желает ли он воспользоваться услугами одной одаренной портнихи.
Она умолкла, ожидая взрыва восторга, но лицо Наташи осталось неподвижным.
– Ты не рада? – неуверенно спросила Сара.
– Да… да, я очень рада. Вы опять слишком добры ко мне.
– Но… Заработок на первых порах будет невелик, я это понимаю, но зато условия работы у Локхарта гораздо лучше. А через какое-то время, когда мистер Локхарт увидит, какая ты мастерица, он станет платить тебе больше, и ты сможешь позволить себе снять приличную квартиру. Да что с тобой, Таша? Ты не хочешь, чтобы я к нему обращалась?
– Нет-нет, я буду вам очень благодарна. Просто мне кажется, что я, наверное, недостаточно хороша для такого шикарного заведения.
– Глупости, ты отлично справишься. В один прекрасный день ты сама станешь модельером и будешь создавать для мистера Локхарта платья, которые затмят все, что выпускается в этом городе. Предоставь действовать мне.
Сара похлопала Наташу по плечу, чтобы ее приободрить, и выпрямилась.
– Если я сию же минуту не уйду, то опоздаю на работу, и мистер Йелтелес будет дуться на меня весь день. Могу я передать всем привет от тебя?
– О да, передайте всем мои наилучшие пожелания. – Наташа откинулась в кресле и открыла книгу, пользуясь здоровой рукой.
* * *
Несколько дней спустя Сара укрылась в своем кабинете, чтобы набросать для поварихи меню в преддверии званого обеда, намеченного на пятницу. До торжественной даты оставалось еще три дня. Створчатое окно было открыто, теплый весенний ветерок шевелил бумаги у нее на столе. У себя за спиной Сара услышала, как Наташа ставит на блюдце кофейную чашку и переворачивает страницу «Вечерних новостей».
Ее настроение в последнее время несколько улучшилось. Правда, она была по-прежнему молчалива и сдержанна, но к ней понемногу стало возвращаться ее природное любопытство. Все подробности жизни в доме Кокрейнов живо занимали воображение Наташи. Простодушные расспросы девушки трогали и одновременно забавляли Сару. Если бы только Наташа могла избавиться от преследующего ее чувства вины да от утомительной привычки на каждом шагу извиняться за свое пребывание в доме и твердить, что она «обуза», ее можно было бы даже назвать счастливой. Да и Саре было бы легче с ней.
Глухой стук, донесшийся из вестибюля, заставил ее положить перо и прислушаться. Майкл лег спать уже час назад, кто бы это мог…
– Так-так, а вы кто же такая будете? – раздался громкий мужской голос.
Сара вскочила и поспешила в гостиную.
– Бен! Какой сюрприз! Я ждала тебя только через два дня.
Она улыбнулась, чтобы скрыть свое замешательство: нетрудно было предугадать, как он воспримет присутствие Наташи в своем доме. Ей хотелось поговорить с ним заранее, как-то подготовить его к знакомству с гостьей. Она подошла к мужу и подставила щеку для поцелуя. Никогда раньше Сара так не поступала и сделала это только ради Наташи: именно подобным жестом жене полагалось встречать супруга после двухнедельной отлучки.
– Таша, это мой муж, – самым светским тоном представила его Сара. – Бен, мне кажется, ты еще незнаком с моей подругой Наташей Эминеску. Я пригласила ее какое-то время пожить у нас в доме.
Они пожали друг другу руки.
– Я очень рада с вами познакомиться, – искренне проговорила Наташа. – У вас очень, очень красивый дом, мистер Кокрейн, а ваша жена добра, как сущий ангел. Для меня большая честь, что мне позволили остаться в вашем доме.
Бен нахмурился, чтобы скрыть свою растерянность.
– Что ж, приятно это слышать, – пробормотал он, не спуская с нее глаз.
Сара пристально наблюдала за ними, стараясь увидеть Наташу глазами Бена: ее настороженно замершее лицо, черные глаза, словно видящие все насквозь. Ее голос с пряным иностранным акцентом звучал тихо и томно. Наташа обладала удивительным даром оставаться неподвижной, сохраняя при этом непринужденность. Она напоминала ожившую статую.
– Ладно, дамы, – проворчал Бен, отпустив руку Наташи и возвращаясь к своей обычной бесцеремонной манере, – вы меня извините, у меня еще полно дел.
– Ты уже обедал? – спросила Сара. – Я могу позвонить…
– Я поел в поезде, – не оборачиваясь, ответил он на ходу.
Подойдя к дивану, Сара подобрала сброшенный Беном плащ, встряхнула его и перебросила через руку, пытаясь скрыть неловкость. Она остро ощущала на себе настороженный, пытливый взгляд Наташи. Должно быть, Таша считает их с Беном странной парой.
– Прошу меня извинить, – неестественно бодрым голосом проговорила Сара. – Мне нужно… я должна пойти посмотреть, как там Майкл. Я скоро вернусь.
Таша кивнула и проводила ее взглядом. Бена Сара нашла в его кабинете. Она старалась заглядывать туда как можно реже: эта комната, украшенная головами убитых животных с выпученными стеклянными глазами и холодным оружием, напоминавшим средневековые орудия пыток, наводила на нее тоску. Бен так гордился своей коллекцией, словно речь шла о великих произведениях искусства.
Он был уже весь в делах, говорил с кем-то по телефону, кричал в трубку на кого-то из своих подчиненных. Речь шла о биржевых котировках, об акциях, которые требовалось купить или продать завтра с утра пораньше.
Вид у него был усталый. Он нуждался в стрижке, веки покраснели и воспалились от переутомления, глаза запали. Толстые короткие пальцы бессмысленно барабанили по столу, пока он говорил по телефону. Сара успела подумать о том, как ей ненавистны его руки, но тут он резко бросил трубку и посмотрел на нее.
– Чего тебе?
– Я хочу поговорить с тобой о Наташе.
– Кто она такая?
– Я хочу, чтобы она пожила у нас какое-то время, Бен. Она попала в беду, с ней… произошел несчастный случай. Ей нужна наша помощь.
– Я спрашиваю, кто она такая?
– Это моя знакомая. В настоящий момент у нее нет работы, но я уже говорила о ней с мистером Локхартом – он очень влиятельный модельер на Пятой авеню, и хотя сейчас у него нет свободного места, он говорит, что через месяц или два…
– Значит, это одна из твоих подопечных? – возмущенно воскликнул Бен, словно не веря своим ушам. – Чертово эмигрантское отродье! Ну уж нет, будь я проклят!
– Она иностранка, это верно, но…
– Ей не место в моем доме. Пусть убирается отсюда!
Руки Сары невольно сжались в кулаки.
– Но почему? Ей некуда идти. А здесь она никому не мешает…
– Я не намерен держать у себя в доме иностранку. К тому же она, наверное, еврейка?
– Понятия не имею. Я никогда…
– Я не хочу ее здесь видеть. Дай ей денег, но избавься от нее, и поскорее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46