Стояла теплая осенняя погода, и мы снова гуляли по усыпанным опавшей
листвой аллеям Ботанического сада, потихоньку распутывая и связывая
кое-где оборвавшиеся нити наших прежних отношений. Говорят, возня с
клубком шерсти хорошо успокаивает нервы... Прогулка окончилась
естественным путем в моей квартире, только почему-то после коротких
мгновений уже неоднократно испытанного нами совместного экстаза она вдруг
разрыдалась, и я с трудом ее успокоил. Я приписал тогда все обычным
женским причудам, хотя и стоило проанализировать ее поведение немного
глубже. Так я совершил очередную свою ошибку.
Гриша вскоре должен был возвращаться к себе в Москву - когда-то, как
мне казалось, давным-давно, я сказал бы: "К нам в Москву", но теперь я
стал ощущать своим домом квартиру в Городе и невольно думал и говорил о
ней: "У меня", "Ко мне домой". Я пригласил Гришу к себе - посидеть вечерок
по старинке - и познакомил его с Вероникой, о которой уже рассказывал ему.
Конечно, мы и здесь, как всегда и всюду, соблюдали вошедшую в плоть и
кровь осторожность и даже вскользь не упоминали о делах. Для беседы вполне
хватало воспоминаний. Нам с Гришей было что вспомнить, но в присутствии
моей подруги круг тем и интервал времени пришлось ограничить детскими и
юношескими годами. Гриша, подобно Маше Распутиной, "родился в Сибири" и
очень много и интересно рассказывал о своих охотничьих подвигах, о таежных
обычаях и приключениях. Мои попытки похвастать своими успехами на рыбалке
выглядели бледно и прямо-таки жалко. Разве можно было противопоставить
пудовому тайменю низку верховодок, пусть их там и была целая сотня?
Словом, если бы Гриша погостил у нас еще с недельку, и наши встречи втроем
продолжались, боюсь, повторилась бы история с Отелло, заворожившего
Дездемону байками из своей биографии, так увлеченно внимала его речам
Вероника.
Гриша уехал, а Вероника нет-нет да и спрашивала меня о нем: не звонит
ли, не собирается ли снова навестить Город... Видно, он понравился ей не
просто как интересный собеседник. В такой деликатной сфере, как взаимное
влечение полов, основную роль, насколько я могу судить, исходя из своего
небольшого жизненного опыта, играют неуловимые сигналы, тончайшие
"флюиды", как сказали бы в прошлом веке. Отелло очаровал Дездемону
рассказами о своих подвигах в битвах с турками и страданиях в плену, Гриша
привлек внимание Вероники романтичными таежными приключениями, но я
уверен, что если бы тот и другой целые вечера вели речь о составлении
годового бухгалтерского отчета, результат был бы тем же. Все решают первые
мгновения знакомства, первый взгляд, первое прикосновение, и никакие
последующие разговоры не могут изменить первое впечатление. Впрочем, я не
специалист, не профессиональный "ходок", а кроме того, даже в моей
скромной практике наблюдал несколько случаев, которые полностью
противоречат сказанному, и поэтому не стану настаивать на своей теории.
Интерес Вероники к особе моего друга меня не очень удивил и совсем не
беспокоил. Но когда вдруг и Антон завел речь о Грише, мне пришлось пустить
в ход всю свою выдержку, чтобы не выдать себя. Конечно, мои встречи с
Ратмановым не могли остаться незамеченными, я не сомневался, что люди
Организации следят за мной, прослушивают мой телефон. И если Организация
намеревается "купить" моего начальника, то почему бы ей не прихватить на
довесок еще и Гришу Ратманова, во всяком случае, не попытаться сделать
это? Но то, что они начали проявлять повышенное внимание именно к нему и
именно сейчас... В таких случаях неизбежна проверка всех связей, всего
круга знакомств, всей деятельности "разрабатываемого объекта", в ходе
которой они обнаружат массу интересных пересечений с данными моего досье -
общих наших знакомых, совместное пребывание в определенных местах,
совпадение запросов в архиве и научной библиотеке... Достаточно
проницательному аналитику будет нетрудно по всем этим "засечкам пеленга"
рассчитать центральную точку, догадаться о цели моей работы за последнее
время. И тогда...
Впрочем, возможно, у меня просто разыгрались нервы, и все это - плод
моего воображения. Излишнее копание в мелочах и чрезмерная осторожность в
нашем деле могут оказать такую же плохую услугу, как и скольжение по
поверхности фактов и беспечность, ибо распыляют внимание и нерационально
распределяют наши ограниченные интеллектуальные возможности.
Но мне не пришлось успокоить себя такими рассуждениями. Когда я
садился в машину у ворот дачи Антона, дорогу к которой от меня перестали
скрывать, мое внимание привлекла салатная "волга", стоящая рядом. По
привычке я окинул ее взглядом, замечая номер, цвет, характерные приметы.
Нет, этот номер мне никогда не встречался. Однако, одна деталь внешности
"волги" показалась мне знакомой.
...Я пытался вспомнить, где же я видел эту вмятину, похожую на
улыбающийся рот или повернутый рожками вверх молодой месяц. Тогда еще по
дверке скатилась капля росы, и я подумал: "По усам текло, а в рот не
попало!" Медленно, словно из тумана, как на листке фотобумаги в кювете
проявителя под красным светом фонаря, в моей памяти всплывало: вечер,
надвигающаяся гроза, теплый, насыщенный влагой воздух, троллейбус, упрямо
выставивший крутой лоб, чем-то похожий на лоб знаменитого кашалота
Моби-Дика, поравнявшаяся с моей машиной салатная "волга", напоминающая
мокрую карамельку, вытащенную из детского рта... В ушах у меня зазвучал
голос Георга Отса, поющего "Сормовскую лирическую". Значит, они еще тогда
контролировали нашу "случайную" встречу! Это не была простая слежка, они
не ехали за мной от самого дома и не стали прослеживать мой маршрут до
конца. Они только встретили меня на полпути, точно зная, куда я
направляюсь, убедились, что она сидит в моей машине, и отстали. А ведь
Антон угрожал взять ее заложницей... Да она и так уже принадлежала им со
всеми своими потрохами! Я вспомнил некоторые подробности наших свиданий и
почувствовал, как у меня горят щеки. Где же были мои глаза, моя
проницательность, которой я всегда так гордился? Клюнул на дешевую
приманку, как последний мальчишка! И вдруг я, как наяву, увидал перед
собой скуластое, изрезанное морщинами смуглое лицо старика-корейца, моего
учителя приемам рукопашного боя, услышал его скрипучий голос: "Мудрый
превращает свое поражение в первый шаг к победе..." Ладно, повторим
историю с компьютером-предателем, попробуем поймать врага в его же
ловушку.
- Вам плохо? - К окну моей машины наклонился знакомый мне по прежним
посещениям дачи охранник.
- Нет. Почему вы спросили?
- Вы уже десять минут сидите неподвижно. И лицо у вас...
Я и не заметил, что прошло столько времени. Что называется,
задумался, погрузился в воспоминания.
- Нет, нет, ничего страшного. Просто соображаю, как мне лучше отсюда
проехать к мосту.
- Ну, тогда ладно... - Он с сомнением еще раз взглянул на меня,
покачал головой и не спеша направился к воротам.
Я повернул ключ зажигания.

29
Прости, священная свобода!
Он раб.
За саклями лежит
Он у колючего забора.
А.Пушкин
Несмотря на привычку к игре, несмотря на большой опыт в обманах
всяческого рода, мне, наверное, трудно было бы после сделанного у ворот
дачи Антона открытия притворяться перед Вероникой, изображая нежного
любовника. Очень уж неожиданным был удар. Но, на мое счастье, пришел
приказ из Центра - отправляться на юг, где активизировались
бандформирования националистического толка. Руководство опасалось
нападения на склады ядерных боеприпасов.
В последнее время политики, общественные деятели, пресса за рубежом
оживленно обсуждали перспективы развития постоянно тлеющего конфликта на
Ближнем Востоке в том случае, если в руки фанатиков-фундаменталистов
попадет атомная бомба. Одним из возможных путей к обладанию ею был, по
мнению многих, захват склада боеголовок. Случиться такое могло скорее
всего в одной из наших южных республик, где с недавних пор все громче
раздавались голоса мусульманских проповедников, призывавших к объединению
со своими зарубежными братьями в борьбе против сионизма и империализма.
Конечно, это было маловероятно, но руководство использовало удобный
предлог, чтобы сделать еще одну попытку спасти свою власть, сохранить
разваливающуюся на глазах страну. Когда в Баку были введены войска "для
предотвращения кровавых межнациональных столкновений", как было заявлено,
это вызвало недоумение. Действительно, к моменту ввода войск прошло уже
несколько дней с начала резни, и погромы угасли сами по себе из-за
отсутствия жертв - уцелевшие армяне превратились в беженцев. Не осталось
без внимания и то, что "акцию умиротворения" предприняли сразу после того,
как на площади перед зданием республиканского правительства многотысячные
толпы стали требовать разгона Верховного Совета. Было ясно, что защита
армян лишь не очень убедительный предлог. "У советского руководства, -
писала английская "Санди Таймс", - не оставалось другого выбора, когда
погром против армянского населения, начатый националистами, перерос в
антисоветские выступления."
Как бы в ответ на подобные высказывания, для успокоения наиболее
дотошных политиков и журналистов появилась другая версия, которую начали
неофициально распространять авторитетные и близкие к правительственным
кругам люди: настоящей причиной введения войск была угроза складам
ядерного оружия. Моей миссией, насколько я понял, было собрать в регионе,
куда я направлялся, достаточно убедительный материал для подкрепления этой
версии, чтобы оправдать очередное возможное вмешательство войск в "процесс
развития демократии". Специалистом по Востоку я не был, и моя командировка
была ловко инспирирована Павлом Владимировичем, вовремя подкинувшего
нужную мысль начальству. Нам было необходимо закрыть брешь, образовавшуюся
после гибели Мгера, необходимо было проверить, что делают наши "приятели"
с попавшими в их руки броневиками.
На этот раз я отправился на юг в своем верном "мустанге". Мне
хотелось иметь не только надежную и быструю машину, но и постоянную связь
с Центром, компьютер и, наконец, холодильник, так как я не был уверен, что
система общепита функционирует там лучше, чем в Городе. Работать на пустой
желудок я не люблю, а бутерброды в жару быстро портятся, не говоря уже об
отвратительном вкусе теплого пива. Как показали дальнейшие события, именно
то, что я был на "мустанге" спасло мне жизнь, или, по меньшей мере,
избавило от многих неприятностей.
Я выехал из Города в семь утра, в полдень уже был в Полтаве, а в два
часа сделал небольшую остановку в Харькове, чтобы пообедать. В Ростов я
приехал под вечер и остановился на ночлег у нашего сотрудника, знакомого
мне еще по Школе. Я мог бы без труда получить по броне номер в гостинице,
но не хотел оставлять "метки" на своем маршруте. Если быть откровенным, я
только делал вид, что принимаю всяческие меры предосторожности, чтобы не
"наследить", ибо следовало притворяться, будто я ничего не знаю о "жучке"
в моем компьютере, который позволит легко определить мое местонахождение,
как только я начну пользоваться услугами своего электронного помощника.
Кроме того, еще со времени проведенных однажды на дачке Николая каникул,
мне запомнились кулинарные способности, можно сказать, даже таланты,
родителей его жены.
Ранним утром я плотно позавтракал, взял с собой несколько сэндвичей с
ароматной колбасой, которую замечательно коптил в домашних условиях тесть
моего приятеля, и отправился дальше. В полдень я дозаправился в Краснодаре
бензином, залив бак и запасную канистру под самые пробки, чтобы не искать
горючее в пути, а в восемь вечера уже въезжал в Сочи, проделав более, чем
полторы тысячи километров за двадцать пять часов чистого времени.
Уже почти неделю я совершал свои инспекторские "набеги", знакомясь с
обстановкой, выслушивая подробные доклады местных сотрудников, причем,
несмотря на растущие тенденции сепаратизма, которые, впрочем, больше
затрагивали митинговых ораторов и политиканов, чем специалистов, всю
необходимую информацию мне предоставляли с дружелюбной откровенностью.
Правда, и я никогда не стремился подчеркнуть свою "значительность" как
представителя Центра, что любят иногда, чего греха таить, делать
"московские гости". Многие мне позавидовали бы, по таким местам
приходилось колесить по делам службы: Адлер, Гагра, Гудаута, Новый Афон...
Но, к сожалению, мне некогда было любоваться южными красотами. В
Зугдиди, разбирая сводки за последние три месяца, я нашел нечто,
показавшееся мне интересным. Наконец, наступила суббота. В тот день мне
предстояла поездка в довольно глухой и неспокойный уголок для встречи с
жившим там очень толковым, судя по его рапортам, секретным осведомителем.
Проехав Джвари, но не тот знаменитый монастырь на вершине горы,
построенный в VI - VII веках "там, где сливаяся шумят, обнявшись, будто
две сестры, струи Арагвы и Куры", а маленький городок на реке Ингури,
который может похвастаться разве что чайной фабрикой, миновав Джварское
водохранилище и Ингурскую ГЭС, я после Хаиши свернул с довольно приличного
шоссе направо и углубился в долину между Сванетским и Эгрисским хребтами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36