Однако, надо поскорее убираться отсюда. Радиус действия маячка не
очень велик, и пославшие тех двоих возможно ожидают где-то поблизости.
Уже совсем стемнело, и выбираясь из леса на трассу, я вынужден был
включить фары. Но никто не обстрелял мою машину, и я благополучно влился в
ночной поток стремившихся к Городу, огни которого заревом светились на
горизонте.

2
Акка Кнебекайзе, долог тяжкий путь!
Акка Кнебекайзе, дайте отдохнуть!
"Песня перелетных гусей"
Сквозь иллюминаторы были видны одни облака, мы летели на высоте
двадцати тысяч футов. Салон, как это обычно бывает на непопулярных
маршрутах в это время года, был наполовину пуст. Никто из пассажиров не
привлек моего внимания, не показался мне потенциальным противником или
"хвостом". Я отвернулся и глядя на причудливые белые башни, горы и
холмистые равнины проплывающих под нами облаков, снова и снова прокручивал
в уме порядок действий после того, как прибуду в Осло. Потом мысли мои
переключились на события давно прошедших дней. Как начиналась вся эта
история, в результате каких переплетений событий, случайностей я лечу
сейчас в незнакомый мне город, где, возможно, придется рисковать своей
жизнью?
...Два мальчика копали ямы под саженцы в школьном саду. Был яркий
весенний день, какие не редкость в этом старинном южном городе, "матери
городов русских", как называли его в древних летописях. Внезапно один из
них заметил в крошащейся глине, перемешанной с мокрым от недавно сошедшего
снега песком, какую-то маленькую, потемневшую от сырости коробочку.
Мальчики рассматривали ее, сталкиваясь лбами, вырывая в нетерпении друг у
друга из рук. Кожаная, с полустертым тиснением, коробочка раскрылась, и из
нее выпал, сверкнув на солнце гранями, прозрачный камешек величиной с
косточку от персика и примерно такой же формы. Старший и более решительный
забрал камешек себе, коробочка досталась младшему.
Закончив работу, мальчики вернулись в школу. На перемене старший
подошел к двери вестибюля и, вынув из кармана камешек, стал смотреть
сквозь него на солнце, как обычно он смотрел через осколки цветных
стеклышек. Но сквозь камешек ничего не было видно - свет дробился в
многочисленных гранях, отражаясь на дверь солнечными зайчиками. Потом
мальчик провел камешком по стеклу, осталась белая матовая царапина, хорошо
видная на гладкой поверхности. Прикусив от усердия губу, он начал
старательно выводить на стекле свои инициалы.
Работу прервал молодой учитель физики, который отнял у вредителя
камешек и положил его себе в карман, пообещав вызвать в школу родителей,
чтобы они вставили новое стекло. Но прошло несколько дней, учитель не
вспоминал о случившемся, а стекло, украшенное недописанной буквой "Д",
кто-то выдавил портфелем во время суматохи на большой перемене, и его
заменили новым. Довольный тем, что его поступок не стал известен строгому
отцу, мальчик вскоре забыл о камешке и о том, как красиво блестел он на
солнце. Попросить его у учителя, потребовать вернуть находку ему и в
голову не приходило; камешек исчез безвозвратно, как исчезали рогатки,
пугачи и другие недозволенные предметы. Коробочка, доставшаяся младшему,
тоже где-то затерялась.
Учитель физики, как и большинство горожан в те суровые послевоенные
годы, жил в коммунальной квартире. По вечерам он иногда заходил попить
чайку в комнату к одинокому старику-ювелиру, давно не работавшему по
причине многочисленных болезней и преклонного возраста. Его содержала
жившая отдельно дочь, обремененная многочисленным семейством, но она
приходила редко. Старик много знал, многое помнил и ценил в молодом соседе
благодарного слушателя. Как-то в теплый весенний вечер учитель показал
старому ювелиру необычайный камешек, сказав, что нашел его, разбирая вещи
своей бабушки...
Илья Моисеевич молча положил камень на бывший когда-то полированным
столик и долго смотрел на него. Потом достал из ящика большую лупу в
медной оправе, тщательно протер ее кусочком замши и, взяв камешек двумя
пальцами, внимательно обследовал каждую грань. Закончив эту процедуру, он
подошел к окну и с легким нажимом провел уголком камня по стеклу. Раздался
скрип, на стекле появилась тонкая, как волосок, полоска. Все так же молча,
старик вернулся к столу и осторожно положил камень на фарфоровое блюдце с
изображением пастушки, которое он всегда вынимал из буфета, когда желал
оказать особую честь гостю. В чайном свете низко висящей лампочки под
розовым матерчатым абажуром, украшенном кистями, прозрачный искрящийся
камень, казалось, не лежал, а парил чуть приподнявшись в воздухе. Радужные
блики вокруг пастушки задрожали, когда по улице мимо дома с лязгом и
звоном прошел трамвай.
- Так что? - почему-то шепотом спросил физик.
- Витя, я не знал, что ваша бабушка была графиней. Я понимаю, сейчас
такое время... На вашем месте я спрятал бы это подальше. Мне вы можете
показать, я уже старик, и даже когда Дуся моет пол в нашей общей кухне,
меня это не возбуждает, но кто-нибудь другой... У вас могут быть
неприятности.
- Но что же это такое?
- Вы когда-нибудь слыхали о "Суассоне"? Он числился в каталогах всех
фирм как бриллиант первого класса. Нет? Ну, конечно. Это случилось, когда
вас не было на свете, а потом столько событий. Но я вам говорю, что
где-нибудь в Америке или Париже какой-нибудь там Ротшильд сделался бы
прямо как ненормальный, если бы увидел этот камешек. Он же из фамильных
драгоценностей графов Брайницких и стоит целого состояния. Они его
оставили вашей, пардон, бабушке, а сами уехали за границу, когда тут все
это началось, все эти белые, красные, зеленые, Махно и Чека. Ну, так они
там умирали с голоду, а ваша бабушка, наверное, боялась и прятала этот
камень в комоде. Спрашивается, какая кому от него польза? Одни
неприятности...
- Илья Моисеевич... Я вас прошу - никому ни звука.
- Я же вам говорю, я уже старик. И в Париж меня никто не пустит. Так
что можете не волноваться, спрячьте ваш камень в карман и давайте пить
чай, он совсем остыл за всеми этими разговорами. Скажите, вы читали
последнюю речь де Голля? Я думаю, он-таки будет президентом.
...Улыбающаяся стюардесса уже второй раз предлагала мне свой
подносик, уставленный запотевшими бокалами. Я отказался от выпивки, взял
пакетик кукурузных хлопьев и углубился в изучение "Плейбоя".
Из аэропорта Форнебу я доехал по украшенной старинными особняками и
современными зданиями широкой Карл-Юханс-гате до центра и отпустил такси
на площади перед университетом. Национальный флаг, укрепленный на
флагштоке классического портала, развевался под порывами ветра, пахнущего
морем даже здесь, в центре города. Я свернул в узкий переулок справа от
университетского парка, пересек улицу и вышел к Национальному театру. На
окаймленной густыми деревьями площадке перед входом прогуливались
немногочисленные туристы, на бордюре клумбы у памятника сидели парочки.
Мирная атмосфера странно контрастировала с напряжением, которое я
испытывал, когда проходил вблизи украшавшей вход колонны, второй слева.
Она была сложена из рельефно отделяющихся друг от друга каменных блоков, и
отсутствие на третьем снизу условной метки говорило о том, что мне
предстоит неблизкий путь в пригород Ашер. Согласно плану, выданному мне
компьютером, добираться туда лучше всего поездом, поэтому я отправился на
Западный вокзал по набережной, полюбовавшись фонтаном напротив ратуши и
скульптурами работы Вигеланна.
Проехав примерно пятнадцать километров и миновав Экстре-Берум,
Сандовик и Лане, я вышел на остановке у Ашера. Нужный мне дом был
расположен между разветвлениями шоссе, которое проходило вдоль берега
залива. Я поднялся по нескольким ступеням у входа и нажал кнопку звонка.

3
Судьба гналась за нами следом,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
Арс.Тарковский
Мне открыла приветливо улыбающаяся пожилая дама. Пригласив меня в
маленькую гостиную, она извинилась и вышла. Не успел я подумать, что она
поступает неосторожно, впуская в довольно поздний час незнакомого человека
в дом, где, насколько я знал, она была одна, хозяйка вернулась, а вслед за
нею в гостиную вошел пес, при взгляде на которого у меня исчезла всякая
охота делать резкие движения. Пес улегся у камина, положил массивную
горбоносую голову на вытянутые лапы и исподлобья внимательно глядел на
меня. Он не был таким большим, как дог или немецкая овчарка, но его
коренастое туловище с рельефной мускулатурой под короткой светло-желтой
шерстью, испещренное темными поперечными полосами, говорило о значительной
силе. Пит-бультерьер, именно эту породу под давлением общественности
запретило держать английское законодательство после того, как погибла
девушка, растерзанная своим Бинго, и пострадал ребенок, на которого в
парке напал сорвавшийся с поводка пес. Впечатляющие фотографии обошли всю
прессу. Врач, осматривавший пострадавших, заявил журналистам, что в своей
практике видел такие раны лишь однажды, когда оказывал помощь укротителю,
на которого набросился взбесившийся тигр. В Германии собак этой породы
необходимо регистрировать в полиции, и владение ими приравнивается к
ношению холодного оружия.
Было уже поздно, и хозяйка гостеприимно предложила мне спальню своего
сына, который по ее словам путешествовал с друзьями на яхте в Средиземном
море. Не знаю, много ли она получала за содержание конспиративной
квартиры, но дом, обстановка и она сама выглядели вполне респектабельно.
На следующий день после ленча я вышел на набережное шоссе подышать
соленым воздухом моря. Из проезжавшего мимо темно-зеленого "вольво"
высунулся водитель быстро передал мне сквозь полуопущенное боковое стекло
небольшой пакет, после чего на хорошей скорости удалился в юго-западном
направлении. Вернувшись в дом, я принялся изучать полученные документы.
В начале второго я вышел, чтобы позвонить по телефону. Конечно, я мог
сделать это и из холла, но, осторожности ради, решил воспользоваться
автоматом. Миновав две ближайшие будки, я зашел в третью и, опустив
монетку, набрал нужный номер. Все это вместе с разговором заняло минут
двадцать. Когда я, возвращаясь, подходил к дому, то заметил дым,
вырывавшийся из окна моей спальни. Меня это неприятно удивило - такой
оперативности от противника я не ожидал.
Вбежав в прихожую, я чуть не натолкнулся на хозяйку. Она лежала
ничком на полу без сознания, видимых повреждений или следов крови я на ней
не заметил. Пульс, несколько слабый даже для ее возраста, бился ровно,
дыхание учащенное и неглубокое, зрачки расширены. Очевидно, кто-то оглушил
ее ударом по голове, но она пришла в себя и пыталась позвать на помощь,
однако, снова потеряла сознание.
Я вытащил ее на газон перед домом, стараясь пригибаться так, чтобы
живая изгородь скрывала меня от возможных нескромных взоров, потом
вернулся в холл и поднялся в свою спальню. Все вещи в ней были разбросаны,
постельное белье скомкано, ящики небольшого столика, расположенного у
окна, валялись на полу рядом с потрескивающим костром из кучи бумаг и
сорванной с окна занавески. Я не стал тушить огонь, а спустился вниз и
прошел на кухню.
Зрелище, которое я там увидел, было не для слабонервных. В углу возле
посудомойки лежал молодой, судя по кричаще яркой рубашке и длинным
волосам, парень. Окровавленными руками он все еще зажимал пах. Вокруг него
растеклась большая лужа темной, почти черной крови. Брызги крови, но более
яркого, алого цвета виднелись повсюду - на мебели, на стенах, на кафельных
плитках у раковины. Человек в углу был явно мертв, и никакой медицинской
помощи ему уже не требовалось. Следы испачканной в крови обуви вели ко
второй двери, которая выходила в коридор, позволяющий добраться до
небольшого сада за домом.
Там я обнаружил еще одного. Он лежал у самой калитки, от которой шла
тропинка к шоссе, подтянув под себя ноги и стиснув живот руками. Голова
его была запрокинута и повернута набок, как будто он изо всех сил старался
оглянуться, рассмотреть что-то у себя за спиной. В двух шагах от него, на
аккуратно подстриженной траве, распластался пес, странно плоский, точно
воздушный шар, из которого выпустили весь воздух. Ни тот, ни другой не
шевельнулись, когда я слегка подтолкнул их ногой... Оружия я не заметил,
возможно, человек обронил его в саду, когда пытался добраться до калитки.
Но ведь был еще третий, тот кто устроил костер в спальне. Он исчез
бесследно.
Вдали послышалось завывание сирены. Вероятно, кто-то из соседей
вызвал пожарных или полицию, заметив дым и услыхав подозрительный шум.
Помогать пожарным или выступать в роли свидетеля я счел излишним. В доме
не оставалось ничего, что могло бы выдать мое пребывание. Имея страховку,
старая дама не понесет больших убытков, если у нее хватит выдержки
представить все как простое нападение грабителей. Мне же после
случившегося, учитывая то, что я выяснил по телефону, оставаться здесь
было бессмысленно и опасно. Смерть шла за мною по пятам, дышала мне в
затылок ледяным дыханием. Рано или поздно нам придется столкнуться лицом к
лицу, взглянуть друг другу в глаза и тогда...
Я пригнулся и побежал по петляющей между кустами тропинке к
разветвлению шоссе, которое проходило приблизительно в километре от сада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36