Однако ей никак не удавалось убедить Шона и Эрин в том, что она может стать членом экипажа «Колыбели Кэт», как называлось судно отца. Но с другой стороны, Кэтрин была не из тех, кто так легко отказывается от своих желаний. И она сказала самой себе, что во время следующего плавания она непременно окажется на борту. Как? Вот над этим следовало хорошенько подумать.Во-первых, Кэтрин сделала вид, что покорилась родительской воле. Она с головой ушла в чтение, хотя тот, кто присмотрелся бы повнимательнее к книгам, которые читала юная леди, мог бы обнаружить, что все они посвящены устройству судов, управлению парусами и навигации.Затем она «позволила» Колину устроить ей экскурсию на отцовское судно. Брат с упоением рассказывал ей о том, как устроена «Колыбель Кэт» и как она управляется, а Кэтрин тем временем искала место, где она могла бы спрятаться до поры до времени, пока судно не окажется далеко в открытом море.Наконец Кэтрин принялась тайно снаряжаться в путь, отбирая все самое необходимое. В ящик для парусов она постепенно стащила и спрятала гребень, чистую рубаху, бриджи, кое-что из нижнего белья и полотенце. Ближе к дате выхода в море она пополнила свои запасы небольшим кругом сыра, вяленым мясом, нарезанным тонкими полосками, принесла на борт яблок и флягу родниковой воды. Если быть экономной, то этого, как она полагала, должно было хватить ей на несколько дней.Все сборы Кэтрин закончила к вечеру того дня, на который был намечен выход в море. По традиции вся семья собиралась в такие вечера за ужином, на который непременно приглашали Пэдрика Флинна – старинного друга и помощника Шона.Пэдрик был уже немолод. Его лицо навсегда покраснело от морских ветров и покрылось густой сетью глубоких морщин, а пышные усы серебрились, словно были посыпаны солью. Но, разумеется, это была всего лишь седина. Пронзительный взгляд серых глаз Пэдрика мог бы остановить самого дьявола, но только не Кэтрин. Для нее он всегда был старым добрым дядюшкой Пэдди, любимым, любящим и понимающим все на свете.Ужин был хорош, но все собравшиеся за столом выглядели задумчивыми и немного грустными, как это всегда бывает перед дальней дорогой. Кэтрин тоже была задумчива и грустна, может быть, даже больше обычного, но это легко можно было понять – ведь ее надежды оказаться на борту оказались напрасными, не так ли?– Я надеюсь, что ты не сердишься на меня, Кэт, – сказал Шон и погладил дочь по плечу. – Пойми, я на самом деле не имею права взять тебя в плавание. В море нас могут подстерегать любые неожиданности, и я не могу допустить, чтобы ты оказалась в опасности.– Я все это понимаю, па. Надеюсь, что когда-нибудь и ты сможешь меня понять. А сейчас я пойду к себе. Не хочу завтра утром плакать на пристани, когда вы будете отчаливать. Давай лучше попрощаемся прямо сейчас.Кэтрин поцеловала родителей и братьев. И дядюшку Пэдди тоже не забыла, чмокнув его в багровую небритую щеку. Потом она выбежала из столовой – правда, не настолько быстро, чтобы никто не успел заметить блеснувшие на ее глазах слезы.Вскоре разошлись по спальням и Эрин с сыновьями, и на какое-то время Шон и Пэдрик остались вдвоем.– Насколько я знаю Кэт, она никогда не отказывается от того, что задумала, – сказал Пэдрик своему старинному другу. – Сказать по правде, мне кажется, что ты напрасно решил не брать ее с собой.Ястреб только грустно покачал головой.– Кэтрин на борт своего судна я пущу только тогда, когда стану слишком стар и слаб, чтобы ее остановить. Женщине нечего делать среди пиратов, и ты сам это знаешь.– Сказать проще, чем сделать, дружище, – хмыкнул Пэдрик в свои усы. – У меня есть предчувствие, что Кэт выйдет в море гораздо раньше, чем ты думаешь.Когда все в доме стихло, Кэтрин начала одеваться в дорогу. Она надела черные бриджи и черную рубашку с длинными рукавами, которые позаимствовала из гардероба Колина. Взглянула на свое отражение в зеркале и обомлела от неожиданности.Только теперь Кэтрин поняла, как же она выросла. Давно ли эти бриджи и рубашка висели на ней, словно на вешалке? А сейчас бриджи ладно и плотно обхватили ее раздавшиеся бедра, и рубашка туго натянулась на высокой, упругой, округлившейся груди.Не сводя глаз со своего отражения, Кэтрин расчесала гребнем пышные светлые волосы. Они свободно падали ей на плечи. Она разделила волосы на три пучка и туго переплела тонким кожаным ремешком. Надела носки и высокие, до колен, ботинки. Затянула потуже пояс и приладила на боку шпагу. Затем засунула в правое голенище украшенный драгоценными камнями кинжал – подарок Рори на прошлое Рождество.Натянула на голову темно-синий берет, лихо заломила его набок, прихватила дорожный мешок и осторожно вылезла в окно. Дверь спальни она оставила просто прикрытой. Ведь ма знает о том, что Кэтрин не придет рано утром на пристань, а значит, и не станет искать ее по крайней мере до завтрака, а в это время судно уже будет в море. Когда же Эрин хватится дочери и зайдет в спальню, то сразу же увидит письмо, которое Кэтрин оставила на подушке.В письме Кэтрин просила у матери прощения за свой поступок.Выбравшись наружу, Кэтрин вдруг поняла, что перешла какой-то невидимый, но очень важный в жизни рубеж. Ее охватило острое чувство потери. Ну что ж, остается надеяться, что морской ветер поможет прогнать прочь грустные мысли.Кэтрин осторожно прошла к пристани по улочкам родного поселка, держась на всякий случай в тени и стараясь ступать как можно тише. Она знала, что «Колыбель Кэт», стоящая на якоре возле причала, никем не охраняется. Да и зачем ее охранять, если в этом поселке все свои и никому даже в голову не придет стащить хотя бы медный гвоздь с судна уважаемого всеми Ястреба.Оказавшись на борту, Кэтрин сразу же прошла в пустой трюм. Груза на судне не было, и потому можно было не бояться, что в ближайшие несколько дней кому-нибудь придет в голову заявиться сюда и нарушить покой беглянки. А через два-три дня она выйдет из своего укрытия сама, – ведь тогда поздно уже будет ложиться на обратный курс.Этот пустой отсек она присмотрела еще во время «экскурсии» с Колином. Самым большим его достоинством Кэтрин считала массивную дверь с квадратным окошечком наверху, сквозь которое мог проникать свежий воздух. Положив на пол свой дорожный мешок, Кэтрин пробежалась по пустынному судну и вскоре вернулась с богатой добычей. Ей удалось разыскать несколько одеял, старую подушку, кремень с кресалом, дюжину свечей, пару книг и бочонок с водой, который она стащила из неприкосновенного запаса в шлюпке. Кэтрин расстелила на полу одеяла, заперла дверь отсека на засов и вскоре уснула, погрузившись в пестрый мир своих сновидений.Надо заметить, что сны Кэтрин почти всегда были необычными, странными. В них она видела себя одетой в прекрасные платья, сшитые из шелка и кружева. Во сне она могла танцевать или сидеть за изысканно сервированным столом, уставленным хрусталем и китайским фарфором. Однажды ей приснилось, что она сидит в уютном кабинете. С многочисленных полок на нее смотрели ряды книг в кожаных с золотым тиснением переплетах. А еще был сон, в котором она говорила на каком-то незнакомом языке – да так легко и свободно, словно знала его с детства.И был еще один сон, напугавший Кэтрин не на шутку. Ей приснилось, что она несется галопом верхом на прекрасном угольно-черном скакуне, конь попадает копытом в яму, и Кэтрин падает на землю, чувствуя острую боль в ноге и просыпаясь от собственного крика.Но самое удивительное началось на следующее утро, когда Кэтрин, поднявшись с постели, вдруг обнаружила, что не может ступить на ту самую ногу, которой ударилась во сне. Кэтрин рассказала обо всем Колину, зная, что он – единственный человек на свете, который не примет ее за сумасшедшую и не станет насмехаться. Брат подивился ее рассказу, но объяснить случившееся не смог. Кэтрин еще несколько дней хромала.
Первыми звуками, которые Кэтрин услышала, проснувшись на следующее утро, были мерные тяжелые удары морских волн о борт судна и громкий голос отца, доносившийся с палубы. Шон отдавал команды своему экипажу. Кэтрин прислушалась внимательнее, постепенно различая тонкое пение ветра в снастях, хлопанье парусов, и счастливо рассмеялась своей удаче. Она все-таки вышла в море!– Получилось! – воскликнула Кэтрин. – Я – на борту. Еще два-три дня, покуда мы не отплывем подальше от берега, и можно будет больше не прятаться. Ох, скорее бы! Господи, дай мне сил и терпения дождаться наконец этой минуты!Следующие два дня Кэтрин провела в своем убежище. Чтобы не скучать, она часами отрабатывала фехтовальные приемы, ловко и стремительно рассекая воздух шпагой, которую отец специально подогнал ей по руке.На третий день Кэтрин сидела на одеялах и медленно расчесывала свои локоны, когда судно вдруг резко легло на борт, круто меняя курс. Потом с палубы донеслась команда: «Орудия к бою!» – и Кэтрин поняла, что сейчас начнется сражение. Грянул пушечный выстрел, судно снова качнуло, и в трюме остро запахло пороховой гарью.– Там сейчас начнется бой, – сказала Кэтрин самой себе, – а я буду отсиживаться в трюме? Нет и еще раз нет.Она прицепила к поясу свою шпагу, поправила заткнутый за голенище кинжал и тихонько выскользнула в пустынный проход между отсеками трюма. К тому времени, когда Кэтрин выбралась на палубу, «Колыбель Кэт» уже вступила в бой с английским торговым бригом.Суда качались на волнах борт к борту, и уже сыпались на палубу захваченного корабля лихие матросы Ирландского Ястреба. Английский экипаж не спешил сдаваться, и в воздухе зазвенели шпаги. С того места, где стояла Кэтрин – у открытого люка в трюм, – было видно почти все поле боя. Она разыскала глазами Рори, легко теснившего какого-то худого высокого англичанина на борту чужого судна. В эту минуту ее и заметил один из англичан, спрыгнувших на палубу «Колыбели Кэт».– Эй, кто это здесь? – противно пропищал уродливый верзила, указывая на Кэтрин пальцем. – Кис-кис-кис, иди сюда, крошка! Хочешь, я сделаю тебе пиф-паф?Кэтрин не шелохнулась. Она подождала, пока англичанин не оказался в каких-нибудь двух шагах от нее, и обнажила свою шпагу. Верзила, увидев это, расхохотался.– Брось скорей свою игрушку, а то пальчики порежешь! Разве ты не знаешь, что острое детям брать нельзя?– Не знаю, – парировала Кэтрин. – А мою игрушку… Ну что ж, попробуй отбери, если такой храбрый!– Ну, погоди, гадючка! – прорычал англичанин, багровея от гнева. – Сейчас ты у меня получишь!Он выхватил свою шпагу и ринулся вперед.Кэтрин наблюдала за врагом со странным, удивлявшим ее саму спокойствием. Англичанин казался ей медлительным и неуклюжим. Она могла читать его мысли, предугадывая все на два хода вперед. Прежде чем ее противник успел взмахнуть шпагой, Кэтрин сделала молниеносный выпад и рассекла кончиком лезвия щеку верзилы. Тот испуганно отпрянул, запутался в собственных ногах и зашатался. Кэтрин не стала медлить и завершила первую в своей жизни дуэль коротким точным ударом в грудь. Англичанин кулем свалился к ее ногам, и Кэтрин хладнокровно вытащила свою шпагу из мертвого тела, подняла голову и осмотрелась.Отец и Колин дрались на капитанском мостике сразу с шестью англичанами. Несмотря на то что нападавших было больше, они только мешали друг другу на тесном пространстве, в то время как Ястреб, никогда не терявший самообладания, разил их точными ударами своей шпаги. Слева от себя Кэтрин услышала шум и поняла, что на нее снова нападают. Следующий бой занял у нее не более минуты. Еще двое англичан, осмелившихся бросить ей вызов, легли бездыханными у ее ног.Кэтрин не могла видеть себя со стороны, и ей трудно было представить, какое впечатление она производит на сражающихся – и своих, и чужих. А посмотреть, право, было на что. Гибкая, стройная, с распущенными светлыми волосами, развевающимися на ветру, со сверкающей в руке шпагой, Кэтрин была воплощением опасности и красоты. Ведь и в самом деле, порой красота бывает опасной, а опасность – красивой, не так ли? Кэтрин носилась по палубе, вступая в бесконечные стычки с англичанами, неизменно одерживая легкие победы. Так в этот день на борту «Колыбели Кэт» родилась настоящая дочь Ирландского Ястреба.По счастью, ни отец, ни братья до сих пор не заметили Кэтрин. Пожалуй, это могло бы стоить им жизни. Ну а сама она, пройдя через дюжину стычек, решила, что для первого раза с нее хватит, и вернулась вниз, в трюм.Тем временем сражение подходило к концу. Экипажу торгового судна было предложено сдаться. Капитан «Колыбели Кэт» гарантировал жизнь и безопасность любому, кто добровольно сложит оружие. На море знали, что Ирландский Ястреб всегда держит слово. Англичане один за другим бросали пистолеты и шпаги и собирались на палубе «Колыбели Кэт» позади капитанского мостика, где за ними присматривали матросы из экипажа Шона. Остальной экипаж Ястреба тем временем переносил захваченный груз с борта английского торговца в свои трюмы.Кэтрин знала, что многие из экипажа Шона видели ее на палубе во время боя, и решила, что правильнее всего будет явиться на глаза отцу.Когда Кэтрин подошла к капитанскому мостику, отец стоял к ней спиной и не видел, как она поднимается по трапу. Зато ее увидели матросы, и на палубе «Колыбели Кэт» установилась мертвая тишина. Старый Пэдрик загадочно усмехнулся в седые усы, предвкушая реакцию своего капитана.Шон продолжал говорить о чем-то с сыном. Кэтрин тихонько подошла к Шону сзади и дотронулась до плеча. Он обернулся. Удивление, радость, испуг сменяли друг друга на его лице, пока наконец гамма эмоций не завершилась совершенно естественной нотой – гневом. Шон не произнес ни слова, но как много при этом было сказано!И Кэтрин вдруг стало стыдно – так стыдно, как не было никогда прежде. Она смущенно отвернулась и в это мгновение уловила краем глаза какое-то странное движение в толпе пленных англичан, стоявших у борта позади капитанского мостика. Ее острый взгляд сразу же наткнулся на ствол пистолета, направленный прямо в грудь ее отца.Кэтрин молниеносным движением выхватила из-за голенища кинжал и метнула в англичанина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51