Отрастут ее волосы, – с досадой сказал Майлс и ударил по столу сжатым кулаком. – Нет, дело зашло так далеко, что бросить все это уже невозможно. Я не позволю ей развалить весь мой план.Он поднялся и направился к двери.– Майлс, дай ей немного побыть одной, – сказал ему в спину Гаррет, прихлебывая вино. – Она вылетела из гостиной словно дикая кошка.– Мы не можем терять ни минуты! Ведь я уже написал своим родителям о том, что Виктория нашлась, и…– О чем ты написал своим родителям? – поперхнулся от неожиданности Гаррет.– Не смотри на меня как на сумасшедшего, Гаррет. Да, я написал родителям о том, что Виктория уезжала для того, чтобы привести в порядок свои нервы, расстроенные под влиянием навалившихся на нее событий. Теперь она вернулась, и мы вместе с ней приедем на новогодний бал, но об этом я попросил их не говорить пока никому. Сразу после Рождества отец пошлет за нами свою карету.– Ты собираешься обмануть собственных родителей?– Для начала я собираюсь привезти ее домой и посмотреть на реакцию отца и матери. Если они примут ее за Викторию, я расскажу им правду и смогу быть уверенным в том, что Кэтрин можно будет показать и Эдварду Демьену.– Да, но волосы… – вернулся к прерванному разговору Гаррет. – Может быть, ты и сумеешь ее переубедить, но заставить Кэтрин сделать что-то против ее воли невозможно, имей это в виду. Кроме того, мне кажется, что она боится отрезать волосы. Почему? Не знаю.Он поставил свой опустевший бокал на стол и добавил, покачав головой:– Что ж, попытайся, а мне нужно съездить в город. Должен быть готов подарок для Кэтрин.– Собираешься подарки ей дарить? – неприязненно спросил Майлс. – С какой, интересно, стати?– Ты что, Майлс! Через пять дней Рождество. Я заказал рождественский подарок для Кэтрин, и он должен быть готов уже сегодня. Все, я поехал, увидимся вечером.Гаррет еще раз покачал головой и вышел из комнаты.Если Майлс и пытался скрыть от Гаррета свои чувства, то самому себе он лгать не мог и должен был честно признаться, что с каждым днем его все сильнее и сильнее влечет к прекрасной пиратке Кэтрин О'Бэньон. Она оказалась не только изумительно красива, но и на редкость умна и воспитанна. Майлса поражала та скорость, с которой Кэтрин заучивала имена, даты и события – память ее оказалась просто феноменальной. Она могла поговорить на любую тему, будь то политика, религия, история или мода. Кроме того, умела не теряться в любых ситуациях и была совершенно непобедима в шахматах.Эта прелестная живая женщина с каждым днем все сильнее теснила образ Виктории, и все чаще Майлс думал о Кэтрин, а не о своей невесте. Втянувшись в борьбу с самим собой, он совершенно забыл про близкое Рождество.После ухода Гаррета Майлс присел к столу и задумался, что же ему подарить на Рождество прекрасной Кэтрин. Идея родилась у него в голове в тот момент, когда к нему прибыл курьер из «Райленд Шиппинг» и вручил запечатанный пакет. Майлс немедленно написал короткую записку отцу и отправил ее в Лондон все с тем же курьером.Зная, что неприятный разговор больше откладывать нельзя, Майлс поднялся наверх. Он несколько раз постучал в дверь спальни Кэтрин, но так и не дождался ответа.– Ну, если она сбежала… – пробормотал он, входя в комнату без приглашения.Она не сбежала. Она спала на диване, откинув в сторону руку с зажатым в ней гребнем и разметав по подушке свои роскошные длинные волосы.Майлс подошел ближе. Волосы Кэтрин были нежными и легкими, словно шелк. Майлс коснулся их рукой, и Кэтрин проснулась, выронила на пол гребень, а в следующую секунду у нее в руке уже блеснул кинжал.– Убирайся прочь, англичанин. Я не дам тебе отрезать мои волосы.Майлс поднял вверх раскрытые ладони.– Я пришел сюда не затем, чтобы отрезать тебе волосы, Кэт. Просто мне непонятно твое упорство. Почему ты не хочешь их обрезать? Они же отрастут снова.Кэтрин провела рукой по волосам и отрицательно покачала головой.– Нет, тебе этого не понять. Ты же ничего обо мне не знаешь. Ты настолько занят своей Викторией, что тебе совершенно не до меня.И она внезапно заплакала, смахивая кулачком текущие по щекам слезы.– Когда я была маленькой, – снова заговорила Кэтрин, – я увлекалась сказками и мифами. Тогда я и узнала о скандинавских девушках-бойцах, которых называли валькириями. В одной книжке я увидела изображение валькирии – она была высокой, стройной, с мечом в руке и длинными распущенными светлыми волосами. – Она грустно улыбнулась и продолжила: – Мой брат Колин сказал, что я похожа на нее. В тот день я и решила, что стану валькирией. Я научилась владеть любым оружием, научилась никогда ничего не бояться. У меня не было таких доспехов, как у той валькирии из книжки, и тогда я решила, что моя защита – это мои волосы.– Значит, волосы для тебя нечто вроде талисмана? – спросил Майлс.– Можешь назвать их талисманом, если тебе так хочется, можешь назвать все это глупой женской фантазией, мне все равно. Мне очень жаль, Майлс, но я не могу отрезать волосы. Это меня убьет.Она сделала шаг, наступила ногой на гребень, потеряла равновесие и стала падать прямо в горящий камин. Майлс рванулся вперед и успел подхватить Кэтрин – буквально в последнюю секунду. Она выронила на пол кинжал и обвила шею Майлса обеими руками.Майлс не выпускал Кэтрин, продолжая шептать что-то утешительное ей на ухо, вдыхая запах ее волос и бешено борясь с противоречивыми чувствами, бушевавшими в его сердце.Он не мог не чувствовать своей грудью ее упругую грудь, не мог не вдыхать запах духов Кэтрин, не слышать ее легкого дыхания. Волна желания медленно нарастала в теле Майлса, заставляя его затвердеть и наполниться мужской силой. Он не хотел, не мог выпустить Кэтрин из своих объятий.Кэтрин, словно почувствовав страсть, охватившую Майлса, подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза. Их взгляды встретились, и в эту секунду Майлс капитулировал. Он нежно припал губами ко рту Кэтрин.Не думая больше о своей погибшей душе, он все крепче целовал Кэтрин, прижимая девушку к себе. Не отрываясь от ее губ, он подхватил Кэтрин на руки и отнес ее на постель.Майлс лег рядом с Кэтрин, ни на секунду не прерывая страстного поцелуя. Его рука скользнула вверх, и дрожащие пальцы прикоснулись к нежной упругой груди.Теперь он покрывал поцелуями шею Кэтрин, продолжая расстегивать негнущимися пальцами пуговицы на ее платье. Наконец Майлсу удалось расстегнуть платье, развязать шелковые ленты, стягивающие корсет, и тогда обнажились восхитительные, палевые полушария, увенчанные розовыми сосками.Майлс осторожно припал к одному из них губами, и Кэтрин застонала в ответ. Майлс заставил себя оторваться и посмотреть ей в лицо.Слезы на глазах Кэтрин давно высохли, и теперь в глубине зрачков мерцали огоньки страсти. Губы Кэтрин, слегка припухшие, словно просили о новых поцелуях. Майлс взглянул на обнаженную грудь Кэтрин. На одном из прелестных полушарий было родимое пятно в виде лунного серпа. Майлс нежно поцеловал его.Они целовались, и с каждой секундой Кэтрин все теснее прижималась к Майлсу. Казалось, что нет уже такой силы, которая не даст им слиться воедино, как…Как вдруг в дверь спальни постучали и раздался знакомый голос:– Кэтрин, вы у себя? Это я, Гаррет. Вы все еще сердитесь на меня, Кэтрин? – не дождавшись ответа, он постучал еще раз и спросил: – С вами все в порядке, Кэтрин?– Да, благодарю вас, Гаррет, – откликнулась наконец Кэтрин. – Со мной все в порядке, просто я немного устала и легла отдохнуть. Встретимся за обедом.Гаррет ушел, и стало ясно, что вместе с ним ушел и безумный порыв страсти. Кэтрин прикрыла глаза и отвернулась от Майлса. Она чувствовала себя настолько смущенной, что не могла взглянуть ему в лицо. Ей нужно было время, чтобы успокоиться и прийти в себя.– Простите меня, милорд, – прошептала она. – Мне очень стыдно за себя. А теперь прошу вас, уйдите и оставьте меня одну.Если бы Кэтрин посмотрела сейчас на Майлса, то увидела бы, что тот смущен ничуть не меньше ее. Ведь Майлс всегда гордился умением контролировать свои чувства и поступки и теперь никак не мог понять, как же мог один-единственный поцелуй проделать такую брешь в броне, которую он считал непробиваемой. Да, женские чары Кэтрин оказались гораздо сильнее, чем он мог предположить. Майлс знал, что сейчас ему нужно уйти, но, как истинный джентльмен, он не мог уйти, не извинившись перед дамой.– Я сейчас уйду, Кэтрин, но сначала выслушай меня. Ты не сделала ничего такого, за что можно было бы просить прощения. Во всем виноват только я. И не только в том, что сейчас случилось. Это я втянул тебя в свой план, в сущности, принудил тебя принять в нем участие. Прости. Если хочешь, можешь выйти из игры в любую минуту. Я не стану отдавать Рори под суд. Одно только слово, и я дам вам обоим возможность немедленно вернуться домой, в Ирландию. – Кэтрин по-прежнему лежала, отвернувшись к стене. Майлсу ничего не оставалось, как говорить, глядя в спину девушки. – Но прежде чем ты примешь окончательное решение, выслушай еще одно мое признание. Виктория была для меня всем – самым надежным помощником, самым верным другом, моей невестой, наконец. Теперь она пропала, и я виню в этом только себя. Я был нужен Тори здесь, а я покинул ее ради охоты за твоим братом. Останься я тогда в Англии, и, глядишь, ничего бы не случилось. Но теперь, с твоей помощью или без, но я добьюсь того, чтобы отдать Эдварда под суд за то, что он сделал с Тори. Я знаю, что это он стоит за ее похищением, и не успокоюсь до тех пор, пока не сумею доказать это.Майлс поднялся и закончил, поправляя на себе одежду:– Спасибо тебе за все, Кэтрин. Спасибо за то, что хотела мне помочь. Я никогда тебя не забуду. Мне жаль расставаться с тобой, но еще сильнее я жалею о том, что никогда не смогу рассказать тебе, что ты значишь для меня на самом деле.С этими словами он вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.Кэтрин еще какое-то время лежала неподвижно, погрузившись в свои мысли. Наконец она приняла решение, заявив вслух:– Хорошо. Я ему покажу.
– Ты с ума сошел, – покачал головой Гаррет, сидя вечером в кабинете вместе с Майлсом. – Если ты сказал Кэтрин, что она может быть свободна, она с первым же судном отплывет в Ирландию!Стоявший возле камина Майлс только повел плечами и ответил, не отводя глаз от пляшущих огоньков пламени:– Наша леди может принять и другое решение.– Да, и ты молишься, чтобы так оно и случилось. Напрасно, дружище. Не думаю, чтобы эта твоя молитва дошла по назначению. – Гаррет наполнил вином два бокала и протянул один из них Майлсу. – Лучше выпей, старина. Это поможет тебе легче пережить ту минуту, когда… Что за черт?Майлс поставил свой бокал на каминную полку и обернулся, чтобы посмотреть, чему это так удивился Гаррет.В дверях кабинета стояла Кэтрин – в красивом голубом платье с пышными рукавами, сшитом по последней моде.А ее лицо – прекрасное лицо – светилось в рамке коротко остриженных завитых локонов!Майлс был настолько потрясен, что его хватило всего на одно слово:– Кэтрин?– Разумеется, Кэтрин, кто же еще, – ответил за девушку Гаррет и поспешил к двери. – Вы выглядите просто безукоризненно, миледи.– Я безукоризненна сама по себе или как двойник Виктории? – спросила Кэтрин, приподнимая бровь.– В обоих смыслах, моя дорогая, – улыбнулся Гаррет, поднося к губам ее руку.– Ну, вы-то известный дипломат, Гаррет, – заметила Кэтрин, переводя взгляд на Майлса и направляясь к камину. – А что скажете вы, милорд? Смогу я одурачить Эдварда Демьена?Майлс почувствовал, что у него от счастья закружилась голова.– Так, значит, ты решила остаться с нами? А я думал, что после сегодняшнего… э-э… разговора…Кэтрин приложила палец к его губам.– Это мы обсудим позже. А пока давайте займемся лучше тем негодяем, которого вы с моей помощью намерены затащить в мышеловку.Майлс взял ладонь Кэтрин, поднес ее к губам и только теперь заметил на руке девушки глубокий, давно затянувшийся порез.– Откуда у тебя этот шрам, Кэт? Память о каком-нибудь сражении?– Нет, – покачала она головой и отняла свою ладонь. – Как ни странно, но ни в одном бою я не получила ни единой царапины. А это… – Она провела по шраму указательным пальцем. – Па сказал, что это у меня с раннего детства. Если верить его рассказам, я всегда была ужасной непоседой.Часы на камине пробили половину девятого, и Гаррет заметил недовольным тоном:– Это в городе привыкли обедать поздно, но здесь, на свежем воздухе, терпеть так долго просто невозможно. Если позволите, я схожу узнать, скоро ли подадут на стол.Гаррет вышел из кабинета, и теперь Майлс мог наконец спросить о самом главном, что заботило его в эту минуту. Он посмотрел в глаза Кэтрин и негромко сказал:– Я предложил тебе свободу, но ты предпочла остаться рядом со мной. Почему?Кэтрин поспешно отвела взгляд в сторону, пожала плечами и ответила, присаживаясь на диван:– Глупый вопрос. Потому, что я нужна тебе.– И ради того, чтобы поймать Эдварда Демьена, ты решилась отрезать свои волосы? – продолжил Майлс, садясь рядом с Кэтрин.– Не будь наивным, англичанин, – нахмурилась Кэтрин. – Разумеется, поначалу я согласилась принять твое предложение только для того, чтобы выиграть время. Я надеялась тогда сбежать при первой же возможности. Но теперь я хочу остаться, и не ради Эдварда, но ради тебя и Виктории.– Но вы с Викторией даже не знакомы, – возразил Майлс, с трудом скрывая свое разочарование.– Отчего же? Благодаря тебе я знаю Викторию очень даже хорошо. Знаю ее и восхищаюсь ею. Я не могу позволить человеку, виновному в исчезновении Виктории Карлайл, избежать наказания.– Эдвард, Виктория, это я понимаю, – сказал Майлс, беря в ладонь руку Кэтрин. – Ну а я? Что ты думаешь обо мне, Кэтрин?Она опустила глаза, немного подумала, а затем заговорила:– Вы благородный человек, Майлс Грейсон. Вы очень высоко цените честь, но преданность – еще выше. Несмотря на свой титул, вы сумели сохранить любовь к свободе. Думаю, что счастливее всего вы в открытом море. Однако чувство долга перед своей семьей заставляет вас сидеть на берегу, и вы идете на это ради них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51