Молли выпалила все на одном дыхании, и слова заключали в себе так много правды, что ее глаза снова наполнились слезами. Она вспомнила, что рассказывала Джубелу-Рубелу, как забыла об уважении к себе, занимаясь любовью с его братом, и признание прозвучало так, словно она и не сожалеет вовсе.
Но он сожалел и не хотел, чтобы Линди совершила ту же ошибку. Значит, он считал ту ночь ошибкой! А сейчас он провел ее снова по той же усыпанной шипами роз дороге! Думать об этом было невыносимо.
– А я уже никогда не узнаю, была бы ошибкой моя близость с Джефом или нет.
Погруженная в собственные мысли, Молли не сразу поняла, о чем говорит сестра, она нахмурилась.
– Он уехал с Джубелом, – объяснила Линди.
– Рубелом, – поправила Молли.
Излив в разговоре с сестрой все наболевшее, Молли превратила горе в злость, и злость помогла ей вернуться к мыслям о семье. Ничто другое уже не имело для нее значения.
Но спуститься к ужину вниз Молли не решилась. После того, как разошлись гости, Линди вернулась к сестре.
– Шугар говорит, что она не может справиться с малышами.
Молли сомневалась, что она сейчас окажется в состоянии с ними справиться, но все же пошла. Шугар приготовила для нее большой бутерброд из оленины и силой заставила съесть его, в то время как малыши требовали ответить, что случилось с Джубелом.
– Его зовут не Джубел, – сказала Молли. – Его имя Рубел.
– Но где мистер? – спросил Малыш-Сэм, для него неважно было его имя.
– Он уехал, – ответила Молли. – Он был нашим постояльцем, а постояльцы остаются до тех пор, пока не закончат свои дела. Потом они… потом они уезжают.
– Почему же он не попрощался? – спросил Вилли Джо.
Молли прикусила язык, чтобы не сказать, что Рубел Джаррет имеет обыкновение всегда уходить, не прощаясь, она знала это лучше, чем кто-либо другой. У нее кольнуло сердце, когда она вспомнила его просьбу поговорить с детьми. Она отказала. Она не могла позволить ему причинить боль детям.
– Ты говорила, вы собираетесь пожениться, – сказал Вилли Джо. – Как же ты теперь сможешь выйти за него замуж, если он уехал?
– Теперь я не смогу выйти за него замуж.
Тревис перевел разговор на другую тему:
– Лес на самом деле срублен?
– Боюсь, что так.
– Это он сделал?
– Нет.
Хотя, впрочем, все возможно, если принять во внимание его склонность к обману, но Молли оставила эту мысль при себе.
– Нет, Джу… э… Рубел тут ни при чем, – но произнося и эти слова, Молли думала: «Почему бы и нет?»
Он причинил столько горя ее семье, сколько только смог. Почему бы ему не украсть и лес тоже?
– Попаду ли я теперь в школу святого Августина?
– Я не знаю, Тревис, – искренне ответила Молли. – Я не в состоянии сосредоточиться сегодня. Завтра утром я постараюсь что-нибудь придумать.
– Если бы ты не прогнала Джубела, он точно смог бы что-нибудь придумать, – проворчал Тревис.
– Его зовут Рубел.
– Какая разница? – спросил Вилли Джо. – Ты всегда путаешь мое имя и Сэма, мы же не выгоняем тебя за это из дома!
Шугар отправила детей в кровать, и Молли смогла тоже пораньше лечь спать. Но длинная одинокая ночь не принесла ей отдыха. Лежать одной в этой просторной пуховой постели было сущим мучением. Она все время ворочалась, вспоминая шутки по поводу пухового матраца. Впрочем, это были не шутки, а обещания – несбывшиеся обещания, несбывшиеся мечты, разрушенная жизнь… – вот что Рубел Джаррет оставил после себя в Блек-Хауз!
К утру Молли не думала уже о нем, как о Джубеле. Она столько раз в течение этой ночи проклинала его, что теперь он окончательно стал для нее Рубелом – мужчиной, лгавшим ей, подлецом, покинувшим ее.
На следующий день Молли снова оставила Шугар одну обслуживать посетителей. Она боялась, что убежит при первом же вопросе о Джубеле Джаррете. А любопытные вопросы будут наверняка, это она знала. Рубел был прав в одном – обедать к ней приходили не только для того, чтобы попробовать отменную кухню Шугар, но и чтобы сунуть нос в ее личные дела.
Дав гостям время убраться восвояси, Молли спустилась по задней лестнице на кухню, где Шугар возилась одна. Когда Молли взяла полотенце, чтобы вытереть посуду, старая негритянка остановила ее.
– Сядьте-ка и поешьте, мисс.
Молли не стала возражать, тем более, что Шугар столь сосредоточенно накладывала на тарелку ей еду, что Молли не сомневалась: за этим последует еще один выговор.
– Где малыши? – спросила она, вдруг вспомнив, что не слышит их голосов уже несколько часов кряду, что весьма необычно, особенно для субботнего дня.
– Тревис повел их на рыбалку.
– Тревис?
– Ага, Тревис, – Шугар посмотрела на Молли внимательно и сердито. – Этот человек хорошо повлиял на всех здесь, мисс Молли. И даже вы не можете отрицать этого. Я пришла к такому выводу этой ночью и скажу вам прямо сейчас, что Вилли Джо прав: не имеет значения, как человек называет себя; что у него внутри, вот что имеет значение!
– В том-то и дело! – разбушевалась Молли. – Он лжив и бесчестен!
– Я не знаю, конечно, всей истории, – вмешалась Шугар, – но нет ни одного живого человека, будь то мужчина или женщина, который был бы только хорош или плох. Может быть, он обманывал вас из хороших побуждений. Мне помнится, вы направили на него ружье в первый день.
– Я хотела его убить.
– Гм, я думаю, вы и убили бы его. Но если бы вы его убили, то Тревис не взял бы сегодня этих маленьких сорванцов на рыбалку.
Молли хотела возразить, но Шугар продолжала:
– И я не думаю, что Линди послушалась бы вас насчет того молодого человека, в которого она влюбилась.
– Именно Рубел и привел его сюда, если ты помнишь, и если бы его не было здесь…
– … был бы кто-нибудь другой, в кого влюбилась бы Линди.
– Хорошо, – рассердилась Молли, – Рубел сделал немало хорошего, но он делал это ради собственной выгоды.
– Ради собственной выгоды? Что вы хотите этим сказать, мисс?
– Я знаю, что хочу сказать, и ты тоже.
– Последний раз я слышала, что этот мужчина намеревается жениться, и, кажется, на вас!
– Он не собирался доводить дело до конца, во всяком случае, он хотел уехать в понедельник. Он не вернулся бы.
– Вы уверены? В самом деле?
– Я уверена.
После крепкого объятия, от которого слезы заблестели на глазах у Молли, Шугар отвернулась, чтобы вытереть посуду. Когда Молли попыталась помочь ей, пожилая женщина прогнала ее.
– Обойдусь без вас! Уходите отсюда. Найдите себе что-нибудь, что поднимет вам настроение.
Что-нибудь, что поднимет настроение? Молли сомневалась, что в мире для нее осталось что-либо подобное. Джубел оказался Рубелом, он исчез. И лес исчез тоже.
Да… Что теперь ждет ее семью? Она обещала Тревису что-либо придумать. Молли вышла на улицу и направилась к качелям, и вдруг она внезапно поняла: ничего нельзя придумать, никто не вернет ей лес, проблема столь остра, сколь и неразрешима. Она повернула назад к дому, опустилась на верхнюю ступеньку крыльца и уткнулась лицом в ладони.
Но сейчас она вспоминала о Рубеле, о той ступеньке, которую он починил, и ей не нужно было даже поворачивать голову, чтобы увидеть отремонтированные ставни или выкрашенные стены, они были выгравированы в ее памяти. Все стояло у нее перед глазами: день, когда он удивил ее преображением Блек-Хауз… она стояла возле него во дворе… он вовлек в работу всех, лесорубов и детей, чтобы убрать и вычистить Блек-Хауз перед танцами… Джеф и Линди вырывали тогда сорную траву на тропинке и приводили в порядок кусты роз. Молли услышала, как открылись ворота, и замерла. Молния не ударяет дважды в одно и то же место, говорят люди. Но что, если это не так? Шаги направлялись к ней. Мужские шаги! Она представила лицо Рубела, сокрушенно стоявшего перед ней со шляпой в руке – так же, как в первый день его повторного появления в Блек-Хауз. Сокрушенно?! Уж, конечно, не из-за ее жизни!
– Молли.
Она подняла голову.
– Клитус?
– Я слышал новость.
Моли стиснула зубы, умоляя себя не расплакаться.
– Я полагаю, это известно уже всему городу.
Он указал шляпой на ступени.
– Можно, я сяду?
Она кивнула.
– Прости, Молли, но не только тебе сейчас плохо.
Такой же красивый, как всегда, Клитус Феррингтон нашел удачный способ вернуть себе расположение Молли. Он пришел утешить и просить утешения.
– Да, тебе тоже плохо, наверное, – ответила она послушно.
– Да, нам обоим, милая. Я не хотел говорить всего того, что сказал в прошлый раз, прости меня. Это была… ну… ревность. Ревность снедала меня и лишала рассудка. Я должен был винить его, а не тебя.
– Все хорошо.
– Нет, не хорошо, Молли. Я сказал тебе ужасные вещи. Это просто оттого, что я не мог выкинуть тебя… и его… из своей головы. Он спал с тобой в одном доме. Это уже было слишком.
Клитус наклонился и всматривался в ее лицо, но Молли отказывалась встретиться с ним глазами.
– Это было уж слишком, Молли, – повторил Клитус. – Он спал в одном доме с тобой. Я хотел бы быть на его месте.
– Не надо, Клитус, пожалуйста! – Молли отвернулась, и он выпрямился.
Она вдруг на мгновение вспомнила, как уверенно прижимал ее к себе Рубел, голодно, страстно… и она отвечала ему со страстью… И это все, что имело для него значение – страсть!
– Теперь, когда все изменилось…
– У меня масса проблем сейчас, Клитус, я не могу говорить о нас с тобой.
Он вздохнул.
– Я слышал… о лесе.
Молли не ответила. Она сидела и пристально смотрела на чистую тропинку, ведущую к аккуратной изгороди и к отремонтированным воротам. Она должна перестать думать о себе и думать о братьях и сестре. Она ошибалась, полагая, что сможет уладить и то, и другое, безжалостный поворот судьбы напомнил ей: жизнь не бывает простой.
– Я хочу, чтобы ты позволила мне помочь тебе, Молли. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я могу понять; ты хочешь, чтобы у детей был хороший дом и чтобы они ходили в школу. Я не столь уж эгоистичен, как ты считаешь.
– Я не считаю, что ты эгоистичен, Клитус.
– Я хочу только, чтобы тебе было хорошо, вот и все, – он обнял ее за плечи, и она не смогла сдержаться, чтобы при этом не вздрогнуть.
Однако он не убрал свою руку и продолжал касаться ее спины, его пальцы теребили ткань рукава Молли. Молли сдерживала дрожь.
– Думаю, я смогу помочь тебе.
Она не ответила.
– Помнишь, я говорил о покупателе? – Сердце у Молли подкатилось к горлу. – Это серьезные люди.
– Но это же нелепо! Блек-Хауз – все, что у меня осталось, кроме земли, на которой подчистую вырублен лес, да еще бревенчатой хижины.
– У тебя есть я, Молли, – она услышала, как Клитус глубоко вздохнул. – Даже если ты не хочешь этого, у тебя есть я.
Страдание в его голосе взывало к ее чувствам, которых она не испытывала. Но ей было жаль его. Молли похлопала Клитуса по коленке.
– Ты всегда поддерживал меня.
– И всегда ты можешь на меня рассчитывать.
– Но я ни за что не соглашусь продать Блек-Хауз.
– Ты неправа, Молли. Я знаю… я понимаю… от тебя только что сбежал мужчина…
– Он не сбежал от меня!
– … и это было бы болезненно для самолюбия любой женщины, – Клитус пожал плечами. – Я знаю. Ты ведь однажды бросила меня.
– Клитус, пожалуйста, не надо. У меня дела по дому.
– Тебе даже не интересно, кто выразил желание купить Блек-Хауз?
– Блек-Хауз не продается.
– Теперь, когда ты привела особняк в порядок и собираешь большое число посетителей в таверне…
– И буду и в дальнейшем продолжать в том же духе…
– Как бы там ни было, цена Блек-Хауз возросла, а если учесть, что железная дорога пройдет через…
– Мы не знаем, когда будет проложена железная дорога и пройдет ли она через Эппл-Спринз, если вообще будет когда-нибудь проложена.
– Молли, послушай, ты слышала что-нибудь о «Харвей»?
– Конечно.
– Я связался с управлением компании в Канзас-Сити.
– Зачем?
Он отразил ее протест, подняв руки.
– Выслушай меня! Только выслушай! Они заплатят достаточно за Блек-Хауз, чтобы послать Тревиса в школу.
Моли широко открыла глаза.
– Ты думал о Тревисе?
– Я же сказал тебе, я не столь эгоистичен, как ты считаешь.
Она посмотрела вниз на тропинку.
– Я поклялась себе никогда не продавать этот дом.
– Я знаю.
– Но если… Нет, это невозможно. Что будет с остальными?
«Он, словно паук, запутывает меня в паутине», – подумала Молли.
– Ты выйдешь за меня замуж?..
Молли сглотнула слюну.
– Я знаю, у нас были разногласия, но мы все уладим. Я смогу помочь тебе, смог же я найти способ послать Тревиса в школу.
– Будет ли этих денег достаточно для всех детей? Чтобы послать и остальных детей в школу?
– Ну…
– Я не продам дом, если не…
– Послушай, Молли, дай мне шанс! Ты не смотришь на вещи по-деловому. Своей любовью к братьям и сестре ты лишаешь себя возможности иметь собственных детей.
– Спасибо за поддержку!
– Не иронизируй! Позволь мне убедить тебя. Тревис заслуживает права получить хорошее образование.
– А остальные – нет?
– Может быть, и остальные смогут тоже, если ты примешь правильное решение.
– Что за правильное решение, Клитус? Скажи мне, где взять ключ, чтобы открыть волшебную дверцу?
– Нет никакой волшебной дверцы, и мы оба это знаем. У тебя тяжелые времена, Молли, а ты заслуживаешь лучшего.
Она сжала зубы, чтобы не взорваться. Очевидно, он считал напрасной ее самоотверженность. Что ж, может быть, он и прав.
– Если ты все обдумал, то как насчет… остальных? – спросила она.
– Твой дядя Дэррел согласился взять Вилли Джо, твоя тетя Шарлотта возьмет Малыша-Сэма.
С тех пор как открылась правда в отношении Джубела-Рубела, кроме мимолетных приступов гнева за то, что Рубел забрал с собой еще и Джефа, Молли не чувствовала ничего к нему, только боль и печаль. Но гнев, который испытала она сейчас, охватил, как туман в лесу, все укромнейшие уголки ее души. С большим трудом она сдержалась, чтобы не вскочить и не ударить Клитуса.
Но он поступал так из лучших побуждений. Его намерения ничем не были хуже намерений Рубела. Оба преследовали свои цели. История со сватовством Клитуса оказалась очень запутанной после того, как Молли имела глупость поверить, что Рубел сделал ей предложение искренне, а не с целью соблазна.
– Миссис Феррингтон писала снова тете Шарлотте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45