– Побудешь с ними внизу, ладно?
– Конечно!
Он запыхался, перепрыгивая через две ступеньки. Или от волнения? В любом случае, он так запыхался, что чуть не сошел с ума. Или чуть не сошел с ума по другой причине?
Она никогда не согласится, и ничего нельзя изменить. Он негодяй! Когда она узнает, кто он, она, конечно же, выгонит его. Как он хотел поменяться вновь именами со своим братом – обратно – и снова стать самим собой. Рубел-Джубел хотел бы знать, произойдет ли это хоть когда-нибудь.
Молли не ответила на его стук, и он постучал снова, позвав:
– Открой, Молли.
В комнате было тихо.
– Молли, открой!
Глава 12
Шаги Джубела по лестнице вызвали у Молли настоящую панику. Он пришел! Шаги остановились около ее двери. Он пришел, а она, закрывшись в своей комнате, плачет, как ребенок.
Он пришел! Зачем? Как долго он намерен играть с ее чувствами на этот раз? Какую еще дань взыщет, прежде чем оставит ее снова? Он разбил ей сердце. Что еще она могла ему дать? Тело затрепетало, словно отвечая на вопрос.
Молли села и вытерла слезы краем юбки. Сколько еще пыток суждено ей вынести? Недельное отчуждение Джубела, порицания, высказанные братом и сестрой, унизительный отказ Оскара Петерсона обсуждать с ней продажу леса… Все наносили ей тяжелые удары. Теперь Джубел стоял у ее двери…
– Открой, Молли! – голос был низким, умоляющим, он сжигал ей рассудок, напоминая, как страстно она желала слышать этот голос, произносящим ее имя.
Отчаяние сдавливало грудь, но врожденная гордость сдерживала слезы. Сердце учащенно билось с мгновения встречи с Джубелом на улице перед зданием компании «Л и М». Молли прижала дрожащие руки к груди. Ее плечи все еще горели от прикосновения его рук, а губы…
– Открой, Молли! Пожалуйста!
От сильного волнения, нахлынувшего на нее, у Молли словно остановилось сердце, а когда забилось снова, то наполнило страхом грудь.
– Уходи!
– Не уйду, пока не откроешь.
– Не открою.
– Черт побери, Молли, открой! Я подумал, теперь я знаю, почему сделал тебе предложение.
Ее сердце снова перестало биться. Молли стиснула зубы. Прошло несколько напряженных минут, медленно его слова доходили до ее сознания. Он знает – почему! Он знает почему?
Вдруг она точно поняла, что он скажет, – она услышала эти слова, слетающие с его губ. Она не хотела их слышать! Или нет… хотела… да, да, хотела…
Молли призвала на помощь все свои силы, но уверенность, что ей удалось взять себя в руки и совладать с волнением, так и не пришла. Молли старалась унять затрепетавшую в душе надежду и взглянуть правде в лицо.
Но она не сможет убедиться в правоте предчувствия, если не позволит ему высказаться. А если, разговаривая через дверь, она не сможет смотреть ему в глаза, как она поймет, не пытается ли он накормить ее сладкой ложью, которой, может быть, и было бы радо поверить ее сердце, но против которой восставал разум?
Правда же… он ей сделал предложение из похоти, не из-за любви!
Ослабевшая от страха, Молли пересекла комнату и открыла дверь. Он стоял, как и тогда, после танцев – ночью, все перечеркнувшей. Нет, это другая ночь все перечеркнула. Она уже не могла поверить обману какого бы то ни было мужчины, тем более Джаррету!
Он стоял, опираясь рукой о дверной косяк, и смотрел так… Слова упреков застряли у нее в горле. Молли смогла лишь невнятно пробормотать:
– Почему же?
Его карие глаза, влажные и серьезные, заворожили ее.
– Потому что я люблю тебя, Молли.
Это были слова, которых она ждала… и не ждала. Они прошли по ее сердцу, как лезвие пилы, и выражение лица Джубела было таким, что Молли и не подумала не поверить. Ее сомнения исчезли, как и боль, страх любить двух мужчин одинаково страстно прошел…
Одинаково страстно? Нет! Она никогда и не любила двух мужчин одинаково страстно, никогда она не чувствовала ничего подобного тому, что чувствовала к этому мужчине. Все остальное было лишь детской игрой.
Молли стояла, испытывая непреодолимое притяжение пылкого взгляда Джубела. Он, казалось, вытягивал через глаза ее душу. Молли стояла тихо, едва дыша, исполненная ожидания.
Он отстранился от двери… она думала, он скажет ей «идти сюда» тем же хрипловатым голосом, как тогда, в холле, в ночь танцев. Но он ничего не сказал. Он перешагнул порог ее спальни и закрыл дверь ударом сапога.
Они бросились в объятия друг друга, их губы жадно встретились, тела прижались к друг другу так сильно, что стало трудно дышать. Молли будто опьянела. Его руки придавали ей чувство уверенности, сладкие влажные губы ласкали, жаркие ладони усиливали и без того уже невыносимое томление. Она прижималась к Джубелу, вдыхая его запах – не вишневой туалетной воды и не модного одеколона. Джубел Джаррет был пропитан натуральными запахами – ароматом соснового бора, травы и таким мужским, мускусным, запахом пота.
Его руки гладили ее спину, спускались к талии и вновь поднимались к груди. Он сжимал ее груди в ладонях, и его глаза искали ее взгляда, когда он ласкал ей груди. Он видел в ее глазах истому, слышал ее стесненное дыхание на своих губах. Их глаза безмолвно подтверждали желание и его одобряли, и губы встречались снова и снова. Они целовались с таким рвением, словно пытались вернуть впустую потраченные дни и ночи.
Молли прижималась к его упругому телу, ее движения возбуждали, дразнили, соблазняли… Руки Рубела легли ей на голову. Он вытащил одну шпильку из заплетенных в косы волос, затем вторую… Вдруг он остановился и оторвал свои губы от ее губ.
– Нам лучше уйти отсюда, Молли!
Не понимая, она снова потянулась к его губам. Он поцеловал ее долгим и страстным поцелуем.
– Нам лучше уйти отсюда! – повторил он.
Она видела: он крайне напряжен, она чувствовала дрожь его тела. Через ее плечо он смотрел на кровать.
– Если мы останемся еще на минуту в десяти шагах от твоей постели, то окажемся в ней оба, – звук собственного измученного голоса вызвал слабую усмешку на губах Рубела, он еще раз быстро поцеловал Молли. – Мы не можем… дети…
Он взял ее за руку и потащил за собой. Спустившись по парадной лестнице, чтобы избежать с кем-нибудь встречи на кухне, они прошли на цыпочках через столовую, пересекли холл и оказались, наконец, на улице.
На крыльце он поцеловал ее торопливо, настойчиво и сказал:
– Жди здесь! Я быстро!
Ошеломленная, Молли стояла на крыльце, обхватив двумя руками столб в поисках опоры, потому что земля уходила у нее из-под ног. Рубел вернулся, ведя оседланными своего жеребца и ее лошадь. Не раньше, чем они проехали добрых сто ярдов вниз по улице, Молли смогла спросить:
– Куда мы едем?
– Просто нужно было уйти из дома, Молли.
Губы Молли растянулись в улыбке, глупое чувство радости затопило грудь.
– Дети порой доставляют столько беспокойства!
Рубел улыбнулся в ответ:
– Мы могли бы закрыться на ключ от малышей, и они никогда не узнали бы, в чем дело, но Линди… Мы не смогли бы спрятаться от Линди!
Молли поняла: до сих пор, оказывается, она не знала, как сильно любит этого мужчину. Она никогда не позволяла самой себе признаться: «Я люблю Джубела Джаррета». Она всегда сдерживала себя, боясь вновь испытать боль разочарования. Так было… Теперь она убедилась в его самоотверженности и в своей любви. Рубел пришпорил коня, Молли последовала его примеру. Они ехали по узкой глинистой дороге, деревья, росшие по краям, сплетаясь ветвями, образовывали навес. «Свадебный шатер», – подумала Молли, и первый раз подобная мысль была ей приятна.
Наконец, ветер охладил пылавшие тела, Рубел попридержал коня, и они продолжили ехать уже не спеша.
– Петерсон рассказал мне о твоем визите.
– Этот человек! Я никогда не была ни на кого так зла, как на него сегодня!
– Я тоже. Ну, мы еще ему покажем! Раз уж мы верхом, то могли бы заняться и делами.
Объяснив все по пути, Рубел привел Молли к участку леса, на котором работали лесорубы.
– Клиф Перкер, лесоруб, – Рубел издали указал на мужчину с песочного цвета волосами, на вид ему было лет тридцать пять – сорок, он был занят тем, что помечал ряд деревьев голубым мелом. – Я не сомневаюсь, он честный человек, один из немногих, кому можно доверять. – Рубел повернулся к Молли. – Как насчет того, чтобы узнать, когда он сможет заняться твоим участком?
– Я за.
Рубел представил Молли лесорубу, и за следующие полчаса дело было улажено. Во время их разговора рабочие рубили вокруг них и валили деревья, срубали ненужные сучья, после чего, работая в парах, ручными пилами распиливали стволы. Сквозь шум топоров и пил Перкер просто ревел, отдавая приказания рабочим.
– Теперь вы догадываетесь, почему меня называют лесным буйволом? – заметил Перкер, когда Молли подпрыгнула от рева его зычного голоса.
– Так вы согласны? – переспросил Рубел.
– Мне нравятся условия, но приступить к делу я смогу лишь через пару недель. Пару недель сухой погоды, – уточнил он.
– Вы же срубите не больше деревьев, чем надо? – спросила Молли.
– Я срублю только то, что вы мне скажете срубить.
– За день или два до того, как вы будете готовы приступить, – попросил Рубел, – загляните в Блек-Хауз. Мы хотели бы посоветоваться с вами, какие деревья лучше срубить и сколько.
Уходя, они пожали Перкеру руку. Молли удивилась, как легко оказалось иметь дело с Клифом Перкером, особенно в сравнении с тем, как трудно было ей общаться с Оскаром Петерсоном. Она сказала об этом Джубелу и вдруг поняла, что они направляются вовсе не в Эппл-Спринз.
– Куда мы теперь едем?
– Я думал, ты сама хотела бы взглянуть на эти деревья, прежде чем Перкер их срубит.
К тому времени, когда они добрались до участка, с которого Молли хотела продать лес, ее мысли опутались паутиной фантазий, абсолютно ничего не имевших общего с лесом или же со школой святого Августина. Ее мысли были заняты только одним человеком, и этим человеком был Джубел Джаррет. Он сказал, что любит ее. Теперь, видимо, он собирался показать ей, как сильно он ее любит и как намерен любить.
Рубел первым слез с лошади. Взяв вожжи у Молли, он помог ей спуститься. На этот раз ни один из них не притворялся, что ни о чем не догадывается. Их обоих сжигало такое пылающее желание, что было просто настоящим чудом, как это вокруг них не загорается лес.
Рубел привязал лошадей к нижнему суку молодого дуба. Глаза Молли расширились от удивления, когда он снял со своего седла…
– Это же одно из маминых одеял! Где ты его взял?
– На веревке для сушки белья, – он пожал плечами, – причем в самую последнюю минуту.
Она попыталась улыбнуться, но страсть уже так сильно охватила ее, что оказалась скованной даже мимика лица. Рука об руку шли они по лесу, слушая щебет птиц над головой и шуршанье сосновых иголок под ногами, чувствуя легкое дуновение ветерка.
Когда они углубились в лес довольно далеко от дороги, Рубел остановился и расстелил одеяло на опавшей хвое. Все слова казались ненужными, лишними.
Молли подошла к нему. Так много чувств переполняло ее, что она ощущала тяжесть в душе и удушье. Но когда его губы прикоснулись к ее губам, только одна вещь имела значение. Только одна. Страсть! Очень долго сдерживаемая страсть. Остановившись, чтобы набрать воздуха, они посмотрели друг другу в глаза, испытывая несметное многообразие ощущений, которые вились, как нити паутины, вокруг них, запутывая, связывая их вместе.
– Джубел, я…
Имя кинжалом вины вонзилось в душу Рубела, вина сменилась страхом – страхом потерять Молли.
– Молли!..
Он нежно поцеловал ее, стараясь рассеять образ лжеца в своей собственной голове.
– Я знаю, иногда я делаю все не так, но… – Рубел говорил и вытаскивал стальные шпильки из ее волос, он расплел ее длинные черные косы и пробежал пальцами по волнам локонов.
Он чувствовал, что тонет от страстного желания в ее глазах.
– … Я так долго… так… – пробормотав какие-то слова ей в губы, он нащупал пуговицы ее платья.
Рубел расстегнул их, и стянул платье через голову, едва не разорвав от нетерпения ткань. Он целовал ее шею, грудь, в то время как она пальцами перебирала ему волосы и сжимала его голову в своих ладонях.
Когда Молли осталась только в нижнем белье, Рубел поднял ее на руки и опустил на вздымающееся волнами облако белого хлопкового одеяла.
– … Так… да… да… – ее глаза притягивали, умоляли.
Все внутри него кричало, заставляя поторопиться, но вдруг он замер, став перед ней на колени. Однажды он уже не смог противостоять своим желаниям, столь неудержимы они были. Такими же, как и желания Молли.
Ее глаза притягивали. Кремовая кожа и тугая грудь звали. Его собственное тело подстрекало его. Но он колебался. Он никогда не задумывался, хорош ли он как любовник, однако справедливо полагал, что не был изощренным знатоком. Когда желания после насыщения остывали, он чувствовал себя хорошо, все было просто.
Но сейчас, думал он, все должно быть как-то по-другому, потому что на этот раз все и было другим: женщина, лежавшая перед ним на лесной земле, была необыкновенной. Молли Дюрант отличалась от других женщин, даже от той Молли Дюрант, которую он год назад увлек за собой в сторожку. Отличалась, прежде всего, тем, что теперь он любил ее, он это понял. И если не случится чуда, он может потерять ее.
Как озарение, Рубел увидел свое будущее, и у него был один только шанс, что чудо произойдет, один шанс рассеять ее воспоминания о той, другой, ночи, один шанс доказать ей, что она его любит и не имеет значения, какое у него имя, один шанс поднять ее так высоко, чтобы она никогда, оглянувшись вниз, не увидела снова в нем подлеца, один шанс стереть прошлый ужасный год из ее памяти и вселить в нее любовь так глубоко, чтобы она никогда уже не чувствовала себя счастливой, если его не было бы рядом…
Время остановилось, Молли наблюдала, как он изучает ее с мечтательным выражением в глазах. Она испугалась, что он вспоминает, как они уже лежали здесь, в лесу, когда она вдруг вскочила, признавшись, что была близка с его братом. Он сказал, что это не имеет для него значения. Но не имеет ли?
Подняв руки, она принялась ласкать его. Он передумал? Она впустую поверила сладкому обману?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45