— Верни мои деньги, если не лжешь!
Взгляд Элизы метнулся от Киприана к дяде Ллойду и снова к Киприану. Ему это доставляет удовольствие, поняла она. Если он сможет довести своего отца до апоплексического удара, то будет считать, что вечер удался. К ее огромному облегчению, Джеральд Фороугуд не дал разгореться конфликту.
— Я не могу одобрить подобное нецивилизованное поведение в присутствии моих жены и дочери, — прогремел он.
Оба противника свирепо воззрились на него, но замолчали.
— Уже поздно, — продолжал Джеральд, ухватившись обеими руками за лацканы своего сюртука, — и я голоден. Давайте сядем наконец за стол и спокойно пообедаем. — Он обернулся к матери Элизы и галантно протянул ей руку. — Дорогая, позволь проводить тебя к столу.
Никогда еще Элиза так не гордилась и не восхищалась своим отцом, как в этот момент. Джеральд усадил жену на одном конце овального стола, и сам поместился на другом, напротив нее. Элиза осторожно потянула Киприана за руку, но тот не стал в свою очередь совершать торжественный ритуал усаживания своей дамы за стол. Более того, как бы бросая вызов обществу, он выразительно посмотрел на Элизу.
— Я хочу поговорить с тобой. Наедине, — произнес Киприан, даже не потрудившись понизить голос. И хотя голос этот ничего не выражал, глаза Киприана были весьма красноречивы.
— Киприан… — шепотом взмолилась Элиза, но отец прервал ее:
— После обеда, разумеется, если мы придем к какому-либо дружескому соглашению, я буду рад предоставить вам возможность побеседовать с Элизой наедине. Может быть, вы выпьете стаканчик горячего пунша у камина или найдете еще какое-нибудь подобающее занятие.
— Это было бы очень мило, — ответила вместо Киприана Элиза, моля небо, чтобы он наконец сдвинулся с места.
Киприан прерывисто вздохнул и с необычной для него неловкостью повел Элизу к столу.
— Садитесь рядом со мной, капитан Дэйр, — сказала Констанция, похлопав по соседнему с ней стулу. Ее яркие карие глаза встретились с глазами дочери, согрев Элизу обнадеживающим взглядом. — Элиза, ты сядешь между капитаном Дэйром и твоим отцом.
Таким образом, для Ллойда Хэбертона оставалось место напротив Киприана, и Элиза усомнилась, сможет ли выдержать целый обед, глядя, как эти двое свирепо пялятся друг на друга, словно злобные псы, рвущиеся с поводков.
Однако, когда дядя Ллойд тоже уселся, атмосфера как будто немного разрядилась. Отец и сын, нравилось им это или нет, сейчас впервые оказались за одним столом, готовясь разделить друг с другом трапезу, и Элиза ощутила вдруг внезапную уверенность, что все наладится. Вероятно, на этом пути их еще ждут трудности и даже неприятности, но в конечном счете все будет хорошо.
Миссис Дули принесла супницу с дымящейся рыбной похлебкой, блюдо хрустящих хлебцев, нежный сыр и вино двух сортов. Пока она расставляла кушанья, присутствующие обменивались незначительными замечаниями, но, как только дверь за женщиной закрылась, Киприан немедленно приступил прямо к делу.
— Несмотря на то, что мы с вами познакомились при наихудших обстоятельствах, — обратился он к Джеральду Фороугуду, — я пришел сюда сегодня, чтобы просить у вас руки Элизы. Мы с ней хорошо подходим друг другу, хотя на первый взгляд и может показаться, будто это не так. И я думаю, она не будет против. — Киприан накрыл правую руку Элизы своей левой рукой и слабо улыбнулся ей. — Я буду вашей дочери хорошим мужем.
«А я буду тебе хорошей и любящей женой», — сказали Киприану глаза Элизы. Она предвидела, что за обедом ей придется поволноваться, ждала споров и ссор, принимая во внимание упрямство и несговорчивость сторон, но вот чего она не ожидала — это такого прямого и решительного заявления Киприана. Ее сердце переполняла любовь, какой она не могла даже вообразить себе всего несколько недель назад.
— Ну что ж, — ответил отец Элизы, одобрительно кивнув. — Счастлив это слышать. Я знаю, что моя дочь горит желанием выйти за вас замуж. Но я должен узнать о вас побольше. Где вы собираетесь жить? Сможете ли обеспечить Элизе достойное существование? Именно поэтому я пригласил сегодня вашего отца.
— Этот человек не имеет ко мне никакого отношения, — отрезал Киприан, бросив красноречивый взгляд на Ллойда Хэбертона. — Все, что я имею и собираюсь предложить Элизе, достигнуто мною лично, без его помощи, если не сказать более. Как известно, мой так называемый отец не давал мне занять достойное место в этом мире; он препятствовал самому моему появлению на свет. Возвращаясь к вашим вопросам, надеюсь, что смогу дать Элизе все, чего она достойна. У меня, ни много ни мало, три Корабля. А что касается того, где мы будем жить, так у меня есть большой дом на Нормандских островах, и, если Элиза захочет, я могу построить для нее дом где-нибудь еще.
— На меня пусть не рассчитывает, — буркнул Хэбертон, зло глядя на свояка и на Киприана. — Он похитил моего сына и украл мои деньги…
— Он тоже ваш сын! — вскричала Элиза, вскакивая и наклоняясь к нему над столом. Она уже достаточно наслушалась брюзжания дяди, и терпение ее лопнуло. — Когда вы наконец признаете этот факт и помиритесь с ним?
— А он вовсе не хочет со мной мириться! — рявкнул Хэбертон. — Он хочет только унизить меня в глазах моей семьи! И на тебе, Элиза, он женится, чтобы насолить мне. А ты настолько глупа, что…
— Не смейте называть ее так! — Киприан тоже встал, и, почувствовав исходившие от него волны ледяного гнева, Элиза испугалась, что капитан Дэйр все-таки проиграл бой, который на протяжении всего вечера вел со своим нравом.
— Да, не называйте меня глупой, — поспешно вмешалась она, надеясь предотвратить готовую вспыхнуть ссору. — Обри и я едины в этом вопросе, дядя Ллойд. Мы оба своими глазами увидели, как сильно способны любить и вы, и Киприан. Он — ваш сын, хотите вы или нет простить ему похищение Обри. А он — твой отец, — обернулась Элиза к Киприану. — Пусть он бросил твою мать, но тебя он не бросал. Он не знал, что у Сибил родился ребенок! — Элиза схватила Киприана за руку, сплетя его пальцы со своими, и, ощутив наконец чуть заметное ответное пожатие, дотянулась через стол до руки дяди Ллойда. — Столько времени уже потеряно! Пожалуйста, давайте не будем больше цепляться за ошибки прошлого. Давайте думать о будущем, Я так хочу, чтобы оно было для нас счастливым! — Элиза сделала глубокий вдох, моля небо помочь ей найти нужные слова, чтобы сломать наконец глухую стену, в которую они все уперлись. — Вы будете дедом наших детей, дядя Ллойд. Неужели вы и от этого хотите отказаться?
Элиза чувствовала сопротивление в руке дяди, но, когда она упомянула о внуках, что-то изменилось. Лицо сэра Ллойда чуть разгладилось, и он взглянул на Киприана:
— Ты позволишь им считать меня своим дедом?
«О, пожалуйста!» — пылко взмолилась про себя Элиза, сильнее сжимая пальцы обоих мужчин и не отрывая глаз от лица Киприана. Она вцепилась в руки дяди и любимого, словно пыталась послужить неким проводником между отцом и сыном, соединить их собой, и после некоторой паузы почувствовала, что Киприан, вовсе не склонный прощать, все-таки сдается. Он вздохнул, отводя глаза, и Элизе захотелось плакать от радости.
— Если Элиза этого хочет, — процедил Киприан. Его лицо склонилось к лицу Элизы. — Если ты действительно этого хочешь.
— Да, — выдохнула она. — О да, Киприан, я хочу этого.
Ее дядя громко закашлялся, потом, словно спохватившись, вырвал свою руку из руки племянницы и снова насупился.
— Может быть, теперь мы наконец приступим к обеду, — проворчал он и, берясь за ложку, добавил: — Еще остается вопрос о выкупе.
— Уверен, что мы сможем уладить это дело к обоюдному удовольствию, не так ли? — спросил отец Элизы, пристально глядя на своего будущего зятя, пока не получил в ответ угрюмый кивок. Затем он обратил свой взгляд на свояка и, дождавшись наконец такого же кивка от сэра Ллойда, улыбнулся. — Отлично. Теперь, когда мы обо всем договорились, давайте поднимем тост за Элизу и Киприана.
Когда Киприан и Элиза сели, все еще не разжимая рук, Джеральд Фороугуд встал и торжественно поднял свой бокал.
— За мою единственную дочь, Элизу Викторину, и за ее жениха, капитана Киприана Дэйра. Желаю вам долгой жизни и большого счастья!
— И много детей, — добавила Констанция.
— Да, — сказал после небольшой паузы сэр Ллойд и тоже поднял бокал. — Много детей!
После этого обед прошел сравнительно гладко, хотя Элизе казалось, что он тянулся целую вечность. Ей хотелось побыть с Киприаном наедине, пусть даже на этот раз им пришлось бы вести себя осмотрительно. Элиза сгорала от желания поговорить со своим женихом с глазу на глаз. Конечно, они не смогли бы ни коснуться друг друга, ни поцеловать, но были вещи, которые она непременно должна была ему сказать, и как можно скорее, но только ему одному.
К тому моменту, когда Джеральд Фороугуд начал настойчиво предлагать всем попробовать десерт из печеных яблок, Элизе уже хотелось кричать. Выручила ее мать. Словно прочитав мысли дочери, Констанция Фороугуд сказала:
— Элиза, вы с Киприаном наверняка хотели бы на пару минут остаться вдвоем?
— О да! Спасибо, мама.
— Я распоряжусь насчет отдельной гостиной… — начал Джеральд.
— Мы лучше прогуляемся, — перебил его Киприан.
— Но на улице снег.
— Я люблю снег! — воскликнула Элиза, вскакивая из-за стола. — Минутку, я только надену плащ!
— Но твои легкие! Констанция! — воззвал Джеральд Фороугуд к жене. — Холод же вреден для ее легких…
— Думаю, наша Элиза уже не та болезненная девочка, какой мы привыкли ее считать, — улыбнулась супругу леди Фороугуд. — Она теперь женщина, сильная и здоровая женщина, дорогой. С ней все будет в порядке.
Поспешно надевая плащ, натягивая на голову капюшон и разыскивая в карманах перчатки, Элиза бросила на мать благодарный взгляд. Позже она вернется, и они обо всем поговорят. Позже она постарается выразить свою благодарность матери за все, что та сделала, чтобы дело кончилось так хорошо. Но сейчас… сейчас наступало время, которое принадлежало только двоим — ей и ее жениху.
Едва успев выйти из гостиницы, сопровождаемая строгими напутствиями отца, чтобы она не уходила за пределы двора и не задерживалась дольше четверти часа, Элиза наконец дала волю своим чувствам.
— Ты пришел, — выдохнула она, хватая Киприана за рукав тяжелого пальто и заставляя его повернуться к ней лицом. — Ты пришел ко мне, несмотря ни на что.
— Мы с ним никогда не будем отцом и сыном, — предупредил Киприан, прекрасно понявший, что она имеет в виду. — Как бы тебе этого ни хотелось.
Под любящим взглядом Элизы Киприан не смог долго удерживать на лице суровое выражение. Линия его губ смягчилась, обозначая зарождающуюся улыбку, а глаза цвета полуночного неба принялись рассматривать лицо любимой так, словно хотели изучить и запечатлеть в памяти каждую черточку. Вобрать всю ее в себя навсегда.
Кипучая радость наполнила сердце Элизы. Горячий поток, захлестнувший ее, не остудила бы никакая метель. Если бы она захотела, казалось Элизе, она могла бы сейчас растопить выросшие во дворе сугробы, разогнать тяжелые тучи над головой и вернуть на землю солнечный свет и весеннее тепло. Весна будет вечно царить в ее сердце, пока Киприан любит ее…
Но он ведь ни разу еще не произнес этих слов после того, как выкрикнул их в порыве страсти. Элиза хотела снова услышать их сейчас, когда они оба были укутаны в зимние одежды и только лица их были свободны от нескольких слоев толстой шерстяной ткани.
Элиза прижалась к Киприану и положила голову ему на грудь. Его руки тут же обвились вокруг нее, и она уютно, как в гнезде, устроилась в его мощных объятиях. Киприан держал Элизу так крепко, словно не собирался Больше отпускать никогда, и в то же время так бережно и нежно, словно в руках у него было хрупкое сокровище и он боялся его сломать.
Но Элиза знала, что не сломается. Пока Киприан любит ее, он никогда, никогда не сможет сделать ей больно.
— Я люблю тебя, Киприан. — Элиза подняла глаза на это суровое красивое лицо, на которое будет смотреть теперь всю оставшуюся жизнь. — Когда ты пришел сегодня, я уже и тогда любила тебя, но сейчас… сейчас люблю еще сильнее.
Она засмеялась и спрятала лицо на груди у Киприана, опасаясь, что выглядит сейчас влюбленной дурочкой. Но ведь именно такой она и была — и собиралась отныне быть всегда.
Теплые пальцы Киприана приподняли ее подбородок, и Элиза робко заглянула в его глаза. То, что она увидела в них, мгновенно заставило ее позабыть о робости, ибо глаза Киприана сияли любовью, открытой, неподдельной любовью, и Элиза упивалась ею, купалась в ее лучах. А потом Киприан сказал слова, идущие из самой глубины его сердца, и темнота, холод, снег — все вокруг для Элизы исчезло, как по мановению волшебной палочки.
— Я люблю тебя, Элиза. Против своей воли, вопреки внутреннему голосу; предостерегавшему меня, я отдал тебе свое сердце. — Ладонь Киприана охватила щеку Элизы, и, хотя на губах его играла легкая улыбка, голос звучал серьезно, почти торжественно. — И теперь, раз мое сердце уже в твоей власти, тебе осталось только взять всего меня. Твои родители, кажется, согласны, но мне нужно твое согласие. Только твое. Скажи, что выйдешь за меня замуж, и всю оставшуюся жизнь я буду доказывать тебе, как я тебя люблю.
— Киприан… — Одно это слово смогла выговорить Элиза, но он понял, что это означало «да». Потом она скажет больше, гораздо больше, думала Элиза. Потом она объяснит, что ему ничего не нужно доказывать, что их совместная жизнь будет единственным доказательством, которое ей нужно. А сейчас она жаждала только одного: коснуться его, быть как можно ближе к нему. Элиза схватилась за отвороты пальто Киприана и поднялась на цыпочки. Киприан наклонился и приник к ее губам.
Когда влюбленные оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Киприан подхватил Элизу на руки и прижал к себе.
— Мы должны назначить день как можно скорее, — сказала Элиза, покрывая поцелуями его лицо.
— Мне кажется, я не доживу даже до завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46