Пустить все на самотек? Или действовать?Талавера содрогнулся.— Фра Талавера… Их Величества… — Голос архиепископа вернул его к действительности. Король с королевой поднимались по лестнице. Через несколько мгновений они окажутся перед ним.И тут перед внутренним взором Талаверы предстало лицо. Лик человека, исполненный величия и благородства. Только он один сможет его просветить. Необходимо поговорить с ним. Только он один может знать…Немного успокоившись, Талавера приготовился приветствовать королеву… Теруэль, это же время Мануэла глазам не верила.Она смяла послание Великого Инквизитора, превратив в бесформенный комок.Значит, вопреки всем ожиданиям ей приказывают продолжить миссию. Переданные ею сведения о сапфировой Скрижали не только вызвали эффект, обратный ожидаемому, но и, судя по содержанию письма, решимость Торквемады лишь возросла.— Донья Виверо…Мануэла вздрогнула. Углубившись в чтение письма, она напрочь забыла о человеке с птичьей головой.— Донья Виверо, задерживаться тут небезопасно. Ваши друзья могут встревожиться из-за вашего отсутствия. Следует ли мне передать какой-нибудь ответ фра Торквемаде?Мануэла молчала. В голове вертелись противоречивые мысли. Она вдруг припомнила одну сцену. В тот день, когда Торквемада поделился с ней своим проектом и рассказал о той роли, которую отвел ей, у нее вырвалось замечание:— Мне понятны ваши опасения, фра Торквемада. Но в глубине души вы действительно уверены, что не вероисповедание этих людей — иудея и мусульманина — является истинной причиной вашего демарша? И мгновенный ответ Великого Инквизитора:— Даже если и так, то в чем беда, донья Мануэла? Она осмелилась пойти дальше:— Вся эта пролитая кровь… Вам не кажется, что это идет вразрез с учением Господа нашего? Торквемада нахмурился, и его тяжелый взгляд буквально пронзил ее.— Уж не питаете ли вы сочувствия к еретикам и оккупантам? Мануэла тут же возмущенно вздернула подбородок.— Как вы смеете, фра Торквемада! Я испанка и тем горжусь! Я отчаянно и страстно люблю мою страну. И мечтаю, чтобы она как можно скорее обрела свободу и единство. Вот уже семьсот лет мы живем под гнетом чужеземных армий. Но между законными битвами с завоевателем и хладнокровным безнаказанным убийством человека лишь за то, что он исповедует отличную от тебя религию, огромная разница, фра Томас. Это уже не война, а тирания и убийство. Если это вас успокоит, то знайте, что я не питаю особой любви ни к иудеям, ни к мусульманам. Просто я выросла с любовью в сердце, только и всего. — Мне понятно ваше стремление к великодушию. Вопреки очевидному знайте, что и мне это стремление не чуждо. Однако позвольте мне рассказать вам одну притчу из некоей книги, которую называют священной: три капли масла просят разрешения влиться в чашу с водой. Вода им отказывает, потому что, говорит она, вы не смешаетесь со мной, а будете на поверхности, и что бы потом ни делали, чтобы вымыть чашу, она останется масляной… Вы уловили намек? — О какой священной книге вы говорите? — О Талмуде… о Талмуде, донья Виверо… Сборнике учений великих раввинов. Она тогда чуть было не заявила ему, что он видит в этой притче лишь то, что хочет видеть: свою мечту о единообразном мире, каким он его себе представляет. Но из осторожности промолчала.— Вот что вы скажете фра Торквемаде, — сказала она человеку с птичьей головой. — Передайте ему следующее: я и шагу больше не сделаю в этой миссии без официального приказа Ее Величества. Отныне только от нее, и ее одной, я соглашусь принимать указания.— Вы думаете, Великий Инквизитор может действовать без соизволения Ее Величества? Это немыслимо.— Письмо, написанное королевой собственноручно, — стояла на своем Мануэла. — Иначе я все бросаю.— Как вам будет угодно, донья Виверо.Нет, определенно необходимо, чтобы в один прекрасный день кто-то наказал эту тварь за заносчивость. И мысль, что этим кем-то может оказаться он сам, Мендосе очень даже нравилась.Жара несколько спала. Когда Мануэла нашла Саррага с Эзрой возле церкви Сан-Диего, солнышко красиво освещало паперть. Они поднялись по лестнице и вошли внутрь. Мягкий свет от свечей освещал фигуры молящихся.— Вы уверены, что они похоронены здесь? — шепотом спросил Самуэль Эзра Мануэлу.— Да. Служанка на постоялом дворе это подтвердила. К тому же смотрите… Вон там, перед алтарем.И впрямь, в конце прохода возвышались два мраморных саркофага.Араб замедлил шаг, все время исподволь оглядываясь по сторонам.— Да что с вами, Сарраг? — лукаво вопросил раввин. — Неужто церковная болезнь? — Я себя в жизни не чувствовал лучше. Мне просто несколько неуютно. Я впервые нахожусь в таком месте.— Не тревожьтесь. Ни Моисей, ни Мухаммед на нас не обидятся. Они знают, что христианский мессия явился лишь ради заблудших овечек. А мы разве заблудшие овечки, шейх ибн Сарраг?— Вы — быть может, ребе, — усмехнулся араб. — Но только не я.— Пожалуйста, проявите уважение к этим людям, что предаются здесь молитве, — резко одернула их Мануэла.— Сеньора права, — признал Эзра. — Надо проявить уважение.— Уважение к идолопоклонникам? Да ведь это храм статуй!— Уймитесь, будьте любезны! — цыкнула на него молодая женщина. — Никто ведь не издевается над вашими поклонами, над вашими призывами к молитве, напоминающими вопли насморочных носорогов. Так что…— Ладно, замнем, — пробормотал сквозь зубы араб. Но все же не удержался от комментария: — Я и не думал, что вы столь же обидчивы, как наш друг монах. Кстати, а с чего это он вдруг решил подождать нас снаружи?— Понятия не имею.Но в глубине души она знала ответ. Может, она и ошибалась, но инстинктивно ощущала, что Варгас боится заходить в церковь, потому что все то, что она воплощала, в данный момент потеряло опору в его душе. И он прятался, как ребенок, уверенный, что за пределами церкви он будет скрыт от глаз Господних. Если только, конечно, не боялся любви, той самой, что привела к смерти влюбленных из Теруэля.Они подошли к саркофагам. Под прозрачной крышкой лежали два юных тела. Девушка с ангельским ликом, лет двадцати пяти. И юноша такого же возраста.— Значит, как и в истории с башнями-близнецами, эта любовь тоже окончилась трагически, — пробормотал Эзра.— Если верить рассказу служанки из постоялого двора, то да.Мануэле вдруг захотелось коснуться гробницы, и она провела рукой по каменному краю саркофага.— Молодого человека звали Диего де Марсилья, а ее — Изабелла де Сегура.— И они безумно любили друг друга.— Они любили друг друга, и семья Крис… — Мануэла осеклась и залилась краской. Поскольку ее мысли были заняты историей любви Варгаса, она чуть было не сказала «Кристина» вместо «Изабелла». — Семья Изабеллы де Сегура, — поправилась она, — сочла претендента недостойным их дочери из-за скромного достатка. И тогда Диего умолил отца девушки дать ему год, чтобы добиться богатства. Один год, день в день. Отец уступил мольбам Диего, и юноша уехал на поиски удачи. Двенадцать месяцев спустя, как и было договорено, он вернулся в Теруэль с кучей золота. К несчастью, из-за неблагоприятных обстоятельств он въехал в город на три дня позже указанного срока. В полдень Изабелла де Сегура вопреки ее воле была насильно выдана за нобиля из семьи Асарга д'Альбаррацин.— И Диего с горя наложил на себя руки.— Совершенно верно. Узнав об этом, Изабелла, все еще в подвенечном платье, кинулась к нему. Обняв тело возлюбленного, она покрыла его поцелуями, а потом тоже заколола себя кинжалом.— Смотрите, что написано на боку, — указал Сарраг на один из саркофагов.Наклонившись, они прочли: «Безумцы — и он, и она».— Не знаю, какой урок можно извлечь из всего этого, но заверяю вас, что побоялся бы влюбляться в Теруэле.— В Теруэле или еще где, любовь такой силы неизбежно обречена на трагическую развязку, — возразил раввин. — И знаете почему? Потому что она уже за пределами человеческих возможностей. Своим бескорыстием и силой она уже близка миру ангелов, небесам. И в этой связи неизбежно непонятна для окружающих. Именно по этой причине те, кто любит друг друга до такой степени, выбирают смерть. Это единственный для них способ вечно быть вместе, рядом с себе подобными.Сарраг с некоторым изумлением воззрился на раввина:— Вы говорите о любви, ребе? Значит, вы ее испытали?— Сарраг, если вы знаете хотя бы одного человека, никогда не испытавшего этой благодати, то покажите его мне. И тогда я вам скажу, действительно ли это живой человек.Они еще некоторое время постояли возле саркофагов, погруженные каждый в свои мысли. Должно быть, они вспоминали слова Баруэля, приведшие их в эту церковь. И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному. И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и взял одно из ребер его, и закрыл то место плотью. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. С тех пор А'п иA'hoth соединились на глазах смиренных и властвующих, там, куда нет входа ангелам.
Ни каких сомнений, что Диего с Изабеллой и были теми самими A'h и A'hoth.Выйдя наружу, они поднялись по калле Комадре и нашли Варгаса, сидевшего на каменной скамье неподалеку от старой худерии.— Ну, что решаем? — не стал тянуть кота за хвост Сарраг. — Нам осталось всего два этапа, поэтому предлагаю сразу заняться предпоследней загадкой.Эзра, кивнув, поглядел на Варгаса.Тот мрачно улыбнулся:— Принимая во внимание малое количество сведений, имеющихся в моем распоряжении, не думаю, что от меня будет много толку.— Откуда такие пораженческие настроения?— Потому что я ничего не знаю или знаю настолько мало, что это просто курам на смех.Араб с раввином озабоченно переглянулись.— Не перескажете ли нам ваши фрагменты?— Конечно.— Святого Креста… воду сию… лежит также и 3… — А дальше?— Это все, что мне на сей раз оставил Баруэль. Я же сказал, что негусто! А теперь я вас слушаю.Поскольку раввин с шейхом не реагировали, он поинтересовался:— Чего вы ждете?Как ни странно, ни Эзра, ни Сарраг никак не могли решиться.— Ясно, — хмыкнул Варгас. — У вас тоже только обрывки.Они кивнули.— Что ж, давайте попробуем соединить их.Эзра с Саррагом извлекли из карманов по листочку, а Мануэла, навострив уши, пристроилась на скамье.Трое мужчин по очереди зачитали свои куски. И впрямь получилось негусто. Настолько мало, что молодая женщина без труда запомнила все наизусть. И ей не составило труда одновременно с мужчинами восстановить весь текст. Да славится И. Е. В. Е. в царствии его.Имя есть 2.В городе, который видел явление Святого Креста.Там, где отдыхали кони равных Отроку,Лежит также и 3.Пьющий воду сию, возжаждет опять.
— Продолжим, — сразу предложил Варгас. — Возьмемся за последний Чертог.— Сейчас? — изумился шейх.— Да. У нас нет выбора.В этот раз все развивалось невероятно быстро. Настолько быстро, что Мануэла пришла к выводу, что какие-то слова упустила.Начал Эзра.— Да славится И. Е. В. Е. в царствии его. Имя есть 1. А потом каждый произнес всего по одному слогу, и в результате получилось слово. Всего одно. Брейшит.Раввин объяснил, что так начинается Тора, и означает «В начале».— В адресованном нам письме Баруэля была фраза: Скрижали, появившейся на заре времен, намного позже изначального хаоса, намного позже того, как было произнесено первое слово «брейшит», — напомнил раввин. — Припоминаете, Сарраг?Сарраг нерешительно подтвердил. Вид у него был смущенный.— И какие ваши выводы? — спросил францисканец.— Скорее всего такие же, как ваши, — первым ответил ему раввин. — Но я не смею в это верить. Утешаюсь лишь мыслью, что предпоследняя загадка не должна составить для нас проблемы.— Уж для христианина наверняка, — хмыкнул Варгас. Сарраг с Эзрой удивленно глянули на него:— У вас уже есть догадка?— Спешу заверить вас, что это не моя заслуга. И я полностью уверен, что сеньора Виверо тоже вполне в состоянии вам ответить. Вы знаете, в каком испанском городе было явление Святого Креста? — обратился он к Мануэле.— По-моему, Каравака-де-ла-Крус? — немного подумав, ответила она.— Как я и сказал, моей заслуги в этом нет…— Каравака-де-ла-Крус? — повторил раввин.— Да. Именно там примерно двести лет назад было явление Креста Господня, который несли ангелы, чтобы один священник, пленник мавров, смог причаститься на глазах султана Абу Сайта. И султан, узревши сие чудо, принял христианство. Что же до конкретного места, где спрятан треугольник, то я уверен, что мы его найдем, как только окажемся на месте.Лица мужчин потемнели. Можно было подумать, в них что-то разбилось, сменившись пустотой.— Продолжение текста — сущий кошмар, — пробормотал шейх. — Я имею в виду последний Чертог. Вы ведь, конечно, понимаете, что если мы истолкуем слово «Брейшит» буквально, то это будет означать возврат к точке отправления: Гранаду.— Нет, — вздохнул Эзра, — это хуже, чем кошмар. Это реальность. Я не вижу иного толкования «Брейшит», кроме как «В начале». И все же…Он не договорил, словно ему вдруг пришла в голову какая-то мысль.— Допустим, конечный пункт — Гранада. Ну что в этом такого страшного? В конце концов может оказаться, что при исследовании этого лабиринта от нас ускользнула какая-то деталь, и завтра или послезавтра скрытый смысл все же станет нам ясен. По зрелом размышлении уже не впервой неясные элементы станут явными, хотя буквально час назад казались недоступными. Почему бы и не Гранада?— Да вдумайтесь вы! — не сдержал раздражения шейх. — Гранада не может быть конечным пунктом! В тексте ясно сказано: Имя есть 1. Вам отлично известно, что это значит. Еще какое-то место, куда следует отправиться после Гранады. Место, о котором нам ничего не известно, поскольку последний Чертог состоит лишь из одного слова «Брейшит»!Лишь «Брейшит»! И куда мы отправимся, приехав в Гранаду? В каком направлении? Что будем делать, если у нас нет ни малейшей подсказки, позволяющей найти Скрижаль? Ничего у нас больше нет! Ничегошеньки!— У нас, шейх Сарраг. Действительно, у нас ничего нет. А вот… — Эзра с надеждой обратился к Мануэле: — Сеньора, вам не кажется, что настало время передать нам последние указания Баруэля?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55