На следующий день, если экзамен сдан удачно, они могут со всеми почестями, положенными их новому статусу, пройти через главный вход университета, врата славы, где их ждут преподаватели и однокашники, чтобы поздравить. Если же экзамен не сдан, они вынуждены уходить через двери монастыря, врата позора, по-тихому, при всеобщем равнодушии. — И Колон убито добавил: — Быть может, именно в эту дверь я вскоре и пройду. Adios, amigos… Прощайте, друзья (исп.).

Но Варгас, ни Эзра, ни Мануэла ему не ответили. Они уставились в невидимую точку где-то за стеной, туда, где находилась часовня Святой Варвары. И в их головах вертелись музыкальные строчки и текст к ним: «Слава и почет, под саркофагом епископа». ГЛАВА 22 Символизм — это умение намеком и иносказанием передать состояние души. Назвать предмет — значит уничтожить три четверти наслаждения поэмой, состоящего в счастье понемногу угадывать. С. Малларме. Проза Распластавшись у подножия саркофага, Варгас протянул руку и выудил третий бронзовый треугольник.— Все же он здесь, — вздохнул Эзра. — Хорошо бы нам еще понять, для чего они нам.— Доверимся Баруэлю, — произнес монах, поднимаясь. — Наверняка он отвел им роль, которую мы поймем в свое время.В часовне никого не было. Пахло воском и ладаном, на главном алтаре мерцали огоньки десятков свечей, освещая неровным светом фигуры ангелов.— И что дальше? — поинтересовался Сарраг. — Есть идеи?— Возьмемся как можно быстрее за следующий Чертог и двинемся дальше в путь.Варгас стряхнул пыль с сутаны и подошел к ним.— Начинайте без меня, — спокойно заявил он.— То есть как?! — возмутился Эзра. — Вам отлично известно, что это невозможно. Ваши отрывки…— Не паникуйте. Я их вам передам. Присоедините к вашим. Надеюсь, вы окажетесь достойны доверия, которое я на вас возлагаю.Он два раза повторил наизусть свой текст. Убедившись, что оба запомнили каждую фразу, францисканец направился к выходу.— Объясните хотя бы, ради чего вы так резко нас покидаете? — попросил Сарраг.— Ради вольного ветра…Поскольку все трое недоуменно взирали на него, он растолковал:— Пойду попытаюсь убедить братьев, что сады Эдема могут находиться также и на западе.Монах шагнул к дверям. Мануэла кинулась за ним:— Я пойду с вами, фра Варгас! Мы оба будем не лишними, чтобы немного рассеять тьму.
Мануэла с Варгасом распахнули дверь и вошли. Сперва они разглядели в полумраке лишь стол в форме подковы, а также смутные очертания монашеских ряс и сутан, освещенные канделябрами. Продвигаясь вперед, они увидели и другие фигуры, сидевшие в креслах вдоль стены. Некоторые из этих людей смотрели в зал, прикрыв глаза, и вроде бы дремали, подперев голову кулаком. Другие сидели совершенно прямо, надменно глядя вперед. Лишь немногие из присутствующих заметили появление Варгаса с Мануэлой, остальные серьезно слушали оратора, стоящего лицом к столу.Вновь прибывшие прошли дальше, пока не услышали шепот:— Сюда… Направо…Приглядевшись, они увидели Колона, указывавшего им на пустые сиденья рядом собой.Варгас уселся. Мануэла собралась последовать его примеру, и тут кровь застыла у нее в жилах. На нее в упор смотрел человек, возглавлявший собрание. Фра Эрнандо де Талавера?! Здесь?! Судя по всему, он не спускал с нее глаз с момента их появления в зале. Молодая женщина плюхнулась рядом с Варгасом. Даже захоти она удрать, вряд ли у нее это получилось бы: ноги стали ватными.Эрнандо де Талавера, в свою очередь, размышлял, не галлюцинации ли у него. Однако это точно она, донья Виверо, в компании генуэзца. Какими судьбами? Как такое возможно? Монах рядом с ней — наверняка тот самый францисканец, Рафаэль Варгас. Значит, араб с евреем где-то неподалеку. Подумать только! Их разыскивают в окрестностях Касереса, а они, оказывается, тут, в Саламанке! Жизненно важно, чтобы у нее не возникло ни малейших подозрений, что он ее узнал. Талавере пришлось сделать колоссальное усилие, чтобы слушать продолжавшего свою болтовню священника. Доминиканец с болезненным небритым лицом выспренно вещал:— И, наконец, кто этот человек? Это не уроженец страны, подданный наших Августейших Величеств, а чужестранец из Генуи сомнительного происхождения, наверняка выходец из народа, от которого во все времена исходили вонючие испарения неверия!— Фра Овиедо, ваша критика оскорбительна! — раздался возмущенный голос Диего де Десы. — К чему этот намек на скромное происхождение сеньора Колона? Разве Господь наш не вышел из хлева, чтобы принести свет в этот мир?— Конечно! Но у нашей Святой Церкви есть все основания опасаться этого новоявленного Мессии, желающего пробить брешь в стенах нашего мира, построенного более тысячи лет назад евангелистами, толкователями Господа, Отцами Церкви и теологами. Да отсохнет рука того, кто нанесет первый удар топором!Расплывчатый силуэт канул во тьму. Колон сжал кулаки.— Не принимайте бой на его территории, — на ухо порекомендовал ему Варгас. — Угодите прямиком в ловушку.Моряк не ответил.Слово взял Диего де Деса. Он заговорил спокойно, и его тон резко контрастировал со злобствованием предыдущего оратора.— Сеньор Колон здесь. Он готов ответить на все вопросы. Так задавайте!— Непременно! — бросил некий субъект лет шестидесяти.Судя по висящей на груди блестящей цепочке и шапочке, это был ректор университета.— Во-первых, — начал он, — имейте в виду, что вопросов очень много, и они слишком сложные, чтобы их можно было рассмотреть на одном заседании. Сеньору Колону придется быть в нашем распоряжении несколько недель.— Мы можем рассчитывать на ваше присутствие, сеньор? — обратился к Колону Талавера.— Столько, сколько понадобится, — решительно заявил генуэзец.Исповедник королевы невольно глянул исподтишка на Мануэлу и предложил ректору продолжать.— Я скажу прямо. Каким бы странным вам это ни казалось, но я поддержу сеньора Колона! Зафрахтуем корабль и направимся на запад!По аудитории пробежал шумок. Ректор невозмутимо продолжил:— Думаю, всем известно, что всю свою жизнь я посвятил углублению и расширению системы Птолемея, которая, хотя и существует уже много веков, по-прежнему в ходу. Согласно его концепции, мир по экватору наполовину занят сушей, наполовину морем. Из этого вытекает, что Европа и Азия занимают сто восемьдесят из трехсот шестидесяти градусов, образующих окружность. И это означает, что для того, чтобы достичь Индии, кораблю надо преодолеть расстояние в три тысячи триста семьдесят пять лье! Запасы пресной воды и продовольствия на каравелле не бесконечны: через тридцать дней экипаж ждет смерть. Ну, так что? — Он повторил, четко проговаривая цифры: — Три тысячи триста семьдесят пять лье! Разве существует каравелла, способная нести провиант и пресную воду в достаточном количестве для такого долгого перехода? Сеньор Колон может ответить на этот вопрос?— Вот видите? — прошептал Варгас. — Тот слабый момент, о котором мы давеча говорили. Теперь ваш выход.Колон тяжело поднялся.— Ваш вопрос вполне законный. Никакой нынешний корабль не сможет осилить подобное путешествие. Именно по этой причине скорее всего до сих пор никто и не предпринял ничего подобного. Только дело вот в чем. Расстояние, которое предстоит преодолеть, — вовсе не три тысячи триста семьдесят пять лье, а девятьсот семьдесят семь. И даже меньше, если взять за точку отправления Счастливые острова. — Он вдруг издевательски засмеялся, выдавая таким образом свое волнение.Ректор, сохраняя спокойствие, спросил:— Вы можете это доказать?— Да. Предлагаю вашему вниманию труд по географии под названием «Imago mundi», написанный полвека назад, — генуэзец сознательно выдержал паузу, — представителем Церкви, кардиналом Пьером д'Айи. Он утверждает, что, двигаясь на запад, можно достичь Азии. В своем труде он упоминает греческого географа второго века, Мирина из Тира, который, базируясь на скорости передвижения верблюда, увеличивает протяженность Азии на много сотен лье по сравнению с оценкой Птолемея. И это доказывает, что указанная часть света занимает двести двадцать пять градусов, и таким образом остается преодолеть лишь сто тридцать пять градусов океанической поверхности, чтобы добраться до Индии. Или шестьдесят восемь, если считать от Счастливых островов Современное название — Канарские острова.

.— Какому расстоянию, по-вашему, соответствует один градус?— Наши эксперты в полном согласии с большинством своих европейских коллег базируются на цифрах, установленных еще четыре века назад египетским географом аль Фергани. Он установил, что один градус на экваторе равен пятидесяти шести милям и двум третям. Поскольку аль Фергани пользовался итальянской милей, а не арабской, то получается расстояние…— Невероятно! — грубо оборвал его ректор. — С чего вы взяли, что египтянин предпочел итальянскую милю арабской?— Я в этом убежден.— Убежден? И это все, что вы можете сказать? Но вы наверняка знаете, что итальянская миля короче арабской больше чем на четыре лье! И принимая ее за единицу отсчета, вы просто-напросто уменьшаете размеры мира на четверть от его истинной величины!— Совершенно верно, — преспокойно ответил Колон, нисколько не смущенный этим замечанием, — потому что я черпаю свою убежденность также и в Священном Писании.Начался такой гвалт, что Талавере пришлось воспользоваться всей силой своего авторитета, чтобы восстановить тишину.Он предложил генуэзцу объяснить.— Речь идет о книге Ездры, где он точно указывает, что Господь сотворил этот мир из шести частей суши и одной — воды. Исходя из этого, расстояние между востоком и западом не три тысячи триста семьдесят пять лье, а девятьсот девяносто семь. Поэтому я и утверждаю, что такое плавание нам по силам.Не успел ректор открыть рта, как какой-то старик подскочил в своем кресле:— Ересь! Как вы смеете смешивать мирской проект — который служит лишь удовлетворению вашей гордыни — с миром духовным!Поскольку генуэзец собрался что-то возразить, старец с еще большей яростью продолжил:— Две истины не могут противоречить друг другу, значит, нужно чтобы истины астрономии соответствовали истинам теологии! Сеньор Колон только что доказал нам, — обратился старик к аудитории, — что он всего-навсего вольнодумец, каковые всегда имелись во все времена, во всех науках и даже в нашей святой вере.Он рысцой выбрался в центр зала.— Братья мои во Христе! Наука — творение человеческое, а вера — божественное. Наука ошибается, когда противоречит Священному Писанию, потому что только в нем истина! Слова наших евангелистов и святых победили язычников древнего мира. Сегодня чада Христовы несут крест против ислама и его штандартов, обагренных кровью Испании! Что говорит наш великий философ и Отец Церкви святой Августин? Он называет ересью веру в пресловутых антиподов, потому что тогда в тех отдаленных землях жили бы люди, не являющиеся потомками Адама. А Писание учит нас, что все мы происходим от одной и единственной пары. Сеньор Колон хочет, чтобы мы поверили, будто второй Ноев Ковчег уплыл на запад? В Писании об этом не сказано! Нам говорят, что мир круглый. Сущий абсурд! Разве земля в Ветхом Завете ни описана настолько точно, что никаких объяснений не требуется? Небеса, как сказано в Псалтири, натянуты, как свод шатра. Разве можно натянуть шатер вокруг шара? Святой Павел в Послании к Евреям сравнивает небеса с дарохранительницей, развернутой над землею, следовательно, земля может только быть и всегда была плоской поверхностью. Хоть и неровной. — Старик помолчал, потом вытянул руку к Колону. — Ересь!Мануэла быстро повернулась к Варгасу, чтобы спросить у него, но обнаружила, что его место пустует. И практически тут же раздался голос францисканца.— Позвольте мне высказаться. Я не астроном и не космограф. Мое имя Рафаэль Варгас, я францисканский монах из Ла-Рабиды. Прежде чем объяснить вам причину моего вмешательства, я хотел бы сказать следующее: я встречался и беседовал с сеньором Колоном. Мне известны пробелы в его доводах. Будущее покажет, прав он или нет. А что касается круглой формы земли, — Варгас повернулся к старику, — так вот, не будучи космографом, я позволю себе высказать вам мои собственные впечатления, ничего не имеющие общего ни с известным, ни с непознанным. Мне доводилось довольно много путешествовать, и я всегда видел, что первыми на горизонте появляются вершины гор. Я плавал на кораблях и наблюдал, что дольше всего на горизонте видна верхушка мачты. Наверное, мои доводы детские, а не научные, но они неопровержимы. Если сегодня и остаются те, кто видит в этом лишь сказку, то завтра это станет очевидной для всех истиной.По залу прокатился возмущенный гул.Талавера, стукнув несколько раз молоточком из слоновой кости по столу, призвал к тишине, потом предложил францисканцу продолжать.— Теперь о причине моего здесь присутствия. Церковь не может вечно опираться на доводы, которые только что привел выступавший брат. Он сказал: «Наука — творение человеческое, а вера — божественное». Он также сказал: «Наука ошибается, если противоречит Священному Писанию, потому что только в нем истина». Разве вы забыли слова Господа нашего? «Вы — свет мира». Если Церковь будет упорствовать и настаивать на своей монополии, то не свет понесет она в мир, а тьму, не надежду, а отчаяние. И не уподобится ли она таким образом тем самым созданиям, давеча описанным оратором, которые предпочитают пожертвовать жизнями, чем вовремя признать свою ошибку? Вы напрасно ищете в Священном Писании слова, ограничивающие стремление человека к познанию. Их там нет. — Рафаэль потер лоб, словно у него разболелась голова. Сильное волнение вынудило его выйти за рамки, которые он установил для себя, прежде чем прийти сюда. Не важно, надо идти до конца. — Осудите генуэзца, если лишь на основании одного пробела в представленных им доказательствах считаете, что это химера. Но умоляю вас, если есть шанс, что он может оказаться прав, не сжигайте его мечты в аду, потому что этот ад будет создан целиком вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55