Он и вправду посчитал, что с тобой случился какой-то приступ недомогания. — Чуть повернувшись, Изабелла понимающе улыбнулась: — Что и было на самом деле, не так ли?Мануэла лишь подняла брови, не зная, что сказать. Королева же продолжила:— Итак, я говорила, что фра Талавера — воистину выдающийся человек. И к тому же он — министр финансов. Самое меньшее, что можно о нем сказать, — это человек удивительной объективности, когда речь идет о службе тому делу, в которое он верит. Можешь ли ты себе представить, что буквально несколько лет назад чувство долга завело его так далеко, что он конфисковал священные сосуды из церквей, дабы оплатить кампанию против Португалии? По правде говоря, Талавера — человек очень цельный и стремящийся к абсолюту. И он умудряется его достичь.— Действительно, удивительный человек. Столько людей мечтают об идеале, но куда более редки те, кому удается его достичь. Вот я сама, например, — сколько же раз я представляла себе, что совершу нечто великое, великое и благородное, что взлечу и вознесусь ввысь. И вот я все еще по-прежнему путешествую лишь по книгам и живу на земле.— Мне думается, ты вдруг стала слишком сурова к себе. Разве не ты буквально только что воспевала чтение и духовные радости?Ирония тона заставила Мануэлу вздохнуть.— Вы правы. Что поделаешь? Может, я вся состою из сплошных противоречий?— Успокойся. Возраст и жизненный опыт однажды принесут тебе решение. Что же касается Талаверы… Если бы мне пришлось назвать его самый крупный недостаток, то я бы упомянула некоторую нехватку реализма. — Изабелла на мгновение прикрыла глаза, словно чтобы лучше припомнить. — Тому уже минуло одиннадцать лет. Если точно, то это произошло второго февраля, в Толедо. Я ехала с эскортом из Алькасара в собор. На мне тогда было платье из белой парчи, украшенное вышитыми золотой канителью замками и львами, рубиновые драгоценности, корона, мантия из горностая, которую несли за мной двое пажей. Много лет спустя, вспоминая этот день, Талавера упрекнул меня за эти «излишества и пустое бахвальство». Как бы ни был умен этот человек, он ошибся. Это богатое окружение, торжественность церемоний, блеск, который я стараюсь придать двору, внимание, которое уделяю своим нарядам, — все это для того, чтобы отделить королевскую власть от всех прочих. Они — проявление моей воли и воли моего супруга, проявление нашей воли во всех областях государственной власти. Кстати, мое решение упразднить некоторые привилегии, дарованные знати, и отстранить грандов и дворян от высших административных функций, косвенно связано с той целью, что я преследую.
По мере того как королева говорила, на лице Мануэлы постепенно появлялось некоторое смущение.— Ваше Величество, — несколько неловко заявила она, — я так и не поблагодарила вас за проявленную вами щедрость. Без вашего вмешательства мой брат никогда — после того, как его лишили привилегий, связанных с его пребыванием в Королевском Совете, — не получил бы пост посла в Риме. Благодарю вас от всего сердца.— Дело вовсе не в щедрости, это всего лишь дань неким тайным узам. Я говорю о тех, что с самого детства связывают тебя и меня. — Королева остановилась и посмотрела своими изумрудными глазами в глаза Мануэлы. — Дружба. Тебе ведь известна вся глубина этого слова, не так ли?— Ваше Величество, есть ли в мире что-то более нежное, чем уверенность в чьей-то дружбе? Если бы я посмела, то сказала бы вам, что то чувство, которое я к вам питаю, — из тех, что заставляют души смешиваться, сливаться друг с другом настолько тесно, что нельзя даже найти границы между ними. Я только что критически высказывалась о любви. И могла бы еще добавить: что касается лет и разлук — чему мы сами являемся свидетелями, — время ослабляет любовь, но укрепляет дружбу. — Чуть помолчав, она закончила: — Но это вовсе не отменяет того факта, что за моего брата Хуана я перед вами в долгу. И надеюсь, однажды мне представится случай доказать, насколько я вам признательна.— Знаю, — уверенно ответила королева. — Нисколько не сомневаюсь, что ты так и сделаешь. И когда этот день настанет, то никакой попытки отвертеться уже не будет.— Ваше Величество! — раздался из-за деревьев чей-то голос. К ним бежал слуга. Подбежав к государыне, он отвесил церемонный поклон. — Ваше Величество, прибыл гонец. Супруг Вашего Величества только что пересек Тахо. Он будет здесь менее чем через час.Королева и глазом не моргнула.— Отлично. Пусть предупредят мою дуэнью и фрейлин. И накроют стол.— Будет исполнено, Ваше Величество. Слуга, поклонившись, удалился по аллее.— Фердинанд здесь? В Толедо? Я не ждала его раньше конца недели. По последним сведениям, он вел сражение в окрестностях Лохи. — Она внезапно сменила тон: — Я тебя оставлю… Увидимся позже. — И удалилась быстрым нервным шагом. ГЛАВА 2 3 февраля 1487 года Самуэль, друг мой, шалом леха. В Толедо идет дождь, и, не знаю почему, это тяжелое небо, висящее над Тахо, напоминает мне брюхо огромной беременной мавританки.Прости меня за дрожащий почерк и огрехи в этом письме. Когда я пишу это письмо, рука моя, некогда твердая и уверенная, мне изменяет, и глаза мои, уставшие от слишком многих бессонных ночей, затуманиваются вопреки моей воле. Дело в том, что за последние месяцы я измарал столько страниц, написал и стер столько слов…С момента твоего отъезда произошло много всего. За пять лет? Десять? Не важно. Когда достигаешь нашего преклонного возраста и воспоминания покрыты морщинами, не очень обращаешь внимание на утекшее время. Ведь единственное, что важно, — это грядущие времена, не так ли? Что до меня, то никогда еще это изречение не казалось мне столь верным. И причина тому проста: я скоро умру.Не вздрагивай, друг мой Самуэль. Позволь себе ностальгию, но не грусть. Если она и придет, то, что я намерен поведать тебе, вызовет у тебя такие сильные чувства, такие могучие, что мое исчезновение вдруг покажется тебе чем-то совершенно не важным.Не знай я, что ты за человек, не знай о силе наших уз, о единстве мыслей, не подозревай о том уважении, которое ты ко мне всегда питал, почтении — да-да, почтении, — неоднократно проявленном тобой в отношении меня, я бы никогда не осмелился доверить тебе это послание. Никаких сомнений, что любой другой, кроме тебя, узнав о том, что я изложу ниже, наверняка счел бы это бредом старого сумасшедшего. А ты — я точно знаю — так не подумаешь. Я помню, что твоя вера в меня напоминала Вади-эль-Кебир, великую реку. Полноводную, неизменную. Я убежден, что ни возраст, ни разлука не уменьшили ее.Конечно, я отдаю себе отчет в том горе, точнее, разочаровании, которое ты испытал в то осеннее утро, когда я решил отринуть веру Авраама и принять религию Назарея, присоединившись таким образом к стаду свиней. Тех из них, что живут здесь, называют марранами.Каждое существо по-разному реагирует на испытанные потрясения.Ты выбрал солнце Гранады, я — тень Распятого. Многие наши братья поступили так же. Почему? Почему здесь, в Испании, так много людей предпочли обращение в христианство, тогда как всюду в других местах и во все времена наш народ предпочитал изгнание, а иногда и смерть, отречению?У меня есть ответ. Возможно, ты его не примешь, но я тебе его дам. Преследование иберийских евреев восходит к стародавним временам, когда на Полуострове безраздельно властвовали короли визиготов. С тех пор это преследование продолжалось и усиливалось.Видишь ли, Самуэль, друг мой, наступает в жизни преследуемого человека момент, когда способность к сопротивлению его покидает. Когда сильно раздувают пламя, то первые слабые отблески затем разрастаются и освещают ночь.Что до меня, то знай: я вскоре расплачусь за свое отступничество. Но действительно ли это было отступничество, если все эти годы, когда я вставал на колени в церквях, в глубине моей души голос кричал «Ш'ма Исраэль, Адонаи Элохену, Адонаи Эхад». Слушай, Израиль, Бог — Всесильный наш, Бог Один!Как бы то ни было, эта дискуссия больше не имеет значения. Не знаю даже, зачем я вообще коснулся этой темы, очень далекой от темы этого письма.А теперь я жду от тебя, чтобы ты подготовил твой разум, дабы он стал острым, предвкушая то, о чем я сейчас поведаю.То, что я намерен сообщить тебе, — самая поразительная, самая чудесная из всех тайн.Освободи дух свой от всех предубеждений.Впитай каждую мою фразу.Пусть ни исчезающий аромат жасмина, ни пение муэдзинов, ни болтовня пришедших за водой женщин в чадрах — ничто из земных вещей не отвлекает тебя от чтения.Это история одной скрижали.Скрижали, появившейся на заре времен, намного позже изначального хаоса, намного позже того, как было произнесено первое слово «брейшит». Это произошло во времена Адама и Хавы.Это история одной скрижали.Скрижали, о которой не упоминается ни в одной из трех священных книг: ни в Торе, ни в Библии, ни в Коране. Ни одна сура, ни одна молитва не упоминает о ней.Прежде чем продолжить, я должен уточнить, что использую слово «скрижаль» лишь для удобства. Потому что на самом деле речь идет о табличке.Табличке, что любопытно, сделанной из сапфира. Размером она примерно локоть с половиной в длину и локоть в ширину.
Все началось с Первородного греха, изгнания из Эдема, зависти Каина и, наконец, деяния чудовищного, необратимого: первого убийства. Так как наверняка именно после братоубийства понял Всесильный хрупкость созданий своих. И встал тогда перед ним выбор: либо навеки уничтожить свое творение, или поддерживать на протяжении всего развития, подсказывая правильный путь. В бесконечном милосердии своем он избрал — кто бы сомневался — второе.И представил тогда Всесильный скрижаль. Скрижаль, которой он будет Автором. Священное творение, в котором будут даны — в угодный ему век, день и час — ответы на главные вопросы, что задают себе люди. И тогда люди смогут обрести свет во времена тьмы, утешение в моменты сомнений, мудрость, когда кругом царить глупость, истину, когда всюду главенствует ложь.Друг мой Самуэль, понимаешь ли ты, что собой действительно представляет это деяние? Создав нас свободными, запретив себе вмешиваться в наше повседневное существование, но, все же сознавая нашу несчастную слабость, Всесильный даровал нам карту души. Подумай над этим даром. Поразмысли. Величие этого дара бесконечно.Из колена Адамова родились патриархи: Шет, Энош, Кейнан, Маалальэль, Йеред и, наконец, тот, о котором в Торе сказано: «И ходил он пред Всесильным». Ты уже знаешь его имя: Ханох. Ты его знаешь, но держи его еще крепче в сердце своем, потому что в нем находится ключ, источник большой тайны.Эту сапфировую Скрижаль Всесильный предназначил некоторым избранным, проводникам, которым с течением поколений предстоит миссия вести мир по пути Истинному или вернуть мир на путь Истинный.Ты поймешь, почему я упомянул Ханоха. Он был первым из этих избранных. Скрижаль передал ему ангел, тот самый, что упомянут в арамейском толковании Екклесиаста, глава X, стих 20: «Каждый день на горе Хорив является ангел Разиэль и оглашает тайны людские для всего человечества, и глас его разносится над всем миром».Прожив 365 лет, Ханох был взят на небеса. Мы выяснили, ты и я, что в Торе нет ни единого слова, за которым не скрывалось бы несколько смыслов, что сок скрывается под кожурой. Таким образом, там, где некоторые видят лишь первый смысл числа «365» и глагола «взят», другие пытаются расшифровать закодированные сведения.Вознесение Ханоха не означает, что он умер, а что всесильный вознаградил Праведника, изъяв из жизни земной до того, как его постигла смерть.Что до числа «365», то совершенно очевидно, что это количество дней в году. Здесь тоже скрыто послание, но мне кажется излишним давать расшифровку: это значило бы оскорбить столь прославленного каббалиста, как ты.Так вернемся же к главному.С исчезновением Ханоха — что же стало со Скрижалью? Кому она была передана?Чтобы найти ответ, тебе было бы достаточно на некоторое время задуматься над основными личностями, сверкнувшими, как звезды, в истории человечества. И перед тобой явственно предстанут имена преемников патриарха: Hoax, Авраам, Яаков, Леви, Моше, Ошеа и, наконец, Соломон.Соломон, царь-строитель, Соломон — мудрейший из мудрых, Соломон — строитель Храма. Тот, которого в исламских легендах прозвали «Сулейман, повелитель джиннов».Если и есть человек, о котором мы можем смело сказать, что он был хранителем божественного послания, то это он. Я даже могу сказать, в какой момент он стал посвященным. Разве не написано в Торе, что «его легендарная мудрость происходила из божественного обещания, полученного им во сне накануне восшествия на царство»? Думаю, что именно в ту ночь это и произошло.Всем известно, каким удивительным было его правление и каким образом он, увы, умер. Он, который был одним из избранных, изменил сам себе. Почему он вдруг изменил библейским заветам? Почему копил золото и серебро и лошадей куда больше, чем ему следовало? Какая глупость толкнула его взять жен больше, чем дозволенные царю восемнадцать, вводя через этих самок в святилище, где хранился Ковчег Завета, чужеземных богов? Уверен, что к этому моменту Скрижаль у него уже отобрали.Каковой же была дальнейшая судьба «карты души»? После долгих и кропотливых исследований я восстановил ее путь. Яхве предупреждал Соломона: «За то, что у тебя так делается, и ты не сохранил завета Моего и уставов Моих, которые я заповедал тебе, Я отторгну у тебя царство и отдам его рабу твоему».Друг мой, дальнейшее тебе известно… Разделение, распад государства, спровоцированный Иеровоамом, радетелем за облегчение царского ига. Последовало первое изгнание.Затем следует 586 год до нашей эры. На пятый месяц правления Седекии, седьмого числа — девятнадцатый год правления Навуходоносора — Навузардан, начальник телохранителей, слуга царя Вавилонского, вошел в град Давидов, сжег святилище Яхве, царский дворец и все дома. И последовало пленение. Второе изгнание. Не решил ли Господь окончательно предоставить детей своих их жалкому уделу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55