Поднял на меня черноватый кривой палец и медленно сказал:
Ч Расписку ты возвратил… Остался месяц тебе… Потом Ч конец. Придешь от
читаться… ТЫ ПОКОЙНИК… Ч и засмеялся сквозь слезы, радостно и освобожде
ние.
Потом вышел из-за стола и, все время убыстряя ход, двинулся к выходу.
Через месиво тел, в лабиринте столиков, среди орущих, пьющих, веселящихся
людей, жрущих, изнемогающих от бушующих в них желудочного сока, спирта и п
одступающей спермы, шел он к дверям, быстро и твердо, почти бежал.
А мои развеселые боевые собутыльники почему-то не шутили, не радовались,
не орали, а смотрели на меня Ч испуганно и озадаченно.
Не вслед быстро уходящему из зала Истопнику, а Ч на меня.
И за нашим столом, отгороженным от остальных деревянным невысоким барье
рчиком, повисли угрожающее уныние и пахнущее гарью молчание. Казалось, в
ыросли до самого потолка стеночки деревянного барьера, отъединили нас
Ч в заброшенности и страхе Ч от всех остальных.
Я вскочил и побежал за Истопником. Разомкну подлюгу. На части.
Но Истопник уже исчез.
Прошелся я расстроено, потеряннозло по вестибюлю, заглянул в уборную, в г
ардероб Ч нигде его не было.
Зашел в бар и, чтобы успокоиться, выпил фужер коньяку. Потом еще. Орал из ди
намиков джаз. Рыжие сполохи метались в прозрачно-подсвеченных цилиндра
х бутылок. Слоился толстыми пластами дым от сигарет.
Я присел на высокий табурет, взял бокал холодного шампанского. Хотел вык
инуть из головы Истопника.
А за спиной будто бесы столпились, потихоньку, ритмично копытцами козлин
ыми затопали Ч громче, звонко, зло. Закричали над ухом голосами острыми, п
ронзительными, кошачьими, мартовскими. Завлекали.
Все клубилось. Замахали в глаза крыльями соблазна алого и кружить начали
хороводом, голова стала тяжелая, чужая. Морок нашел, сердце сжалось от бол
и Ч острой, как укус.
Тоска напала.
Оделся и ушел.
А проснулся в омерзительном лежбище одноглазого штукатура на станции Л
ианозово. Мертвой новостройке на Марсе…

ГЛАВА 3
ХОУМ-КАММИНГ

Таксист зарулил к моему дому, шлепая баллонами по жидкой снежной каше, ка
к галошами. Я долго шарил по карманам в по-исках бумажника, пока не нашел е
го в заднике брюк.
Слава Богу, девушка-штукатур хоть бумажник не свистнула. Кроме прочего, у
меня лежало в нем сто долларов. Было бы жалко «зелененьких ребят», да и нех
орошо это Ч незачем знать невесть от куда взявшемуся одноглазому штука
туру, что у меня завалялось сто «Джорджей». За хранение ста вечно обесцен
ивающихся долларов могут намотать уголовную статью.
Загадка социалистического мира чем сильнее обесценивается доллар, тем
выше ему цена у нас на черном рынке. Неграмотные спекулянты, видно, не чита
ют биржевой курс в «Известиях».
Таксист, пересчитывая рубли, недовольно бормотал под нос:
Ч Ну и погодка, пропасть ее побери! Вот подморозит маленько, запляшут маш
ины на дороге, как в ансамбле у Игорь Моисеевича…
Хлопнул дверцей, укатила прочь «Волга», зловоня горелым бензином и горяч
им маслом. Подступил рассвет, мокрый и серый, как помоечная кошка.
Шаркал лопатой-скребком лифтер у подъезда, и каждый скребущий унылый зв
ук царапающей асфальт лопаты раздирал нервы. Задушенно-коротко крикнул
а за парком электричка.
Мимо прошел дворник Ч с окладистой бородой, в золотых очках, в дубленке. Е
врей-рефьюзник. Поставил на тротуар метлу и лопату, чинно приподнял кара
кулевый пирожок. Молодец. Пятый год дожидается визы на выезд.
Мне их даже жалко.
Ч Моисей Соломонович, новостей у вас нет? Пожал плечами:
Ч Ждем.
Ч Вроде с американцами потеплело. Может, начнут выпускать? Ч вежливо пр
едположил я.
Ч Может быть.
Дворник Ч профессор, кажется, электронщик. Будет сидеть здесь, пока рак н
а горе не свистнет. Дело, конечно, не в его секретах. Они уже скорей всего и н
е секреты никакие.
Настоящий страх можно поддерживать только неизвестностью.
Неизвестностью и бессистемностью кары. Любым четырем выезд разрешаетс
я, любому пятому Ч запрещается. Без разумных причин и внятных объяснени
й. В этой игре есть лишь одно правило Ч отсутствие всяких правил.
Ч Коллега, вам помыть машину? Ч спросил еврей.
Я посмотрел на свой заснеженный, заляпанный грязью «мерседес», потом взг
лянул на еврея. Покорное достоинство. Горделивое смирение. Вот уж народе
ц, прости Господи! Вряд ли так уж нужна ему трешка за мытье моей машины. Они
просто купаются в своем несчастье. По трешкам собирают капитал своих нев
згод, чтобы подороже торгануть им там Ч когда выберутся. Они хотят напом
нить, что еще при Гитлере профессора чистили улицы зубными щетками.
Может быть, они загодя готовят обвинительный материал?
Тогда зря стараются. Нас судить никто не будет.
А стремление к честному труду надо поощрять. Пусть профессор физики помо
ет машину профессору юриспруденции.
Ч Пожалуй, помойте, Ч и протянул ему пятерку.
Он полез за споим кожаным портмоне, стал вынимать рубли сдачи.
Ч Это стоит три рубля. Ч сообщил он степенно.
Еврейский наглец.
Ч Два рубля Ч надбавка за ученую степень. Ч Я пошел к подъезду, скользн
ул глазами по свежеприклеенному листочку объявления на двери, и сердце е
кнуло гулко, как наполнившаяся кровью селезенка.
"ЖИЛИЩНО-ЭКСПЛУАТАЦИОННОЙ КОНТОРЕ ТРЕБУЮТСЯ:
ДВОРНИКИ.
ИСТОПНИКИ В КОТЕЛЬНУЮ".
Ты уже и сюда добрался, проклятый?
Не знаю почему, но оглянулся я на профессора-еврея. Не спеша сметал он с мо
ей машины метелкой снег. Да нет же! Он здесь. ни при чем, таких в нашем районе
много.
У нас ведь не Лианозово, не вымершая марсианская новостройка. У нас Ч Аэр
опорт. Фешенебельный район. Элитарное поселение. Розовое гетто.
Аэропорченные люди. Дышим испорченным воздухом вранья и страха… Аэропо
рт.
Куда летим?
Наваждение. Игра уставших нервов. Надо в душ, потом в койку Спать,спать,все
забыть.
Встал изЧ за своей конторки консьерж Тихон Иваныч, отдал честь почти по-
уставному. Родная косточка, пенсионер конвойных войск. Ничего он про мен
я не знает, но лимфой, охранным костным мозгом ощущает: во все времена -сег
одня, вчера, в уже истекшей жизни, еще до нашего рождения Ч был я ему начал
ьником. И буду.
Ч Дочка ваша вчера приезжала… В дом заходила, ненадолго…
Молодец сторожевой! Он и видел-то Майку пару раз, но запомнил, ощутил расс
тановку, уловил ситуацию.
Ч На иностранной машине… Вроде вашей… Но номер не наш. И человек ее в маш
ине ждал…
Эть, сучка какая выросла, девочка моя. Мой темперамент. Видно, по рукам пош
ла. А вообще-то Ч пускай, лишь бы здоровье не порушила. Жалко одно что с ино
странцем путается. Ей это ни к чему, а мне она может дела попортить. Я челов
ек заметный. КОНТОРА не станет разбираться, что я с той семьей тысячу лет н
е живу. И знать их не желаю. Они сими по себе. Я их хочу забыть.
Интересно, кто ее возит Ч фирмач или дипломат? Кто ее пользует Ч демокра
т, нейтрал или капиталист? Во всем этом есть у нас важные оттенки. Вохровец
мой любезный, вологодский сторожевой пес Тихон Иваныч их не улавливает,
он ведь при всей дружбе со мной, при всем глубоком почтении в рапорте райо
нному Уполномоченному КОНТОРЫ сообщит просто: «…есть контакты с иностр
анцами». А мне при подходящем случае это припомнят. Заслуги заслугами, а п
ринцип жизни всегда один: оглянись вокруг себя Ч не гребет ли кто тебя.
Все это подумалось за короткую, как выстрел, секундочку, потом хлопнул я с
торожевого легонько по плечу, засмеялся весело:
Ч Ошибочку давал, Тихон Иваныч! Номер не наш на той машине, а человек там с
идел наш. Мой человек. Так надо…
И сторожевой сбросил с себя груз озабоченности, истаяло бремя ответстве
нности за наблюдаемый в зоне непорядок, могущественный пароль «так надо
» вновь свел в фокус мучительное раздвоение штатной ситуации.
Так надо. Универсальный ответ на все неразрешимые вопросы жизни. ТАК НАД
О. Абсолютная логическая посылка. ТАК НАДО. Абсолютный логический вывод,
не допускающий дальнейших нелепых и ненужных вопросов: КОМУ НАДО? ЗАЧЕМ
НАДО? КАК НАДО?
Так надо. Венец познания.
И добродушное морщинистое крестьянское лицо моего верного конвойного
консьержа светится полным удовлетворением. Васильковые глаза налиты в
есенней водой. Белесые седоватые волосики аккуратно заложены за розовы
е лопушки оттопыренных ушей. Своей спокойной вежливой добропорядочнос
тью, всем своим невзрачным провинциальным обликом, этой забавной у пожил
ого человека лопоухостью Тихон Иваныч очень похож на Эгона Штайнера.
Ни на следствии, ни на суде Эгон Штайнер не мог понять, в чем его обвиняют. О
н не прикидывался, он действительно не понимал. Он никого не убивал. Согла
сно приказу руководства, на на отведенном ему участке работы он, выполня
я все технологические условия и соблюдая технику безопасности, обслужи
вал компрессоры, нагнетавшие в герметические камеры химический препар
ат под названием «Циклон-Б», в результате чего происходило умерщвление
евреев, цыган, бунтующих поляков и неизлечимо больных.
Я долго разговаривал с ним во Фрайбурге во время процесса, куда я прибыл п
редставлять интересы советского иска по обвинению в массовых убийства
х группы эсэсовцев, пойманных боннской прокуратурой.
Штайнер не понимал обвинения и не признал себя виновным.
Убийцы Ч это злодеи, нарушители прядка, беззаконно лишающие людей жизни
и достатка. Он, Штайнер, не убийца, а хороший механик, все знают, что он всег
да уважал закон, он верующий человек, у него семья и дети, и действовал он т
олько по справедливости, название которой Ч закон. Он выполнял действую
щий закон. И не его вина, что люди так часто меняют законы. Каждый приличны
й человек должен выполнять законы своей страны, и бессовестно сначала тр
ебовать их неукоснительного соблюдения, а через несколько лет такое пов
едение называть преступным. И уж совсем немыслимо Ч судить за это.
Мне было жалко его. Я его понимал.
На суде я, конечно, говорил о слезах и крови миллионов жертв, и требовал бе
спощадного возмездия выродкам. Но не казались они мне выродками человеч
ества Ч наоборот, нормальное порождение нашего сумасшедшего мира.
И горячо благодарил в душе Создателя за то, что никому из нас не грозит стр
ашная горечь Нюрнберга, вся его бессмысленная разрушительная правда.Не
за одного себя благодарил! За нас за всех. Да за весь народ,собственно. Так
ое лучше не знать. Западные толстомясенькие либералы просто не поняли бы
половины ужасной Правды, а мы здесь, на нашей стороне Ч возненавидели бы
друг друга навсегда, переубивались насмерть, превратились в стаю озлобл
енных к кровожадных ЗВЕРЕЙ.
Нет, нам этой правды не надо. Время постепенно все само залечит, забвение з
апорошит пылью десятилетий.
Ну, скажи, любезный мой синеглазый старичок Тихон Иваныч, нешто нужно жил
ьцам нашего дома знать, что ты вытворял у себя в зоне двадцать лет назад?
Сейчас ты их встречаешь с ласковой улыбкой у дверей, помогаешь вкатывать
детские коляски, подносишь к лифту сумки с продуктами, а они тебе на празд
ники вручают поздравительные открыточки, бутылки водки и шоколад для вн
уков.И полная у вас любовь.
Они не знают,что ты хоть и старый, но хорошо смазанный обрез, спрятанный до
времени на городском гумне Ч в нашем подъезде. Не дай им Бог увидеть тебя
снова в работе!
Будут качать своими многомудрыми головами, тянуть вверх слабые ручонки,
как на освенцимском памятнике: «Боже мой, как же так? Такой был услужлиный
. любезный человек! Откуда столько безжалостности?»
Хорошо, что они про нас с Тихон Иванычем ничего не знают. А то захотели бы у
бить. Правда, убивать не умеют. Это умеем только мы с ним, сторожевым.
Так что вышло бы одно огромное безобразие.
Ч Будь здоров, старик. Пора отдыхать. Покой нужен…
Я уже нажал на кнопку лифта, и обрезиненная стальная дверь покатила в сто
рону, как прицеливающийся нож гильотины, а конвойный сказал мне вслед:
Ч Тут вас еще вечером какой-то человек спрашивал…
Ч Какой? Ч обернулся я.
Ч Да-а… никакой он какой-то… Ч В закоулках своей обомшелой памяти стар
ик считывал для меня разыскной портрет-ориентировку: Ч Худ, роста высок
ого, сутулый, цвет волос серый, лицо непривлекательное, особых примет нет
…
И опять сердце екнуло, я снова испугался, потерял контроль, спросил глупо
сть:
Ч В школьной форме?
Сторожевой глянул на меня озадаченно:
Ч В школьной? Да что вы, Бог с вами! Он немолодой. Странный какой-то, глистя
ной, все ерзает, мельтешит, струит чего-то…
Точно. Истопник. Обессиленно привалился я к стене. Щелкнуло пугающе над г
оловой реле лифта, с уханьем промчался и бесплодно рухнул резиновый нож
дверной гильотины.
И страх почему-то именно сейчас вытолкнул на поверхность давно забытое…

Мрачный, очень волосатый парень из Баку капитан Самед Рзаев достигал зам
ечательных результатов в следствии. У него был метод. Он зажимал допраши
ваемым яйца дверью. Привязывал подследственного к притолоке, а сам нажим
ал на дверную ручку Ч сначала слегка, потом все сильнее. У него признавал
ись все. Кроме одного диверсанта Ч учителя младших классов. Самед еще и н
ажать-то как следует не успел, а тот умер от шока.
Что за чушь! Что за глупости лезут в голову! При чем здесь Истопник!
Ткнул клавишу с цифрой «16», загудел где-то высоко мотор, зазвенели от напр
уги тросы, помчалась вверх коробочка кабины, в которой стоял я еле живой, п
рижмурив от тоски глаза, постанывая от бессилья, Ч попорченное ядрышко
в пластмассовой скорлупе кабины.
Щелк. стук, лязг Ч приехали. Открыл глаза и увидел, что на двери лифта прик
леен листок в тетрадный формат.
Школьной прописью извещалось:
"ТРЕТЬЯ ЭКСПЛУАТАЦИОННАЯ КОНТОРА…
ТРЕБУЕТСЯ…
ИСТОПНИК…
ОПЛАТА…
СРОКОМ ОДИН МЕСЯЦ…"
Обложил, гад. Кто он? Откуда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12