Ч Тогда подпиши вот эту бумагу.
Ч Э-э, нет. Не подпишу.
Ч Почему? Ты же сказал, что не возражаешь?
Ч Не возражаю. Но подписывать ничего не буду.
Ч Как же так? Я ведь не могу принести в ОВИР твое согласие в целлофановом
мешочке?
Ч И не надо. Ты им скажи, что я не против.
Ч Но ты же сам знаешь, что у нас слова только по радио действительны, а в жи
зни на все нужна бумажка. Им нужен документ.
Ч Документ в руки я тебе дать не могу.
Ч Но почему?
Ч Потому что своей долгой и довольно сложной жизнью я научен Ничего-Ник
огда-Никому не писать. Я верю в волшебную силу искреннего слова. Слово Ч
оно от сердца…
Ч Ты надо мной издеваешься?
Ч Нет. Я хочу тебе добра.
Ч Но ты мне этим поломаешь жизнь.
Ч Никогда! Твой милый, добрый, интеллигентный жених из Кёльна тебя любит?

Ч Думаю, что да.
Ч Пусть тогда переселяется в Москву. Я ему прописку устрою.
Ч Он хочет жить в городе, где не нужна прописка. Где поселился, там и живи.

Ч Значит, он тебя не любит, и все равно счастья у вас не будет. Использует т
ебя и бросит. Или еще хуже Ч продаст в публичный дом. Там у бывших советск
их Ч прав никаких!
Ч У меня такое впечатление, что я говорю не с тобой, а с твоей женой Марино
й. Это сентенции в ее духе.
Ч Ничего не поделаешь, муж и жена Ч одна сатана. Так что лучше его сразу б
росай, найдешь себе здесь мужа получше. А то долгие проводы Ч лишние слез
ы.
Ч Я смотрю на тебя и пытаюсь понять…
Ч Что, доченька, ты хочешь понять? Спроси, скажи Ч я помогу разобраться.

Ч Ты от своей жизни действительно сошел с ума или ты такой фантастическ
и плохой человек?
Ч Насчет сумасшествия ничего сказать не могу, мне же самому незаметно. А
насчет моей «плохости» Ч встречный вопрос. Чем это я такой плохой?
Ч В общем-то Ч всем…
Ч А главным образом тем, что не хочу написать свой родительский параф на
документе, ставящем меня в положение соучастника изменницы Родины. А?
Ч Ты что Ч действительно так думаешь или придуриваешься?
Ч Что думаю я Ч сейчас, по существу, не важно. Важно, что так думают все, дл
я кого патриотизм не извращение. А понятие Родины Ч не предрассудок, а св
ятыня. Ты ведь, выстраивая розово-голубые планы жизни в своем капиталист
ическом раю, наверняка не подумала о том, как эта история скажется на мне.
А я еще не умер. Мне пока только пятьдесят пять лет, я, как говорится, в расцв
ете творческих сил. Ты подумала о том, как сообразуется твоя кошмарная же
нитьба с моими жизненными планами? Как шикарно могут ее подать все мои не
други, завистники и конкуренты? Сотрудничество с вражеским лагерем!
Ч Я надеялась, что такой горячий папашка ради сытного своего места надз
ирателя не станет мешать своей дочери в побеге из тюрьмы.
Ч Ошибочка вышла! Для кого Ч тюрьма, а для кого Ч Отчизна. Для кого Ч вер
тухай, а для кого, Ч верный солдат Родины. Я догадываюсь, что сейчас тебя п
еревоспитывать уже поздно, но и ты должна мне оставить право на собствен
ные убеждения.
Ч Хорошо, давай оставим твои убеждения в покое.
Я видел, что она устала. Не-ет, девочка, тебе еще со мной тягаться рановато.
Все расписано давно: вы меня должны ненавидеть, а я вас, сучар еврейских, д
олжен мучить. Конечно, лучше бы нам было не встречаться в этой жизни, но та
к уж вышло. Я и сейчас помню вкус яблочных косточек…
Ч Хорошо, Ч сказала она с отвращением. Ч Ты можешь на этом бланке напис
ать, что категорически возражаешь против моего брака и отъезда из страны
.
Ч И что будет?
Ч Твоим недругам и начальникам не к чему будет придраться, а у меня возни
кает возможность обжаловать твой отказ. Или обратиться в суд.
Ч Прекрасно, но не годится.
Ч Почему?
Ч Это будет не правдой. Я не возражаю против твоего брака, я его, гуся этак
ого, и не знаю. Значит, мне надо будет врать. А я врать не могу как коммунист.
Для меня вранье Ч нож острый. Ты уж не обижайся. Майка, я тебе прямо скажу, о
т всей души: даже ради тебя я не могу пойти на это!
Ч Перестань юродствовать! Объясни, по крайней мере, почему ты отказатьс
я не хочешь, официально?
Ч Во-первых, потому, что не отказываю. Я ведь тебе сказал: не возражаю. А во-
вторых, отказ Ч значит, рассмотрение жалоб, значит, суд, вопросы, расспрос
ы, объяснения. Одним словом, нездоровая шумиха, недостойная огласка, и тэд
э, и тэпэ.
Ч А тебе не приходит в голову, что я могу создать эту нездоровую шумиху и
без твоего согласия?
Ч Это как тебя понять Ч корреспонденты, что ли? Мировое общественное мн
ение? Демократический процесс и правозащитная деятельность? Это, что ли?

Ч Ну, хотя бы… Ч А у самой лицо белое, с просинью, как подкисающее молоко,
и глазки от злости стянуло по-японски Ч ненавистью брызжут. Я даже засме
ялся добродушно:
Ч Эх, дурашка ты моя маленькая, совсем ума еще нет! Неужели ты не усекла до
сих пор, что всякий, кто обращается за помощью или сочувствием на ту сторо
ну, сразу становится нам всем врагом и больше никакие законы его не охран
яют?
Ч А какие же законы меня сейчас охраняют?
Ч Все! И юридические, и моральные! А если так Ч то нет! Народ, партия, даже к
адровики станут на мою сторону. Видит Бог, и все остальные тоже увидят, как
я хочу тебя удержать от пагубного шага. Люди ведь не без ума, не без сочувс
твия Ч поймут в этом случае, что не все в родительской воле!
В немой ярости смотрела она на меня. Она уже осознала, что эта ситуация не
имеет развития. Этот разговор-муку можно вести до бесконечности. До беск
онечности.
Ад инфинитум. Бесконечный ад. Ад ужасных бессильных страстей. Ад, в которо
м шурует свой уголек Истопник. Она прикрыла рукой лицо и вполголоса сказ
ала:
Ч Не понимаю, не представляю, как могло случиться, что ты мой отец…
Ч О, моя дорогая, какое счастье, что ты не знаешь, как это могло случиться.
И ни в одном страшном сне ты себе этого представить не можешь.
Ч Я знаю многих мерзавцев, советских дураков, нормальных коммуноидов. Н
о таких, как ты, не встречала. В тебе нет ничего человеческого. Нет души, сов
ести, сердца…
Я понимающе, сочувственно кивал головой: да, да, да, все правильно, как гово
рили древние фармацевты Ч кор инскрутабиле. Непроницаемое сердце.
Ч Ты чудовище…
Дурочка, никакое я не чудовище. Я наш, московского розлива, Скорцени. Дух н
ашей эпохи, джинн, закупоренный в двухкомнатной квартире на Аэропорте. К
уда летим?… Я все еще согласно кивал, покатывая ложечку по блюдцу. Она угне
тенно-растерянно молчала, потом вяло спросила:
Ч Ты не возражаешь встретиться с моим женихом?
Ч Зачем, доченька?
Ч Он просил об этом. В случае если ты не захочешь подписывать бумаг.
Ишь шустрик какой! Предусмотрел. Черт с ним, где сядет, там и слезет. Мы этих
заграничных фраеров всю дорогу через хрен кидаем.
Ч Пожалуйста.
Ч Мы придем вечером. С папашкой дорогим знакомиться…
Проводил на лестничную клетку, помахал ручкой. Провалилась в шахту кабин
а лифта, я обернулся и увидел на двери листочек. Снял трясущейся рукой. Кос
ые школьные фиолетовые буквы: «ПРЕДЛАГАЕТСЯ ПОГАСИТЬ ЗАДОЛЖЕННОСТЬ В Э
КСПЛУАТАЦИОННУЮ КОНТОРУ В МЕСЯЧНЫЙ СРОК. 4 МАРТА 1979 г.» Смял, сунул листок в
карман, вбежал в квартиру и набрал номер отца Александра.

ГЛАВА 5
ОПРИЧНИНА. ОСОБЫЙ ОТДЕЛ

Пискнуло слабо в телефонной трубке, и дебелый тестяной голос матушки Гал
ины попер из нее, как перекисшая квашня. Она мне радуется. Она меня любит…
Она обо мне… Их сытую скучную жизнь я делаю нарядной. Попы у нас живут тоже
довольно странно Они похожи на бояр из оперы "Хованнщина, только им после
спектакля не велят разгримировываться и переодеваться. -Пашенька, ненаг
лядный ты наш! голосила попадья. Совсем забросил стариков, позабыл, не при
ходишь, и отца Александра вконец покинул… Ага, значит, не сказал вчера дру
жок мой, святой отец, как мы погудели в Доме кино. Не доложился в дому, голуб
ь мой пречисчый. К бабам, видать, опосля подался. Ч Ты бы пришел к нам, нажа
рю тебе свиных котлеточек с грибочками Ч как любишь… И настоечка на смо
родиновых почках для тебя припасена… Ч Какие же котлеты нынче, мать Гал
ина? Ч спросил я ехидно. Ч Вторая неделя поста течет, ты чего?… Галина под
умала маленько и, ничуть не меняя наката своей просфорно-булочной опары,
сообщила ласково:
Ч Родненький ты мой, это же ведь ты, ненаглядный, будешь лопать свинину, у
боину противную, мясище грешное. А мы только посмотрим. Нам греха нет, а те
бе все одно. Ч Ох, Галина, это мне надо было на тебе жениться, а не нашему от
цу святому. Мы бы с тобой делишек боевых наворотили о-ох!… -Стара я для тебя
, Паша, Ч скромно захихикала попадья. Ч Ты ведь любишь чего помоложе Ч т
елятину, поросятину… девчатину… Ладно уж, Господь даст Ч со своим батюш
кой век докукую… Им с Александром лет по сорок. Четверо детей. Дом забит до
бром под крышу. Как бы старые. Как бы смиренные. Как бы постные. Одно слово
Ч оперные бояре. Ч Хорошо, дай мне к телефону своего батюшку, я с ним тоже
покукую…
Ч Как же я тебе его дам, Паша! Ты на часы глянь: отец Александр обедню в хра
ме служит. Сегодня воскресенье!
Ч А-а, черт! Забыл совсем! Конечно, воскресенье! Значит, так, мать моя, как пр
иедет, скажи ему Ч пусть сразу позвонит. Дело есть…
Ч Что, никак снова за границу поедете? Ч оживилась попадья. -Поедем, поед
ем.
За границу сознания… Ч и положил трубку. Все хотят за границу. Прямо сума
сшествие какое-то. Мне кажется, нынешние начальники тоже хотят переехат
ь за границу Ч на те же должности, но за границей. С хрущевских времен пов
елось, с тех пор, как этот калиновский дурень из «железного занавеса» дро
в наломал. Иногда мне кажется, что я остался в нашей земле последним патри
отом. Я бы за кордон жить не поехал. Мне и здесь хорошо. Там так не будет. Там
Ч мир чистогана. Чувства в расчет не берутся. На дураках и всеобщем барда
ке не разживешься. Там счет немецкий, каждый платит за себя. А у нас все общ
ее. Все платят за всех, а съел только тот, кто смел. Нет, мне заграница не нуж
на. Я могу обойтись импортом. Родные березы дороже. Мне и здесь хорошо. Мне
и здесь хорошо.Было. Хмарь надвинулась. Морок. Серый блазн. Набрал номер те
лефона Лиды Розановой. Она все-таки свидетель де визу Ч воочию видела Ис
топника. Долгие гудки.
Ч Какого черта? Ч хриплым, заспанным голосом наконец отозвалась.
Ч Бесстыжего! Ч находчиво сказал я. Ч С вами говорит Бес Стыжий. Ч Это
ты, Пашка? Ч зевнула Лида. Ч Зараза. Чего тебе, дураку, не спится?
Ч С женой спозаранку ругаюсь. Вернее, она со мной.
Лида похмыкала в трубку, я слышал, как чиркнула около микрофона зажигалк
а.
Она курит чудовищные кубинские сигареты, черные и зловонные. Затянулась
, сочувственно сказала:
Ч С этими разнополыми браками Ч одни дрязги и неприятности. Гомосексу
альная любовь для духовного человека Ч единственный выход. Ч Ага, выхо
д хороший, Ч усмехнулся я. Ч Вход неважный. Лида гулко засмеялась, запер
хала сиплым кашлем, подавилась, черным дымом, спросила одышливо: Так чего
тебе, чертушка, надо?
Ч Пиявку. Лет восемнадцати, килограммов на шестьдесят. Кровь оттянуть.

Ч Дудки! Мои пиявочки пусть при мне будут. Что тебесвоих не хватает? И воо
бще Ч все ты врешь, не за тем звонишь. Чего надо?
Ч Справку. Твой обостренный взгляд художника. Кто был человек, которого
я выгнал из-за стола?
Ч Когда? Ч удивилась Лида Ч Вчера. В ресторане. Она задумалась, припоми
ная, просипела в трубку:
Ч Павлик, это, наверное, когда мы ушли уже… Я не помню. Ч Лида, что ты говор
ишь? Ч завопил я. Ч Ты же сама обругала его мудаком! Не помнишь? Он к тебе в
се вязался… Я думал, это какой-то поклонник твоего таланта… А ты его обозв
ала мудаком. Припоминаешь? Ч Он и есть небось мудак, раз обозвала. У поэта
глаз точный, зря не скажет. Да тебе то что? Прогнала значит, туда ему и дорог
а.
Ч Но ты помнишь его? Ч Конечно, нет! Всякую шушеру запоминать… А зачем он
тебе?
Ч Незачем, Ч грустно согласился я. Ч Совсем он мне незачем. Особенно се
йчас.
Ч Тогда плюнь и забудь. Ч Ага, плюну, Ч пообещал я. И вспомнил:
Ч Я вчера ему в рожу плюнул!
Ч Кому?
Ч Ну этому… вчерашнему… ну мудаку… Ч И скрепя сердце добавил: Ч Истопн
ику.
Ч Какой еще истопник? Слушай, это у тебя блажь, не бери в голову, Ч сочувс
твенно сказала Лида и добавила: Ч Ты ж хороший парень… Если бы меня мужик
и интересовали, я бы тебе первому дала… И бросила трубку. Спасибо.
Обнадежила. Всю жизнь мечтал о такой просмоленной курве. Воскресенье.
Двенадцатый час. Отец Александр отбивает концовку обедни, прихожане вза
сос лобызают его пухлую ручку. Моя курчавая Актиния Соленый намылился с
какой-нибудь шкурой завтракать в Дом литераторов. Марина журчит с прият
ельницей-дурой по телефону, уже подвязывает к своему красному голому хв
осту пушистый помазок, потихоньку мутирует из крысы в белочку. Где-то шас
тает по своим хлопотным женитьбенным делам Майка. Давай крутись попрово
рней, девочка дорогая! Женитьба с иностранцем у нас шаг серьезный. Ох серь
езный! А что маманька ее, Римма, возлюбленная жена моя первая? Я стараюсь н
икогда не думать о ней, не вспоминать. И когда обе они Ч с дочуркой замеча
тельной Ч не возникают, не смотрят на меня своими черными еврейскими оз
ерами, не перекашиваются презрением и ненавистью от одного взгляда на ме
ня, то мне это удается. Не думаю о них Ч и все дело! Не хочу и не помню. А им со
бственная же их еврейская злопамятность покоя не дает. Сами не забывают
Ч и мне не дают. Вернее Ч Римма. Майка почти ничего не знает. А Римме те дав
ние воспоминания так ненавистны, так страшны, так стыдны, что она по сей де
нь Майке ничего не сказала. Просто папашка, мол, твой очень плохим оказалс
я, не стала я с ним жить. Так ей кажется приемлемым. Стыд Ч штука сильная, по
дчас может страх побороть. Ну, и я, конечно, не возражаю. Я все это правдоиск
ательство терпеть не могу. Не мне же, в самом деле, вспоминать эти печальны
е подробности Ч из той давнишней, очень старой, совсем истаявшей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12