Калл вспомнил, что Гас и Длинноногий остались одни у края огромного каньона. Трое преследовавших его команчей могли быть из крупной шайки индейцев. Вполне могло статься, что численность команчей немалая, так как в каньоне паслось огромное стадо бизонов.
Калеб Кобб наслаждался, затягиваясь длинной сигарой, когда Калл подскакал к нему; его больше заинтересовала кобыла Бетси, нежели доклад капрала.
— Я всерьез думал о том, чтобы взять эту маленькую кобылку себе, — проговорил он. — Тебе здорово повезло, что я не сделал этого. Полагаю, мистер Длинноногий Уэллейс верно сказал, что он умеет отбирать лошадей, которые могут утереть нос индейским боевым коням.
— Полковник, внизу в каньоне сотни бизонов, — доложил Калл. — А индейцев, наверное, еще больше
— Хорошо, приму к сведению, отправляемся выручать ребят, — решил Калеб. — Возьмем с собой десяток рейнджеров. Я с Джебом поеду тоже. Великолепное утро для небольшой драчки.
Калл сперва забыл сказать про убитою человека. Он смотрел на него всего секунду-другую до того, как заметил команчей. Когда он доложил об этом полковнику, тот недоуменно пожал плечами.
— Не знаю, может, какой-нибудь путник, — предположил он. — Ездить одному по этой местности, по меньшей мере, безрассудно и небезопасно.
— Я бы не поехал в одиночку даже за семьдесят долларов, — заметил Верзила Билл.
Когда Калл объявился, Чадраш дремал. Произошедшие в старом горце перемены сильно удивили всех: раньше он казался независимым, суровым и чем-то пугающим, даже когда находился в добром расположении духа, а теперь сразу стал стариком. Хоть Калл всегда знал, что Чадраш далеко не молод, но никогда не ожидал увидеть его таким после переправы через Бразос. Прежде он отправлялся в одиночку на разведку или охоту на несколько дней; теперь же, если и покидал лагерь, то только на несколько часов. Порой он клевал носом, даже сидя в седле. Он ни с кем не разговаривал, кроме Матильды.
Известие о том, что они подъехали к каньону Пало-Дуро, похоже, стряхнуло с Чадраша многие годы. Он мгновенно преобразился и вскочил в седло, положив, как всегда поперек, свое длинное ружье.
— За свою жизнь я много слышал про этот каньон, теперь хочу увидеть его своими глазами, — объявил Чадраш и обратился к Матильде: — Если там безопасно, я вернусь и возьмут тебя с собой, Матти. — Он был готов отправиться в разведку.
Сэм бегло осмотрел руку Калла, в которой засела стрела, обломал древко и вытащил наконечник. Каллу не терпелось, он считал, что рана не опасна, но Сэм уговорил его подождать, пока он перевяжет рану, да и полковник, судя по всему, не проявлял признаков нетерпения.
— Я хочу, чтобы капрала Калла подлечили, — произнес он. — Мы не можем таскать с собой немощного рейнджера.
Прежде всего Калл повел их к месту, где лежал мертвый неизвестный человек, которого Чадраш сразу же опознал.
— Ба, да это же Рой Чар — он рудокоп, — воскликнул Чадраш.
— Не понимаю, какие тут, в этой местности, могут быть рудники, — с недоумением произнес Калеб.
— Рой обследовал старые, заброшенные золотые рудники, — пояснил Чадраш.
— Какие такие золотые рудники? — удивился Калеб. — Если вокруг нас есть старые золотоносные рудники, мы должны отыскать их и тогда нам следует забыть про Нью-Мексико.
— В давние времена здесь проходил какой-то испанский конквистадор в сопровождении крупного отряда солдат, — сказал Чадраш. — Говорят, что он обнаружил целый город, выстроенный из чистого золота. Догадываюсь, что Рой нашел его остатки, которые сохранились где-то поблизости.
— А-а, ты имеешь в виду сеньора Коронадо, — вспомнил Калеб. — Так ведь он не нашел никакого города, построенного из золота, — все, что он обнаружил в этих местах, так это большое число нищих индейцев. Видать, твой приятель мистер Чар отдал жизнь ни за что ни про что. Никакого золота здесь нет.
Но тем не менее каньон все же был. Они кое-как похоронили Роя Чара и поехали дальше вдоль крутых скальных стен, пока не наткнулись на Гаса и Длинноногого, спрятавшихся в неглубокой выемке позади колючих кустарников. Оба рейнджера держали ружья наизготовку.
— Почему вы волынили весь день? — спросил Гас.
Он здорово злился из-за того, что пришлось сидеть в кустах битый час, ожидая, пока Калл приведет рейнджеров на подмогу.
— Мне влепили стрелу в руку, но это ничто по сравнению с тем парнем, которого мы только что похоронили, — ответил Калл.
— Да ты бы и нас похоронил, если бы мы вовремя не спрятались, — заворчал Длинноногий. — Ниже нас снуют пятьдесят или шестьдесят индейцев, надеюсь, ты приволок сюда весь наш отряд.
— Мы можем, конечно, сгонять и позвать весь отряд, — сказал ему Калеб. — Но сомневаюсь, чтобы индейцы вскарабкались по этим отвесным скалам и оскальпировали нас.
— Конечно, нет. Но ведь это их каньон, — напомнил Длинноногий. — Кто их знает, может, им известны пути и тропы наверх.
Калеб прошел к краю каньона и заглянул вниз. Там он увидел довольно много индейцев, разделывающих на мясо по меньшей мере шестерых бизонов.
— Если им известна тропа, надеюсь, они покажут ее и нам, — проговорил Калеб, возвращаясь назад. — Мы в таком случае спустились бы вниз и добыли несколько бизонов для себя.
— Поблизости может оказаться до тысячи индейцев, — предостерег Длинноногий. — Я лично нипочем не пойду туда, откуда мне придется карабкаться вверх, спасаясь от индейцев. Они лучше меня умеют лазить по скалам.
— Вообще-то ты прав, но мне очень не хочется упустить случай разживиться мясом, — настаивал Калеб.
И все же им пришлось отказаться от возможности спуститься вниз. Отряд продвинулся вперед и там повернул на запад, придерживаясь кромки каньона. Рейнджеры ни на секунду не выпускали из виду ни бизонов, ни индейцев. Интендант Брогноли, который поднаторел в счете — он умел мгновенно определять количество сапог, ружей, мешков с мукой, насчитал внизу в каньоне свыше трехсот команчей, большинство из них занимались разделкой туш бизонов. Калл и Гас тоже не спускали глаз с каньона — расстояние до его дна было таким громадным, что поневоле притягивало взор. Оба они напряженно всматривались, пытаясь разглядеть Бизоньего Горба, но так его и не увидели.
— И все же он там, — утверждал Гас. — Нутром чую, что там.
— Ты, стало быть, можешь учуять индейца на расстоянии в несколько миль? — спросил Калл.
— Да, могу, — прихвастнул Гас, не вдаваясь в объяснения.
— Но он может находиться в пятистах милях отсюда, индейцев ведь многие тысячи, — напомнил ему Калл.
— Я могу учуять его, — упорствовал Гас. — Если он поблизости, у меня начинают зудеть ребра. Ты когда-нибудь испытывал зуд в ребрах?
— Нет, разве только когда ел протухшее мясо, — ответил Калл.
Дважды в этом походе ему приходилось есть протухшее мясо, и все его нутро выворачиваю от этого наизнанку.
Ночь оказалась безлунной, что немало встревожило Калеба Кобба, а Длинноногого даже довольно сильно. Лошадей завели в загон, изготовленный из веревок, а часовых сменяли через каждый час. Вечером Калеб собрал рейнджеров и выступил перед ними с речью:
— Мы забрались слишком далеко, чтобы возвращаться назад, — сказал он. — Мы все же направляемся в Санта-Фе. Но индейцы знают, что мы здесь, а они прирожденные конокрады. Нам нужно смотреть в оба. Если потеряем лошадей, нам не пересечь эти бесконечные прерии. Краснокожие молодчики будут преследовать нас по пятам и хватать голыми руками, как цыплят.
И все же несмотря на предостережения и усиленную охрану, когда наступил рассвет, рейнджеры не досчитались двадцати лошадей. И это притом, что никто из часовых на постах не клевал носом и не сомкнул глаз. Калеб Кобб рвал и метал — его было впору связывать.
— Как они умудрились увести двадцать лошадей, а никто из вас ничего не услышал? — вопрошал он.
Брогноли бродил вокруг оставшегося табуна, считая и пересчитывая лошадей. Сначала он полагал, что считает неверно — нелегко точно определить число голов лошадей, тесно сбитых в кучу. Так он считал и пересчитывал, пока Калеб не вышел из себя и не приказал прекратить.
— Проклятых лошадей увели! — крикнул он. — Теперь они, скорее всего, милях в сорока отсюда. Тебе не подсчитать их, потому что их нет!
— Думаю, это дело рук Брыкающегося Волка, — сказал Длинноногий. — Он может увести лошадей хоть из конюшни.
— Если я поймаю этого конокрада, то привяжу его к хвосту лошади и пусть она забрыкает его до смерти, — пригрозил Калеб. — Раз уж его зовут Брыкающийся Волк, то это будет самая подходящая смерть для этого мерзавца.
Ночная кража лошадей сильно ухудшила положение. Трое рейнджеров вообще лишились коней, а у всех других осталось только по одной лошади. Дело осложнилось еще и тем, что среди украденных лошадей оказался и Том, крупный серый мерин Матильды, и у нее теперь не было средства передвижения. Она проплакала все утро — так сильно любила своего Тома. Вид плачущей Матильды всколыхнул весь лагерь. Связавшись с Чадрашем, Матильда стала заметно меньше психовать, и все заметили, какая она на деле кроткая и мягкая. Но видя плачущей такую крупную женщину, рейнджеры закипали от злости. Чадраш потерял покой и поскакал из лагеря, как ни уговаривала его Матильда не делать глупостей.
— Он ускакал за смертью, — плакала она.
— Если прекратишь рев, то он, может, и вернется, — уговаривал ее Длинноногий.
Он стал одним из трех безлошадных рейнджеров и поэтому находился в мрачном настроении.
Перспектива шагать пешком в Санта-Фе через огромную равнину отнюдь не прельщала его, но в то же время не радовала и мысль идти пешком назад, в Остин. Он сам видел, что только что случилось с рудокопом Роем Чаром. Поэтому твердо решил оставаться в отряде, даже если его ноги окажутся избитыми в кровь и покроются волдырями.
Калл и Гас вместе заступали на пост часовыми в самое темное время. Калл чувствовал себя виноватым в том, что нес службу недостаточно бдительно и не смог предупредить воровство лошадей.
— Да брось ты, я ведь тоже не смыкал глаз, — успокаивал его Гас. — Воровство не могло произойти во время нашего дежурства. Я слышу даже, как мышь ползет, когда не сплю.
— Может, ты и слышишь мышей, но индейцев не услышал и не заметил, как они уводят лошадей, — говорил ему Калл.
В ту ночь Калл, Длинноногий и многие другие рейнджеры, будучи в охранении, то и дело прикладывали ухо к земле и прислушивались. Но слышали они лишь, как переминаются с ноги на ногу их лошади в загоне из веревок. Помимо установки веревочных ограждений, рейнджеры стреножили большинство лошадей, так что убежать сами они не могли. Калл и Гас заступили на дежурство как раз перед рассветом. Они обходили вокруг табуна каждые пять минут. Калл был уверен, что внутри ограждений индейцев нет. И только когда занялась заря, он усомнился в этом.
Восходящее солнце было желтым, как пламя. Но желтый свет появился почему-то на западе, где солнце не восходит.
Секунду спустя ненормальное явление заметил и Длинноногий и заорал так громко, что разбудил весь лагерь.
— Это не восход солнца, ребята! — кричал он.
В этот момент Калл заметил какое-то движение на северном направлении. Двое индейцев проникли за ограждение и сняли путы с ног нескольких лошадей. Калл выстрелил в них, но было еще довольно темно.
— Проклятие, они ускользнули, — выругался он -Не знаю, сколько лошадей они увели с собой.
— Теперь это не имеет значения, нам нужно возвращаться назад, к той последней речке, — сказал Длинноногий.
— Зачем? — удивленно спросил его Калл.
Длинноногий лишь махнул рукой на запад, где весь горизонт уже был залит желтым светом.
— Это не восход солнца, — произнес он отрывистым голосом. — Это пожар.
17
Не успел отряд перестроиться и направиться назад на юг к небольшой речушке, про которую упомянул Длинноногий, как рейнджеры заметили такой же желтоватый свет, разлившийся на юге. Пожар, полыхавший на западе, уже заметно приблизился к ним. Длинноногий резко повернул своего коня и подъехал к Калебу Коббу.
— Пожар устроили команчи, — сказал он. — Они дожидались, когда ветер подует на нас. Теперь позади нас тянется каньон, а с двух сторон полыхают пожары.
— С трех сторон, — уточнил Калеб, показывая на восток, где тоже разгоралось желтое зарево.
Рейнджеры мигом поняли, какая над ними нависла страшная угроза. Калл посмотрел на Гаса, который старался казаться невозмутимым, и произнес:
— Мы все обязательно зажаримся, если не попрыгаем в каньон. Больше всего мне претит мысль быть зажаренным.
Гас глянул вниз и примерил глубину каньона — он стоял всего футах в двадцати от края. Прерии теперь превратились в огненное кольцо горящей травы. Спокойно сидя в седле и дожидаясь, пока Длинноногий и полковник примут решение, что делать дальше, в душе Гас испытывал то же неясное волнение, какое переживал около реки Пекос. Индейцы явно превосходили их в военной тактике. Они всегда подстраивали им всякие хитроумные ловушки.
— Трогаем, ребята, — сказал подъехавший Длинноногий. — Булем пробиваться на запад — там у нас больше всего шансов.
Вскоре отряд растянулся в цепочку, из-за нехватки лошадей более двадцати рейнджеров ехали по двое на одном коне. Чадраш посадил Матильду позади себя — он двигался прямо по краю каньона, внимательно глядя вниз.
— Думаю, что можем спуститься вниз пешком, — сообщил он Калебу. — Если продвинемся немного вниз, то не сгорим. На этих голых скалах и утесах гореть нечему.
Калеб приостановился на минутку, прикидывая размеры и жар пламени. Огненное кольцо заметно сжалось. Казалось, что с новым порывом ветра язык пламени дотянется и до них — каждый раз, когда задувал ветер, пламя прыгало вперед ярдов на пятьдесят. Степная трава была высокая, а огонь вздымался вверх на двадцать-тридцать футов.
— Проклятые изверги, — проворчал Калеб. — Может, нам поджечь траву сбоку и устроить встречный пожар? Я слышал, что он может остановить пламя.
— Нет времени, да и ветер усиливается, — возразил Длинноногий. — Думаю, Чад прав. Нужно найти удобное место и спускаться вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71