Верзила Билл Колеман опять ощутил тошнотворную тяжесть в животе. Он схватился было за ружье, но тут же согнулся пополам, его вырвало, а он не успел даже отвернуться.
Холодный ветер поднял и погнал по биваку белую пыль. Многие рейнджеры укрылись от ветра за невысокими песчаными холмиками или же в густых зарослях кустарника. Только на Матильду, казалось, ничего не действовало: она продолжала невозмутимо укладывать зеленоватые полоски черепашьего мяса на угли костра. Первые куски уже зарумянились и потрескивали, источая капли жира.
Старый Чадраш вскочил на коня и поскакал галопом на север, держа длинное ружье поперек седла. Длинноногий Уэллейс, подхватив ружье, побежал к кустам полыни и залег там.
— Что нам делать с кобылой, Гас? — спросил Калл.
Он служил в рейнджерах всего полтора месяца и все еще никак не мог уяснить, что нужно делать в критические моменты. Он наконец оседлал и взнуздал мексиканского мустанга, а в это время все остальные почему-то залегли за песчаными холмами с ружьями наизготовку. Даже Гас — и тот схватил свое старое ружьишко и спрятался неведомо где.
Майор Шевалье суетился, пытаясь снять путы с ног своей лошади, но ему не хватало сноровки и он проделывал все не столь быстро, как того хотелось.
— Эй, ребята! — крикнул он. — Идите живее сюда, помогите!
Увидев, как быстро смотались самые опытные бойцы из его отряда — Чадраш и Длинноногий, он решил, что над ними нависла угроза нападения. На зов майора подбежали Гас и Калл. Ветер стал уже настолько холодным, что Гас даже застегнул самую верхнюю пуговицу на своей фланелевой рубашке.
— Чертов ветер! — в сердцах выругался майор.
За завтраком он перечитывал письмо от своей дорогой супруги Джейн. Он читал это письмо по меньшей мере в двадцатый раз, но это была единственная весточка, полученная от его очаровательной и любимой жены. Когда началась вся эта заварушка с возможным набегом Бизоньего Горба и Гомеса, он запихнул письмо в карман куртки, но второпях не закрыл как следует клапан, и вот теперь свистящий ветер с силой выхватил листки оттуда. Письмо было длинное — его дорогая Джейн подробно описывала все новости в Виргинии, и несколько страниц ветер помчал в сторону Мексики.
— Ребята, поймайте мое письмо, — взмолился майор. — Не могу расстаться с ним. А я пока закончу седлать лошадь.
Майор принялся затягивать седельную подпругу на своем гнедом коне, а Калл и Гас помчались ловить листки, которые ветер умчал уже на порядочное расстояние. Они то и дело оглядывались, чтобы вовремя заметить нападение индейцев. Калл не успел прихватить ружье, единственным оружием у него был теперь пистолет. Он долго возился с мустангом, поэтому разговоров о пытках и самоубийстве не расслышал. Калл любил проделывать все обстоятельно, поэтому сомневался, стоит ли гоняться за листками письма, когда существует опасность внезапного окружения индейцами.
— Что болтал Длинноногий о том, как надо вышибать себе мозги? — спросил он Гаса, своего долговязого приятеля.
Гас поймал четыре странички из длинного письма майора, а Калл — три. Гаса, похоже, не очень-то волновала перспектива угодить в плен к команчам. Но его в целом беззаботное отношение к жизни в конфликтной ситуации менялось на раздражение, и он становился занудой.
— Я бы помог Матти разделывать черепаху, если бы она дала мне перепихнуться, — сказал Гас.
— Гас, индейцы приближаются, — заметил Калл. — Что все же говорил Длинноногий насчет того, как вышибать себе мозги? А чертова шлюха в помощи не нуждается. Сама управится с черепахой, — добавил он.
— Он говорил, что нужно стрелять себе в глаз, — вспомнил Гас. — Но будь я проклят, если поступлю так. Мне нужны оба глаза, чтобы зорче высматривать смазливых бабенок.
— Мне следовало бы держать ружье под рукой, — проговорил Калл, злясь сам на себя за то, что пренебрег золотым правилом. — Индейцев еще не видать?
— Нет. Зато вижу, как Джош Корн облегчается в кустах. — ответил Гас, указывая на их общего приятеля Джоша. Тот сидел на корточках в кустах с ружьем наготове и тужился. — Он, видно, думает, что это у него последний шанс, а затем его оскальпируют, — добавил Гас.
Наконец майор Шевалье вскочил на своего гнедого жеребца и помчался вслед за Чадрашом. Едва выехав с территории лагеря, он вынужден был осадить лошадь. Калл с трудом мог различать майора в туче пыли, а впереди, на севере от лагеря, надвигалась сплошная стена песка.
— Хотел бы я знать, когда мы получим хоть немного денег — страсть как хочется потрахатъся, — сказал Гас и, повернувшись спиной к ветру, стал читать письмо.
Поведение приятеля возмутило Калла и он, не вытерпев, сказал:
— Это же письмо майора. Не суй свой нос в чужие дела.
— Да ладно тебе, — возразил Гас, передавая листки Каллу. — Я думал, здесь что-то интересное, а ничего особенного.
— Если мне доведется написать письмишко, очень не хотел бы застукать тебя перечитывающим его, — предупредил Калл. — Гляди, вроде Чад возвращается.
Всматриваясь в пыльную даль, он почувствовал, как начало пощипывать в глазах. С севера к биваку приближались какие-то фигуры. Калл их пока не различал отчетливо, а Гас, похоже, даже не интересовался ими. Когда он начинал мечтать о бабах, то о чем-либо другом уже и думать не мог.
— Если бы нам удалось поймать какого-нибудь мексиканца, мы бы отняли у него деньги. У него может оказаться достаточно денег, чтобы потрахаться всласть, — зудел Гас, когда они двигались обратно к биваку.
Майор Шевалье смотрел, не слезая со своего гнедого коня, как две фигуры медленно приближались к лагерю, затем к ним присоединился Длинноногий. Вскоре в нескольких шагах позади них показался Чадраш верхом на лошади.
Повсюду вокруг лагеря поднимались рейнджеры и принимались вытряхивать песок и пыль из одежды. Матильда, единственная, кого не захватила всеобщая паника, продолжала как ни в чем не бывало готовить черепашье мясо. Около костра лежал окровавленный панцирь. Калл почувствовал запах жареного мяса и ощутил голод.
— Это всего лишь старуха, с ней какой-то парень, — произнес он, когда наконец рассмотрел фигуры, с трудом продирающиеся к лагерю сквозь песчаную бурю. С одной стороны их конвоировал Чадраш, с другой — Длинноногий Уэллейс.
— Черт побери! Вряд ли у них в кармане завалялся хотя бы паршивый цент, — промолвил Гас. — Думаю, нам все же нужно втихаря перейти вброд реку и поймать на том берегу какого-нибудь мексиканца, пока еще не поздно.
— Нет, сейчас нужно выждать, — не согласился Калл. Ему не терпелось взглянуть на пленников.
— Готов побожиться, что старуха слепая, — заявил Верзила Билл. — А мальчишка ее поводырь.
Он оказался прав. К биваку медленно подходил мальчуган лет десяти, больше похожий на мексиканца, нежели на индейца, и вел за собой старую седую индеанку. Калл еще никогда не видел таких старых людей, как эта женщина.
Они подошли поближе к костру, и мальчик, уловив запах жареного мяса, издал странный звук, не похожий на речь, — скорее это был стон.
— Что ему нужно? — спросила Матильда. Стон мальчугана ее не разжалобил.
— Что, что, — сама знаешь. Кусочек черепашьего мяса, — ответил Длинноногий. — Он же голодный.
— Тогда почему он не просит есть? — невозмутимо заметила Матильда.
— Он не может просить, — заключил Длинноногий.
— Почему не может? У него что, языка нет? — удивилась Матильда.
— Нет языка, — ответил Длинноногий. — Кто-то отрезал его.
2
Северный ветер усилился, унося с собой в Мексику тучи песка и пыли великих прерий Техаса. Вскоре не стало ничего видно в двух шагах. Чадраш и майор Шевалье, сидя на лошадях, не видели даже землю под ногами. Рейнджеры у костра не различали друг друга. Калл все же нашел свое ружье, но, когда попытался прицелиться, не смог разглядеть мушку на конце ствола. Холодный ветер швырял в людей песок целыми пригоршнями. Лошади спасались только тем, что поворачивались к ветру задом, впрочем, и люди поступали так же. Многие укрывались седлами и заматывали головы седельными потниками. В черепаший панцирь набилось полно песку. Костер постепенно загасал. Рейнджеры поплотнее сгрудились около него с наветренной стороны, чтобы хоть как-то защитить огонь и не дать погаснуть совсем. Длинноногий и Чадраш обмотали лица пестрыми головными платками, у Верзилы Билла тоже был такой платок, но ветер унес его. Матильда прекратила стряпню и теперь тихо сидела спиной к ветру, уткнув голову между колен. Мальчуган без языка потихоньку подкрался к затухающему костру и ухватил пару кусков поджаренного черепашьего мяса, один отдал слепой старухе. Хотя мясо оказалось жестким и горячим, он расправился со своим куском буквально за три укуса.
Киркер и Глэнтон, два охотника за скальпами, сидели рядом, повернувшись спиной к ветру. Сквозь песчаную завесу они пристально вглядывались в мальчика и старуху, прикидывая ценность их скальпов. Киркер вытащил нож для скальпирования и небольшой точильный брусок. Затем он попытался плюнуть на брусок, но ветер относил слюну в сторону; тогда Киркер принялся затачивать нож всухую. Старуха повернулась на звук и что-то сказала мальчику на незнакомом Каллу языке. Безъязыкий мальчик, естественно, ответить не мог.
Даже сквозь свист и завывание ветра Калл расслышал, как Киркер с лязгом затачивает нож. Гас услышал тоже, но он все еще витал в своих любимых мечтах — о женщинах.
— Не так-то просто трахаться на таком ветру, — вывел он мудрое заключение. — Бабе набьется песку между ног, и если не принять мер предосторожности, пожалуй, натрешь себе член до крови.
Калл ничего не ответил, сочтя такой вывод просто дурацким, и вместо этого сказал:
— А ведь Киркер и Глэнтон даже не рейнджеры. Не знаю, зачем майор разрешил им присоединиться к отряду.
— Мы живем в свободной стране, как же им запретишь? — возразил Гас, хотя и должен был согласиться, что ему тоже претит общаться с охотниками за скальпами.
От их вещей и оружия воняло кровью, а сами они никогда не умывались. Гас был согласен с Матильдой, которая считала, что тело нужно содержать в чистоте. Сам он с удовольствием мылся и плескался при первой же возможности, если поблизости оказывалась вода.
— Он мог бы просто-напросто пристрелить их; если бы я был командиром, так бы и сделал, — размышлял Калл. — По-моему, они грязные, подлые убийцы.
Не далее как вчера из-за этих Киркера и Глэнтона в отряде чуть было не поднялась ожесточенная перепалка. Они ездили на юг и привезли оттуда с собой восемь скальпов, которые свешивались с седла лошади Киркера. Целый рой жужжащих мух облепил скальпы, хотя кровь на них уже успела засохнуть. Большинство рейнджеров не общались с Киркером. Это был сухощавый человек, без трех передних зубов, отчего улыбка придавала его лицу жесткое выражение. Глэнтон был покрупнее и более ленив — он спал больше, чем любой другой в отряде, и даже умудрялся засыпать и храпеть в седле на ходу.
Чадраш не боялся никого, как и Длинноногий Уэллейс. Когда Киркер слез с лошади, они подошли, чтобы взглянуть на трофеи. Чадраш потрогал один из скальпов и взглянул на Длинноногого, который разогнал тучу мух и принюхался.
— Команчи это, чего ты принюхиваешься. Кто это тебе позволил нюхать их? — набросился на него Киркер. Он стоял и жевал козье вяленое мясо, которым снабдил его чернокожий повар Сэм. Появление бывалого рейнджера и разведчика отнюдь не обрадовало его.
— Мы уложили всех восьмерых у родника, — пояснил Глэнтон. — Четверых я, а четверых Джон.
— Врешь по-наглому, — не согласился с ним Длинноногий. — Восемь команчей могли бы разрезать тебя и Киркера на полоски и растянуть отсюда до самого Санта-Фе. Если бы вы не сумели уложить их одним махом, нам не довелось бы больше нюхать вашу вонищу.
Длинноногий взмахом руки подозвал майора Шевалье, который прохаживался поблизости и, похоже, чувствовал себя довольно неуютно. Майор вынул из кобуры пистолет — так он всегда поступал в затруднительных положениях. С пистолетом в руке, считал он, всегда можно прийти к нужному решению и достичь результата довольно быстро.
— Эти подлые псы, майор, убили мексиканцев, — начал Длинноногий. — Они, видимо, зашли поужинать в какую-то семью, а потом поубивали всех, да еще и сняли с них скальпы.
— Если это так, то поступили они совсем не по-соседски, — назидательно произнес майор Шевалье и посмотрел на скальпы, но не притронулся к ним.
— Эти волосы не индейцев, — обратил его внимание Чадраш. — Волосы индейцев пахнут индейцами, не так, как эти. Эти волосы принадлежат мексиканцам.
— Нет, это волосы команчей, и вообще идите вы к черту, — выкрикнул Киркер. — А если вам нужны доказательства, то я могу представить их.
У беззубого Киркера имелось три пистолета и нож, да еще он всегда держал наготове ружье, которое и на этот раз было на взводе.
— Осади, Киркер, — произнес майор. — Я не потерплю скандала в моем отряде.
— Скандал, черт тебя подери? — заорал Киркер. Когда он злился, лицо его багровело, а у носа проступали голубоватые прожилки. — Да я прикончу их на месте, если они не оставят мои скальпы в покое, — добавил он.
Глэнтон прикрыл глаза, но руки с рукоятки пистолета не снимал, тем не менее Длинноногий и Чадраш на этот жест не обращали никакого внимания.
— Не пахнет жиром, майор, — стал пояснять Длинноногий. — Индейцы смазывают свои волосы жиром — возьми скальп команча, и тебе на руки закапает жир. Киркер и врать как следует не умеет. Если бы он хотел обдурить нас, помазал бы волосы жиром. Думаю, что он к тому же еще и лентяй.
— Отвалите от скальпов — они теперь государственная собственность, — крикнул Киркер. — Я добыл их и хочу получить за них премию.
Чадраш посмотрел на майора — ему не верилось, что тот останется непреклонным, а сомнений в том, что стреляет он великолепно, не было никаких.
— Если появятся мексиканцы, покажите им эти два скальпа, — предложил он, — это волосы не индейцев, более того, не взрослых людей. Эти скальпы мексиканцев и принадлежат детям.
Киркер лишь насмешливо ухмыльнулся и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71