— послышался ее разъяренный вопль…— Все, поехали, — Арнольд упал на сиденье. — Больше ничего интересного.Я наддал газу и осуждающе произнес:— Совсем вести себя не умеешь.— Да ты что. Тут такое кипение жизни и страстей, — Арнольд растянулся вальяжно и задымил сигаретой.— Вон дом, там жил Мартын, — сказал Галицын, тыкая в шестнадцатиэтажную башню.— Кто? — спросил Арнольд.— Чего, не помнишь? Наркош выпустился из тюряги, продал дедушкину квартиру за двадцать тысяч баксов, все деньги вложил в метадон и на радостях накололся до смерти.— Что за жизнь, в каждом втором доме свой барыга, — вздохнул Арнольд.— Молодняк выбирает чистый героин. Маде ин Афганистан. Фирма. Скоро его легализуют — и все будет в порядке, — успокоил Галицын.Мой взгляд скользнул по улице. И профессионально выявил знакомую морду.— Вон, смотрите, братва, младший Мыш, — я немного сбросил скорость.В этом районе жили три брата Мыша. Старшего мы год назад посадили за наркоту. Среднего за то же самое грохнули конкуренты. По дороге легко двигался младший Мыш — он теперь сам торгует.— Пригласим в машину на беседу? — спросил Князь.— А на фига козе баян? — с ленцой осведомился Арнольд.— Проверим, — сказал Галицын.— Вряд ли у него в кармане наркота. Слишком легко идет, — заметил Арнольд.— Хоть рожу намылим, — мечтательно вздохнул Галицын. Он обожал мылить наркоманом рожу. Этим он вымещал скопившиеся эмоции отчаяния и осознания невозможности переловить хоть сколь значительную их часть.— А ну его, — сказал я.Опер смотрит на город другими глазами. С каждым местом в этом районе у нас связаны воспоминания — где-то кого-то мы задерживали, где-то кого-то не смогли задержать. Тут барыжья хата, дальше — притон, а вон в том доме винт варили. Та морда — наркоман. Тот — завязал временно. На досуге мы можем устраивать экскурсии для гостей города по знаменитым наркотическим местам. Скорее всего экскурсия пользовалась бы популярностью. А если бы еще с дегустацией…— А за пятнадцать баксов можно с той «герлой» было бы, — задумчиво произнес Арнольд.— Окстись, — воскликнул Князь.— А тебе вообще не понять, — махнул рукой Арнольд. — Ты человек женатый. А может, с той «герлой» у нас любовь с первого взгляда?— Арнольд, ты же тоже женатый.— Любви у меня гораздо больше, чем втискивается в штамп в паспорте. Понимать надо. Останови у ларька. Пива хочу.— Надоел ты, зараза, — я рванул машину вперед.— Шеф, в общество трезвенников записался? — осуждающе произнес Арнольд.— У нас мероприятия, — буркнул я. — Не забыл?— Не-а.— Перебьешься… Вон дядя Ася, — кивнул я, увидев наш служебный «жигуль» напротив троллейбусного парка. Рок прохаживался около телефонной будки, сгорбившись и оглядываясь по сторонам. Асеев сидел за рулем.Я остановился дверь к двери с «жигулем».— Ну чего? — спросил я. — Рок прозвонился?— Да, — кивнул Асеев. — Барыга сказал, что в полпятого на свою обычную точку выдвинется.— За девяностой школой?— Да. Он там постоянно торгует.— Не только он… Значит, у нас еще полчаса, — сказал я.— Во-во, времени полно, — Арнольд выскочил из машины и направился в сторону ларька.— Неисправим, — покачал Асеев головой.— Загремит в дурку по этому делу, — вздохнул я. Арнольд в последнее время со спиртным перебирал все больше. Романов как-то в шутку сказал, что ему пора кодироваться, а два дня назад сказал это уже не в шутливой форме. Контактное время приближалось.— Пошли, — сказал я, кинув взгляд на часы. Я поставил машину на противоугонку. И мы углубились во дворы. Главное, рассредоточиться и не мозолить глаза. Я нацепил затемненные очки да еще кепку плексигласовую — не ахти как законспирировался, но хоть что-то. Морды у всех нас приметные, наркошам знакомые. По большому счету, в районе мы только и шерстим их всех. Отделению милиции на наркоторговцев плевать — у них других забот полно. До сих пор наркотики по старинке никто за преступление не считает.Во дворике девяностой школы шел торг. Школьники сейчас на каникулах, но точка осталась. Иные детишки сидят на наркоте уже с пятого класса. Тех, кто втягивают в наркоманию детей, я бы сразу убивал. На месте. Но наше гуманное общество думает иначе.— Вон тот, в синей рубахе, — Рок ткнул пальцем в направлении стоявших под баскетбольным щитом ребят.— Плотный такой? — спросил я.— Ага. Ментенок… Во, смотрите, покупатель подошел.— Как семечками торгует, — покачал головой Арнольд. — Ага. Наглый. Менты такие, — кивнул Рок и тут же прикусил язык.— Разговорился, — ткнул его локтем Арнольд. — Все, клиент отвалил. Иди.Рок перепрыгнул через низкий заборчик, перелез через кусты и направился бодрой шатающейся походкой к кучковавшимся ребятам.Я нажал на кнопку рации и произнес:— Второй Первому.— На связи, — донесся голос Асеева.— Наш покупатель выдвинулся.— Вижу.— Мы принимаем клиента. А вы страхуете, если он двинет в вашу сторону..— Понял, — сказал Асеев.С нашей позиции было хорошо все видно. Рок пробрался, пересек стадион перед школой. Подошел к торговцу. Тот стоял там сейчас в одиночестве, его компания отправилась прочь. Плотный, коротко стриженный, мордатый, он о чем-то заговорил с Роком. Минуты через две Рок сунул ему в руки деньги. Получил что-то взамен, положил в карман и провел ладонью по лысой голове — это означало, что передача прошла.— Пошли, — кивнул я.Через забор и кусты мы пробрались по следам Рока. И беззаботно пошли по стадиону. Барыга не обращал на нас никакого внимания. Лишь раз опасливо окинул издалека взором, ничего не заподозрил и что-то начал внушать Року.— Мужики, — сказал Арнольд, отбрасывая опустевшую банку с пивом. — Не подскажете…Он уже сблизился с ментенком. И тут ринулся вперед. Крикнул:— Стоять!Ментенок оказался необычно проворным. Он вывернулся, и Арнольд пролетел мимо. Ментенок толкнул его, и Арнольд с добрым матюгом упал на асфальт. Ментенок бросился бежать. Но он что-то не понял, не сориентировался и помчался в мою сторону. Когда весишь больше сотни кило, никто не думает, что ты способен резво двигаться. А я способен. Так что нагнал барыгу в несколько шагов. Ткнул в спину рукой. Ментенок полого сблизился с бетоном, пропахал его коленом, вскрикнул, попытался подняться. Я подхватил его под локоть.Он попытался вырваться, дернулся. С сожалением я засветил ему ладонью по башке, так что у него зубы лязгнули. Он открыл рот, издал булькающий звук, как будто не хватало воздуха. И замолчал, дико уставившись на меня.— Третий удар будет по крышке гроба, — проинформировал я. — Иди.Тут подскочил Арнольд и с ходу заехал ментенку кулаком по спине. Тот вскрикнул и упал на колено.— Ублюдок! Убью тебя! — Арнольд хотел врезать еще раз, но я отодвинул его со словами:— Мальчик хороший. Он нам все расскажет. Так? И мальчик не будет бежать. Ментенок ничего не ответил.Мы его потащили к школьным воротам. Там уже стояла машина, около которой ждали Асеев и Князь.— Вот, получите, — я встряхнул ментенка, как собачью шкуру. — Хорош.— Хорош. И мясо, и шерсть, — хмыкнул Асеев. Арнольд пинком загнал ментенка на заднее сиденье.— Ну что, приплыл, ублюдок? — Арнольд дал ему затрещину.— Вы кто? — зло процедил ментенок.— Мы?— Вы.— Я ужас, летящий на крыльях ночи. Я Черный Плащ, — Арнольд выписал еще затрещину. — Чего, не видишь? Мы — мафия.— Какая мафия? — опешил ментенок.— Под Татарином работаем. Не слышал о таком?— Слышал.— Что на нашу пасеку залез? — грозно пророкотал Арнольд. — «Геры», что ли, много?— Не много, — воскликнул ментенок.— Не хочет говорить по-хорошему, — вздохнул Князь, который стоял, оперевшись о дверцу машины, и рассматривал ментенка.— Тогда к Экскаваторному, — сказал я. — Гирю на ногу и в озеро.— Да у меня только всего и есть, что пять «чеков»! — завопил ментенок.— Торгуешь? — спросил Князь.— Ну…— Без разрешения, — осуждающе покачал головой Арнольд. — На нашей территории.— Братаны, — неожиданно расплылся в улыбке ментенок. — Я думал, вы менты и меня грузите просто. Я не знал, что это ваша территория. Я бы сам долю принес. Я буду платить.— Знать должен, где торгуешь. Ну-ка, а кто ты сам, — я полез в его нагрудный карман и выудил удостоверение курсанта колледжа милиции. — Смотри, да он враг. Мент!— Да, — покачал головой Арнольд. — Топить будем в озере.— Да вы что, братаны! — взвыл ментенок. — Я милицию ненавижу. Я душой с вами, с братвой!— А чего на мента учишься?— Чтобы в армию не идти. Мне мама, она у меня с башлями, место купила. Я в ментовке работать и не хотел.— Да, — задумчиво протянул Арнольд. — Значит, в братаны хотел?— Хотел!— А к секретам там разным ментовским имеешь доступ?— Имею.— На работу тебя взять, что ли, а, мент? — спросил я.— А сколько заплатите? — Ментенок расслабился, и в его голосе теперь звучала искренняя заинтересованность.— Это как работать будешь, — сказал я. — Может, до штуки зеленой, а то и до двух в месяц дойдет.— Согласен! Я за штуку вам всю секретную библиотеку перетаскаю!— Молодец, — кивнул Арнольд. — Только оформить наши отношения надо. Пиши расписку.— А что писать?— Пиши, — Арнольд вынул из папки чистый лист бумаги и авторучку и протянул ментенку. — Такой-то такой-то, год рождения…Ментенок запыхтел, выводя аккуратные строки. Работал прилежно и с удовольствием. Иногда спрашивал, и Арнольд охотно пояснял ему все.— Число, подпись, — Арнольд кивнул, взял бумагу, прочитал. Протянул мне."Расписка.Я, Калугин Д. Г., ул. Кузьминская, 34, кв. 10, учусь в колледже милиции в должности слушателя 12 взвода. Обязуюсь сотрудничать с организованной преступностью, а именно с группировкой Татарина, сообщать обо всех известных мне событиях, связанных с деятельностью органов внутренних дел, в том числе служебную и государственную тайну. Обязательство дано мной добровольно, так как я всю жизнь ненавижу милицию, существующий строй и законы и служу в колледже для того, чтобы избежать службы в армии и получить образование за государственный счет. В любом случае по окончании колледжа служить в органах внутренних дел не буду. Форму ненавижу, переодеваюсь в подъездах, так как не люблю ее носить. Я понимаю, что, занимаясь перепродажей героина и марихуаны, сознательно преступаю закон.Написано мной добровольно и без физического воздействия. А начальника курса подполковника Малыгина я ненавижу особо.Слушатель 12 Взвода колледжа милиции УВД области.Подпись".— Отлично, — Арнольд спрятал в папку расписку. Потом вытащил удостоверение. — Отдел по борьбе с наркотиками. Ну что, ублюдок, влип?Немая сцена. Ментенок минуты две глотал ртом воздух. А потом радостно закричал:— Как хорошо, что это вы! Я так и знал, что вы коллеги. Я бы пришел в колледж и тут же бы доложил в службу собственной безопасности, что меня вербовали.— Да?— Конечно!— А как же ненависть к милиции и любовь к бандитам? — осведомился я.— Врал.— Арнольд, он врал, — кивнул я. — За сколько мы вчера эти удостоверения купили?— Две ксивы за штуку зеленую. А ты поверил, дурак, — Арнольд потрепал ментенка по коротким волосам. — Мы действительно из братвы. А ты свое ментовское мурло показал. Все, кранты теперь.— Братаны, расписка в силе. Я вам правда все буду выкладывать.— Да? — Арнольд оценивающе осмотрел его. — А менты мы настоящие.Ментенок весь утух, съежился. Он теперь и не знал, что думать. Потом, приняв единственное напрашивающееся решение, воскликнул:— Я деньги дам. У родителей бабок полно.— Бабок полно, да? — сочувственно спросил я.— Да… Тысячи три баксов. Хватит?— Нет, дружок, баксами не отделаешься. Ты у Тюти раньше героин брал? — спросил я.— Ну, говори быстрее, — Арнольд дал ему с размаху по шее. — Цацкаться здесь с тобой не будут!— Брал, — кивнул ментенок.— А потом у кого брал? — гаркнул я на него. — Я слушаю.— У Мегеры и Кукиша — ее сынка.— Это с Романовского проезда?— Нет. Они у вокзала живут. В переулке, — ментенок всхлипнул и смахнул ладонью сопли.— Слышал о таких, — кивнул я, хотя ни черта ни о каких Мегере и Кукише не слышал. — Руки у нас до них не дошли. Тютя тоже у них брал?— У них.— Ну что, коллега, вы УК еще не учили?— Учили.— До двенадцати лет за торговлю героином положено. Тебе это надо?— Нет.— Будешь закупку у Мегеры делать.— Ох, — он глубоко вздохнул. — Хорошо. Только вы мне обещайте…— В озере утопить?..— Но… — промямлил ментенок.— Ты нам еще условия будешь ставить? Сейчас двигаем в контору. Там телефон. Будешь договариваться о закупке. А по дороге ты нам о Мегере и ее сынке поведаешь.
Мы с Асеевым вдвоем сидели в кабинете Романова. Сам шеф был в областном ГУВД на ковре.— Представляешь, не взяли бы мы ментенка сегодня — был бы это наш будущий коллега, — покачал головой Асеев.— Да уж. Не думаю, чтобы это был образец служебного рвения и чистоты, — кивнул я.— А сколько их таких? Кто нам придет на смену, Терентий? Кто людей будет защищать? Такие вот твари?— Ну почему. Есть же и нормальные ребята, — сказал я. — Вон у нас в отделе молодежь. На них можно положиться.— Единицы, Терентий. Большинство просто не знает, зачем живет. Они другие.— Другие, — согласился я. — А мы знаем, зачем живем?— Я знаю, — уверенно произнес Асеев.— И зачем?— Чтобы не дать нам рухнуть в пропасть… Наш мир слишком хрупок.— Тебе виднее, — хмыкнул я.Уж действительно, кто, как не Асеев — специалист по хрупкости мира. Бывший офицер-ракетчик, десяток лет Просидевший на кнопке в ракетной шахте и знавший, что может прийти миг, когда движением руки он обрушит ядерную смерть на целый континент. Работенка — не приведи Господи. Еще если учесть, что время от времени там бывали тревоги, когда офицер не знал, что она учебная, и вынужден был на полном серьезе жать на кнопки, ощущая, что может быть сейчас ракеты противника уже взмыли из шахт и с ядерных лодок и устремились на русские города. Асеев рассказывал, что некоторые не выдерживали — у одних ехала крыша, другие отказывались выполнять приказ, и их вышибали безжалостно. Сам Асеев пережил не одну такую тревогу и вышел из них с честью и неповрежденной психикой. У большинства на этой службе появляется эмоциональная тупость. Асеев же стал философом. И он считает, что живет не просто так, что у него есть предназначение — хоть что-то сделать, чтобы удержать падение в пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20