— Арнольд, сделай чай, — велел я.— Есть, ваше сиятельство, — он вытащил из шкафа чайник «Мулинекс» и заполнил водой из кувшина.— Душно, — я подошел к окну, распахнул его и воскликнул:— Ба, у нас гости!— Кто? — Арнольд подошел к окну.— Сам пахан пожаловал.На улице остановился джип «Чероки» — здоровенный и мощный, как бронетранспортер. За ним замерла «Волга». Из джипа вышел сам Малюта — хлипкий, быстрый в движениях, в костюме — костюм на нем сидел примерно как на цирковом шимпанзе. Малюта был создан для тельников и телогреев. И для оловянных ложек и финарей с наборными ручками, а не для сотовых телефонов и серебряной посуды.К нему в хвост пристроился сутулый хлыщ — на нем и костюм, и галстук сидели так, будто он в них родился. Никак, личный адвокат. Куда же теперь Малюте без адвоката? Не хрен собачий — вор в законе.— И не жарко им? — покачал я головой.— У них в салоне кондиционер, — сказал Арнольд. — Может, к начальству пожаловал? Чего ему с мелочью типа нас якшаться?— К нам он. Зуб даю, — я залез в ящик стола. Там был магнитофон. Я перекрутил кассету и нажал на запись.Зазвонил телефон. На том конце провода был дежурный по УВД.— Терентий. Тут какой-то блатарь татуированный, — сказал он. — К тебе рвется.— Пусть проводят, — разрешил я.— К тебе или на хрен?— Ко мне.Я посмотрел в окно. Двое «быков» вышли из «Волги» и прохаживались, как павианы-вожаки в обезьяннике — сурово и недружелюбно оглядываясь по сторонам.— Тимофеич, — сказал я дежурному. — Пусть твои ребята две тачки под нашими окнами проверят — джип и белую «Волгу». Там стволы могут быть. И клиентов проверьте.— Без труда, — заверил дежурный.— Минут через пятнадцать сделай. Ладно?— У меня тут омоновцы дежурят. Все будет тип-топ, — заверил дежурный.Дверь открылась. На пороге возник помощник дежурного и козырнул:— К вам, товарищ майор.— Пусть заходят, — пригласил я. Вошел Малюта со своим поводырем.— Привет, Малюта, — всплеснул я руками. — Давно не виделись. Все сумки воруешь?— Нет. Перевоспитали, — улыбнулся он. Перемены к лучшему в нем были налицо. Во всяком случае передние золотые зубы он сменил на отличную металлокерамику — получились как родные и даже лучше. Улыбка у вора теперь белозубая, но все равно гнусная.— А это кто? — кивнул я на сопровождающего.— Это мой юрист, — сказал Малюта.— Ясно. Раб… Арнольд, — кивнул я, — возьми дядю, проверь на оружие и наркотики.— Вы не имеете права, — сверкнув очками, изрек юрист.— Имеем.Мы остались один на один.— Садись, Малюта.— Не круто забираешь? — прищурился зло Малюта.— Я тебя звал? Нет. А в чужой монастырь со своим уставом не лезут… Эх, Малюта, друг дней моих суровых. Земляк.Мы росли с ним в одном районе. В одной школе учились. Он на год старше. Семнадцать лет прошло после выпуска, а старые учителя до сих пор вспоминают класс Малюты. Это легенда. Семьдесят процентов пацанов оттуда село, несколько человек так по лагерям и сгинуло. Малюта был там самый вредный. Естественно, в школе житья от этой шантрапы никому не было. Били, гады, в школьном туалете пацанов, иногда до бессознательного состояния. Милиция с ними извелась. И меня били, пока я веса не набрал живого. Тогда я начал с ними драться. И создал эдакий комитет самообороны. В школьном туалете мне и полоснул один из малютинских прихлебателей ножиком по руке. А я его отправил в больницу, проломил им дверь.Так мы с ним и пересекались всю жизнь. Я в стройинститут поступил, Малюта — в тюрьму. Я в студенческую добровольную народную дружину, Малюта — сумки вырывать. С сумкой я его и поймал. Он меня пришить обещал. Когда он вышел, я уже офицером-стройбатовцем был. Он опять в тюрьму, а я в милицию работать. Он вышел, и мы опять встретились. Помню, гонял его по кабинету, на колени ставил. А теперь, гляди, сморчок, у блатарей вес набрал. Паханом стал.— Карьеру сделал, Малюта, — с уважением произнес я.— Сделал.— Пахан. Где короновали?— Во Владимирской пересыльной. — Малюта ел меня злыми глазами.— Ух ты. Солидная фирма. Бесплатно?— Что? — прищурился он.— А чего стесняться? Сейчас за бабки воровские титулы покупаются. Знаешь, сколько воров стало? В СССР пятьсот было, сейчас тысяча двести… Ну ты-то, наверное, за заслуги стал.— За заслуги, не бойся, мент, — кивнул он.— Значит, до свидания, сумки. «Белым» приторговываешь. Не западло людей травить?— Это уже не люди.— А ты — человек?— Я — да, — с угрозой посмотрел он на меня. — Терентий, кончай гнилой базар. У меня серьезный разговор.— Ну…— С твоей подачи человека моего взяли. Я его уважал. И «Эльдорадо» прикрыли. Знаешь, какие это бабки?— Представляю.— Давай договариваться. Называй.— Что?— Условия.— Это какие условия?— У меня есть дело. У тебя есть дело. Мы соприкасаемся. Мне нужна эта дискотека. Отвали от нее. Я там наведу порядок, не будет глаза мозолить.— А взамен?— Про материальную сторону не говорю — тут проблем нет. Но это не мне договариваться…Умный, знает, что писать на магнитофон могут.— У тебя план по валу, да, — не вопросительно, а утвердительно произнес он.— Ага. Как на зоне — десять сосен за смену перепилить.— Я тебе план обеспечу. Чурок сдам, которые по наркоте масть держат в городе.— Во, в агенты пришел наниматься, — с умилением всплеснул я руками.— Ты языком-то не слишком молоти.— Не буду… Ну и что?— Сосуществуем на основе взаимной пользы. А то ты слишком шустро взялся…— Малюта, ты сильно расширяться решил, если тебе конкурентов убрать надо?— Биндюжник, — назвал он меня по прилипшей у наркоманов кличке. — Лучше, когда в городе один хозяин. С ним можно договориться.— Значит, я буду давать тебе уничтожать детей, а ты мне будешь выполнять план?— Не правильно выразился. Но по сути верно.— Выгодное предложение, — оценил я.— Даже слишком.— Знаешь, что позавчера на дискотеке пятнадцатилетний пацан загнулся?— Слышал.— Малюта, как тебя паханом выбрали? Ты же ни хрена не понимаешь в людях.— Отказываешься?— Нет, я согласен к тебе в «шестерки» пойти!— Смотри. Под Богом ходим, — в его глазах плескалась злоба.Малюта все-таки шпана обычная. Главное в нем — злоба отчаянная и способность терпеть боль. Болевой порог снижен, как у многих урок, а потому ему до фонаря разбитые губы и выбитые зубы. Его столько били на этапах и в зонах, что другой бы сломался. А он только кураж да авторитет наварил. Благодаря этому да злой хитрости, неуемной жестокости и способности завсегда наплевать на все правила и договоренности, когда это выгодно, вырвался наверх. Но долго он не протянет. Такие никогда долго не тянут.— Да слышал. За десять штук в городе без проблем можно щелкнуть мента, — махнул я рукой. — Так?— Есть и такое мнение.— Так вот слушай, — я взял его за отворот пиджака, притянул к себе. Стиснул его так, что чуть глаза из орбит не по-вылезли. — Вора можно прищелкнуть и забесплатно. И найдется, кому это сделать.Этим, конечно, Малюту не проймешь. Мы остались при своем. Но по моему тону он понял — сказано было от души, на полном серьезе, так что есть еще кого опасаться. Когда блатные теряют это ощущение, они становятся готовы на Дрянные поступки.— Вольному воля, — отряхнув рукав своего роскошного и безвкусного сиреневого пиджака, произнес Малюта.Я снял трубку и набрал номер дежурного.— Как там тачки? — осведомился.— Трое «быков» в них, — сообщил дежурный. — Два ствола.— Отлично.— Чего отлично? У них на стволы документы есть. Частное охранное агентство.— Так. Надо оформить бумаги. Будем выяснять, что это за ЧОП, — я положил трубку.— В солдатики играешь? — произнес Малюта хрипло.— Малюта, ты как Папа Римский. Своих швейцарских гвардейцев завел для охраны. С табельным оружием, — усмехнулся я.— Положено, — прищурился он.— Забирай своего крючкотвора. И вали.— Пожалеешь, Терентий.— Поглядим.
На совещании у начальника областного УВД собрались начальники областного ОБНОНа, РУБОПа, нашего РУВД и СКМ, ну а также Романов и я. Докладывать пришлось мне, как самому активному участнику этой истории.Слушали меня достаточно внимательно. Новый начальник УВД — молодой, спортивного вида (заслуженный мастер спорта по биатлону) генерал, из тех, кому два раза объяснять не надо, делал отметки в блокноте.— За последние двое суток еще три наркомана скончались.Картина все та же. Обстановка обостряется. Волны, поднятые у нас, дошли до Москвы. Дело на контроле в УБНОНе МВД, — взял слово генерал, выслушав всех. — Создаем следственно-оперативную группу из представителей следственного управления, УБНОНа, уголовного розыска и РУБОПа. План оперативно-розыскных мероприятий с подробной расстановкой сил и средств — мне завтра. Все.Мы вышли из отделанного гранитом, с массивными колоннами здания областного УВД, на верху которого сохранился герб СССР. Часы показывали полседьмого.— Группу создали. Уже легче. Не одних нас драть будут, — сказал Романов.— Все равно на нас все ляжет, — махнул я рукой. — А когда все раскрутим, выяснится, что это заслуга целой оравы, притом многих ты и в глаза не видел.— А опер что, за ордена работает? — с усмешкой спросил Романов.— Правильно, — сказал я, трогая машину. — Опер работает бесплатно, скромно, исключительно за идею. Тебя в контору?— А куда же еще. Интересно, как у ребят с рынком?— Сейчас и узнаем.В нашем кабинете стоял галдеж. Асеев печатал на компьютере документ, Арнольд лаялся на Князя.— Взяли Халика? — спросил я.— Взяли, — кивнул Арнольд. — В кутузке парится.— Как взяли?— Ну, наш человек в главный павильон зашел. Мы аккуратно выставились, чтобы не светиться. У азеров же на рынке своя «наружка» работает — всех секут, кто в окрестностях объявляется, — пояснил Галицын. — Халик ранними среднеазиатскими арбузами на рядах торговал — они, наверное, дороже наркоты стоят. Агент ему деньги. А эта обезьяна дольку с арбуза снимает, лапу волосатую свою внутрь сует и «чек» «герыча» извлекает.— Сколько взяли? — поинтересовался я.— Грамма полтора, — сказал Арнольд. — Двадцать «чеков».— Как семечками «чеками» арбуз был начинен, — хмыкнул Галицын.— Халик в признанке?— Ха, — Арнольд вытащил из папки бумагу и протянул мне. — Прочитай этот крик души.«Обясение. Я ничэго плахого не делаль, ничэго не свершаль. А о том, как я продаваль наркотик, только следвателю скажу…»Халик — правая рука Ахмеда, предводителя азерской мафии, держащей южный рынок и торгующей там героином. Южный — это наркоязва города. Там в месяц распродается до кило «белого». Ментовку местную наркомафиози с потрохами купили. К нам подъезжали, предлагали и отдел на содержание взять, машины купить. Что угодно предлагали. Сам Ахмед приезжал. На Романова вышел. И начал его грузить, что азеры с милицией всегда хорошо жили. «Лучше людям вообще хорошо жить, потому что у всех жены, дети». И выкладывает моему начальнику про него все — его домашний адрес, закрытый телефон, данные на членов семьи. Романов — человек спокойный, но в ухо ему заехал. Шеф только с виду хлипкий, а так был кандидатом в мастера по боксу. Тут я подоспел. Ствол ко лбу и лекцию прочитал, что и Ахмеда, и его родню многочисленную перебьем, если на наши семьи «наезды» будут. Подействовало. Больше Ахмед ближе чем на километр к нашей конторе не подходил.— Как Халик пережил задержание? — спросил я.— Он обиделся. И возмутился, — Арнольд улыбнулся. — Мы его в отделение притаскиваем. Он нахохлившийся, как воробей, вдруг заявляет: «Что за жизнь, да! В день по две сотни баксов зарабатываю. Участковому дай. Патрулю — дай. ГНР — дай. А еще кушать надо… Ну что делать-то будем?» И на нас глядит, на понятых. Потом начинает перечислять, тыкая в меня, дядю Асю и Князя пальцем: «Тэбе — тысячу баксов. Тэбе — тысячу». Тут понятые обиженно завопили:«А нам?» Он: «А вам по пятьсот хватит…»— Дело возбудили? — спросил я.— Возбудили, — кивнул Асеев. — Чего мне это стоило!— Не думаю, что местное отделение будет надрываться, чтобы дело в суд направлять, — вздохнул я. — Там они все на азерских деньгах поднялись. Надо, чтобы управление дело взяло.— Лучше было бы, — согласился Асеев.— Думаю, мы с Романовым следаков из управы напряжем. Сядет Халик.Затренькал на столе телефон. Арнольд взял трубку.— Да, это ОБНОН. Из двенадцатого отделения? Что там? Что?! — Арнольд покачал головой и включил громкоговоритель.По кабинету разнесся голос:— Говорю, вашего кадра на улице омоновцы повязали со шприцом из-под героина. Говорит, агент Рок.— Так и говорит? — переспросил Арнольд.— Да.— И чего он еще говорит?— Ох, чего он только тут не наговорил, — вздохнул звонивший. — Я думаю — то ли он с Луны свалился, то ли это я наркотиками обкололся.— Про мэрию и взятки говорил?— Ага?— Про подкоп под зоопарк?— Говорил. И про колумбийскую наркомафию. И про банки, где наркоденьги моются. Еще заявил, что он секретный агент ОБНОНа. Под Карлом Карловичем работает. Кто это хоть такой?— Это типа Деда Мороза.— И бумагу какую-то идиотскую показал с печатью… Что с ним делать?— Дайте по морде. Я за ним сейчас заеду, — Арнольд выключил телефон и поднялся. — Ну дает, — покачал он головой.— А вы чего хотели, клоуны? — воскликнул Асеев. — Тоже мне, Жванецкие.— Да ладно, — махнул рукой Арнольд. — Все в порядке. Появился он минут через сорок. Он гнал перед собой пинками Рока. Ухо у наркомана было красное, он поскуливал и держался за него.— Слушайте, ну хоть вы ему скажите, — проскулил Рок, обращаясь ко мне. — Чего дерется-то?— Поделом, — произнес я. — Ты чего секретное задание кому ни попадя разглашаешь? Зачем про Карла Карловича каждому встречному говоришь?— А чего, нельзя?— Нельзя… На зарплату тебя хотели взять, теперь тысячу раз подумаем.— Я тут работаю на вас день и ночь. Жизнью рискую. А вы… — Рок всхлипнул.— И чего ты наработал? — спросил Арнольд.— Пошушукался. Узнал, на кого Утютин работал.— Откуда это ты узнал?— Я же всех знаю. С людьми общаюсь. Шила в мешке не утаишь.— И кто его хозяин?— Таджик.— Какой таджик?— Моджахед.— Абдуламон Муртазов?— Абдуламон, — кивнул Рок. — Ваша правда. Все складывалась. Я вспомнил оперативную информацию, полученную от Волоха о партии наркотика, которую завозит Муртазов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20